«Оставьте эту тематику для „Радио-3“», — рекомендовалось в заключение. Он написал в ответ, что его программа как раз на «Радио-3» и выходит. Никакой реакции на это не последовало.
После дюжины лет призрачных блужданий по ночным коридорам Дома вещания, прекрасно сознавая, что никто не слушает его передачу, в которой живые поэты обсуждали мертвых собратьев по перу — с таким же успехом мертвые могли бы обсуждать живых, — он подал в отставку. «Заметит ли кто-нибудь исчезновение моей программы из эфира? — написал он в увольнительном заявлении. — Заметит ли кто-нибудь мое отсутствие, если я перестану появляться на рабочем месте?» И на сей раз ответа не последовало.
«Тетушка» его не замечала, как и все остальные.
По газетному объявлению он устроился помощником режиссера в только что запущенный проект — фестиваль искусств на южном побережье. Состояние «только-что-запущенности» подразумевало помещение школьной библиотеки (где не было книг, но имелись компьютеры), троицу приглашенных лекторов, поочередно бубнящих в микрофон, и никакой публики. Это напомнило ему Би-би-си. Дамочка-режиссер переводила на упрощенный английский все составленные им тексты, заодно придираясь и к его манере говорить. Окончательный разрыв произошел при обсуждении рекламного буклета.
— Зачем писать «волнующий чувства», если можно просто написать «сексуальный»? — поинтересовалась она.
— Потому что фестивали искусств по своей сути не сексуальны.
— А знаешь, почему они не сексуальны? Потому что такие, как ты, обзывают их «волнующими чувства».
— Чем тебе не нравятся эти слова?
— Они слишком обтекаемы.
— Не вижу тут ничего обтекаемого.
— У тебя это звучит именно так.
— Может, сойдемся на формулировке «возбуждающий»? — предложил он.
— Может, сойдемся на другой: «по собственному желанию»?
А перед тем они успели сойтись как любовники. Все равно больше нечем было заняться. Они совокуплялись на полу в спортзале после очередного пустого дня — никто не проявлял интереса к их фестивалю. Она не снимала сандалии даже во время секса. Он понял, что влюблен в нее, лишь после того, как она его уволила.
Ее звали Джулия, но и эту деталь он отметил только после увольнения.
«Хулия».
Впоследствии он отказался от попыток сделать карьеру в сфере искусства и переменил ряд несообразных профессий и столь же несообразных женщин, влюбляясь на каждом новом месте и теряя любовь вслед за работой — всякий раз не по своей воле. Он водил мебельный фургон — и влюбился в первую же заказчицу, освобождая ее дом от старой мебели; он развозил молоко на электрокаре — и влюбился в кассиршу, выдававшую получку по пятницам; он работал на подхвате у плотника-итальянца, который заменял раздвижные окна в викторианских домах и попутно заменил Треслава в постели и в сердце упомянутой выше кассирши; он заведовал обувным отделом в престижном лондонском магазине — и влюбился в заведующую отделом декоративных тканей этажом выше; в конце концов он нашел непостоянную и скудно оплачиваемую работу в театральном агентстве, поставлявшем двойников знаменитых людей на корпоративные гулянки и тому подобные сборища. Треслав не был похож на какую-то конкретную знаменитость, но в общих чертах напоминал сразу многих известных людей и пользовался относительным спросом в силу не столько правдоподобия, сколько многообразия имитируемых лиц.
Ну а как же та женщина из магазина? Она оставила Треслава, когда он заделался двойником-многостаночником.
— Мне надоело каждый раз гадать, кого ты из себя корчишь, — сказала она. — Это плохо отражается на нас обоих.
— Это плохо отражается на нас обоих.
— А ты воображай кого угодно, на твой выбор, — предложил он.
— Я не хочу выбирать. Я хочу знать наверняка. Мне нужна определенность. Мне нужен человек, который верен себе, невзирая ни на что. Я целый день вожусь с тряпками и, приходя домой, нуждаюсь в надежной опоре. В твердой скале, а не в хамелеоне.
У нее были рыжие волосы и очень раздражительная кожа. И характер ее был под стать коже, так что Треслав старался не попадать под горячую руку.
— Я твердая скала, — заверил он ее, сохраняя безопасную дистанцию. — И я буду с тобой до конца.
— Ну хоть здесь ты оказался прав, — сказала она, — потому что это уже конец. Я от тебя ухожу.
— И все потому, что я пользуюсь спросом в агентстве?
— Все потому, что ты не пользуешься спросом
Ее звали Джун.
Спрос — понятие относительное. Треслав не был настолько загружен имитацией кого ни попадя, чтобы не иметь свободных часов на раздумья о том, что произошло — или, скорее,
Вплоть до момента нападения этот вечер для Треслава был полон грустных впечатлений и мыслей, но в целом его нельзя было назвать тягостным.