Жареные цукетти и кружочки баклажанов, ветчина, салями, сардины, маслины, маринованные помидоры, артишоки. В центре всего этого хозяйства он водрузил запотевший пол-литровый кувшин фраскати. Фабио заказал себе литр минералки.
– Из-за этого? – спросил Фреди, и его вялая правая рука качнулась в направлении поредевшей шевелюры.
– Я вообще никогда днем не пью.
– С каких это пор?
– У меня провал в памяти.
– Слышал. И каково это? – Теперь рука Фреди вертела над тарелкой вилку. Время от времени вилка подцепляла с тарелки тот или иной кусок. Фреди не умел говорить с полным ртом, поэтому он заглатывал почти непрожеванные куски и старался быть лаконичным.
– Как будто ты проснулся с бодуна, вот только забыл не пару часов, а несколько недель.
– Но теперь ты что-нибудь вспомнил?
Фабио положил на тарелку немного закуски.
– До сих пор ничего не припоминаю.
– А как с этим? – Фреди указал вилкой на голову Фабио. Его бейсболка лежала на скамье. Выбритое место было заметно. – Болит?
Фабио покачал головой. Вилка Фреди переместилась в направлении желтоватого синяка под правым глазом.
– А это?
Фабио очертил пальцем круг на правой стороне лица.
– Напротив. Все это потеряло чувствительность.
Тарелочки почти опустели. Фреди поднял руку, подзывая официанта.
– Съешь немного бразато?
«Манцо-бразато» было фирменным блюдом «Бертини». Подавалось с картофельным пюре, наполовину состоявшим из сливочного масла. Фабио отрицательно помотал головой. Фреди заказал порцию феттучини, а потом «манцо-бразато». Фабио пропустил закуску и заказал спагетти с моллюсками в качестве горячего.
– О чем ты хочешь узнать? – осведомился Фреди. Заметив, что вопрос вроде бы удивил Фабио, он пояснил: – Ну, когда человек напьется, он же спрашивает тех, кто был при этом, что произошло.
– Как мы встретились через десять лет? – был первый вопрос Фабио.
– В «Ландэгге».
«Ландэгг» был пляжным рестораном на озере, который в последние два года становился местом светских тусовок. Ресторан обновили и пристроили к нему бар, который работал даже после закрытия пляжа.
– Случайная встреча? – спросил Фабио.
– Конечно. Вообще-то я не бываю в таких безалкогольных местах. У меня лодка сломалась. Ты был там с этой… как ее?
– Марлен?
– Нет, с брюнеткой.
– Нориной?
– Да, ты там был с Нориной, а я – с «Либеллулой».
– Это твоя жена?
– Нет, моторная лодка.
Официант принес феттучини. Целую тарелку лапши с овощами и сливочным соусом.
– Я подсел к вам в баре, и мы болтали, пока не пришел механик с верфи. И пока Норина не возражала.
Фабио легко мог себе представить, какой была реакция Норины на Фреди.
– Через пару дней ты мне позвонил, и с тех пор мы иногда встречались.
– В ресторане? Что мы делали?
– Ели, пили, говорили.
– О чем?
– О жизни. – Фреди ел, поставив локти на стол, держа в правой руке вилку, а в левой – салфетку, которой то и дело утирал себе рот. – О том, что прежде никогда тебя не интересовало.
– О чем?
– О деньгах, например.
– Я разговаривал о деньгах?
– Не то чтобы впрямую. – Фреди жевал, глотал, утирал губы.
– Я разговаривал о деньгах? Косвенно?
– Ты не мешал мне говорить о них.
Напротив.
– Напротив?
Прожует, проглотит, вытрет рот.
– Ты задавал вопросы.
– Вопросы о том, как заработать денег?
Фреди покачал головой.
– Как их истратить. Еда, напитки, жилье, путешествия, дорогие вещи, женщины.
– Женщины?
– Женщины, женщины, женщины, женщины. – Рука Фреди пропихнула в рот очередную вилку с намотанной на нее порцией фетучини.
– Ты имеешь в виду Марлен?
– Марлен в частности. Женщины вообще. – Фреди опустошил тарелку. Еще раз вытер себе рот и откинулся на спинку стула.
– Ты говорил, что тебе надоел твой образ жизни и что ты ищешь кого-нибудь, кто показал бы тебе другой мир.
– И я нашел тебя? – Вопрос, видимо, прозвучал иронически, потому что Фреди в ответ огрызнулся:
– Когда мы встретились, ты был тридцатитрехлетним ханжой.
Фабио дождался, пока официант унесет тарелки Фреди и дольет вина в его стакан. Потом спросил:
– А когда мы расстались, я уже не был ханжой?
– Ты сделал некоторые успехи.
После обеда Фреди выложил на стол свой ежедневник и назвал Фабио даты их встреч.
Две даты совпадали с записями Фабио: двадцать первого и двадцать восьмого мая они встречались тут, в «Бертини». Фабио звонил за день до встречи.
Но затем у Фреди фигурировали записи, которые отсутствовали у Фабио. Шестого июня они встречались в шесть вечера в «Голубом Ниле», полузакрытом коктейль-клубе, где обслуживали только в сопровождении завсегдатая.
В субботу на следующей неделе у Фреди значилось:
В выходные стояла жара под тридцать. Над асфальтом Амзельвега дрожал воздух. В садах было тихо. Люди искали укрытия в затемненных комнатах своих домов.
Но в крошечной квартире Марлен ни задернутые гардины, ни спущенные жалюзи от жары не спасали. Она прочно угнездилась во всех углах.
Фабио раздражало, что Марлен шастала по дому нагишом. Он представлял себе голые или полуголые потеющие пары в квартирах сверху, снизу, слева и справа, и это отвлекало его от попыток снова подпасть под ее обаяние.
В воскресенье утром он спустился к почтовому ящику за «Воскресным утром». Странное это было ощущение – читать свою газету с точки зрения человека постороннего. Руфер написал в колонке редактора о жаре. И даже эту тему он умудрился повернуть так, что по прочтении статьи у читателя возникал вопрос: лично он за жару или против?
Лукас Егер был представлен отчетом о провале конференции климатологов и комментарием к событию (с портретом автора). Фабио быстро пролистал оба материала.