А смысл ихжизни в
их доме.Дорога, ячменноеполе, склонхолмаразговариваютпо-разномус
чужаком и с тем, кто здесь родился. Привычный взгляд недивится выхваченным
частностям, он и не видит ничего, родная картина давно легла емуна сердце.
Вразныхмирах живут не ведающие о царстве Божием и ведающие о нем. Неверы
смеютсянаднами,предпочитая воздушнымзамкамреальные,осязаемые. Но
радует тольконеосязаемое. И если кому-то хочетсязавладетьлишним стадом
овец, то хочется из тщеславия. А утехи тщеславия нельзя потрогать.
Вот почему не находят сутимоего царства те, ктоперебирает то, что в
нем есть."У тебя есть овцы,козы, ячмень, --перечисляют они, -- жилища,
горыичто еще кроме этого?" Кромеэтогонетничегоунихсамих, они
чувствуютсебя несчастными,им холодно.И я понял:они--прозекторы в
мертвецкой. "Посмотрите, вот она,жизнь, -- говорят они, -- кости, мускулы,
внутренности,кровь-- и ничего больше". Жизньюсветились глаза, но света
нет вмертвом прахе. И царство мое --вовсе не овцы, не поля, не дома и не
горы, оно -- то, что объединяетих, превращая в единоецелое.Оно то, что
питает во мне любовь. Те, кто любят его, как я, счастливы, как я, и мы живем
с ними в одном доме.
Домпротивостоитпространству,традициипротивостоятбегу времени.
Нехорошо, если быстротечноевремя истираетнас впыль и пускает по ветру,
лучше, если ононассовершенствует. Времятоженужнообжить.Вотяи
перехожуотпраздника к празднику, от годовщины кгодовщине,от жатвык
жатве, как в детстве переходил из зала совета в диванную, следуя по анфиладе
покоев в замке моегоотца. Каждая комната его замке имеласвое назначение,
каждый шаг в нем был осмыслен.
Законыслужат стенами моейкрепости, ониопределяют устройство моего
царства.Безрассудный пришел ко мнеи стал просить:"Освободинасот уз
своих запретов, и мы станемвеликими". Но я знал:вместесоскрепами они
потеряют ощущениецелостности царства и перестанутеголюбить;ничего не
любя больше, они потеряют самих себя, -- и решил обогатить их любовью, пусть
дажевопрекиихжеланию. Аони,затосковавпо свежемуветру, пожелали
разрушить замок моего отца, где каждый шаг был исполнен смысла.
Велик былзамокмоегоотца,однокрылоего занималиженщины,во
внутреннем дворике бормотал родник. (Я повелеваю: пусть в каждом доме бьется
подобиесердца, к нему можно приблизиться, отойти, покинуть и возвратиться.
Безсердца нетдома.Небытиене означает, что живешь насвободе.) Возле
замкабыли хлевы,были амбары.Случалось, закрома пустовали. Случалось, в
хлеве не былоскота. Но никогда отец не позволял сделать амбар хлевом, хлев
--амбаром."Амбардолжен оставаться амбаром,-- говорилотец, -- ты не
дома,еслинезнаешь, куда попал. Чтомнеза делодовыгод и невыгод?
Человек не скот на откорме, любовь для него важнеепользы.
Нокаклюбить
дом, если в нем хаос, если, идя по нему, не знаешь, куда придешь?"
Был в замке зал, где принимали важные посольства. Солнцезаглядывало в
неголишьв тедни, когда пустыня пылила подкопытамивсадников и ветер
надувалзнаменана горизонте, какпаруса.Ноон пустовал,есликнам
приезжали мелкиекнязьки. Былдругой зал, где вершилось правосудие,и еще
один,куда приносили усопших.Ибыла взамке пустая комната,назначения
которой незнал никто. Возможно, оно и быловтом,чтобысохранять вкус
тайны, напоминая, что все познать невозможно.
Рабы с подносами, с кувшинами пробегали по коридорам, отодвигали плечом
тяжелыезавесы,поднималисьвверх,открывалидвери,спускалисьвниз,
говорили громко и, приближаясь к роднику,-- тише, и становилисьпугливыми
тенями, оказавшись возле женской половины, потому что один, пусть нечаянный,
шагв ту сторону грозил имсмертью. А женщины замка? Молчаливые, надменные
или боязливые, смотря по тому, кем они в нем были.
Яслышуголосбезрассудного:"Сколькодаромпотерянногоместа,
неиспользованныхбогатств, неудобства,ивсеиз-занерадения!Разрушим
бесполезныестены, уничтожим лишние лестницы, они так мешают ходить,пусть
люди почувствуют себя свободными". И отвечаю ему:
"Нет, они почувствуют себя овцамина юру и собьются в стадо,им будет
плохо, ис тоскиони напридумываютглупых игр.Внихбудут правила,и
жестокие, но не будет величия. Замок рождает стихи. Но какой поэзии ждать от
пошлого аккомпанемента игральных костей?Поначалу люди будут жить призраком
замка, читая о нем стихи, но современем исчезнети призрак,стихи станут
чужими, непонятными... Что тогда будет им в радость?"
Что порадует людей, затерявшихся в мелькании недель, в слепых годах без
праздников? Людей, позабывших благородную иерархию, ненавидящих успех соседа
и желающиходного,чтобывсевокругбыли одинаково несчастны?Люди эти
создали смрадное болото, так откуда придет к ним радость?
А я? Я восстанавливаюсиловые линии. Строю плотины в горах,удерживаю
воды.Я--воплощеннаянесправедливостьистоюнапутиестественных
склонностей. Я восстанавливаю иерархию там, где люди стали похожи, как капли
воды,и растеклись болотом. Ясгибаюполосув лук.Нонесправедливость
сегодня окажетсясправедливостьюзавтра.Яторюдорогитам,где о них
постарались забыть и назвали спячку счастьем.Что мнедостоячихводих
справедливости?Ятружусьрадичеловека,созданногопрекрасной
несправедливостью. Так облагораживаю я свое царство.
Логикадоброжелателеймнезнакома. Ониввосхищенииотчеловека,
который был создан моим отцом. "Можно липритеснять подобное совершенство?"
-- твердят они.Иво имя того,ктобылсоздан столькимипритеснениями,
уничтожаютпритеснения.