— Подождите! — Виктор распахнул дверь. — Войдите ненадолго, чтобы хоть согреться.
— Спасибо! — Встряхнув промокшей головой, Анна нерешительно вошла в теплый дом.
Он пропустил ее вперед, задержавшись у комода в прихожей. Открыв ящик со свертком от Хальберштадта, Виктор провел пальцами по смятой бумаге и снял бечевку.
— Не угостите ли вы меня чаем?
Виктор вздрогнул и сразу же убрал руку от свертка, увидев Анну, стоявшую в дверях. Она уже сняла пальто, и теперь на ней оказались черные брюки и прозрачная серо-синяя блузка, неправильно застегнутая.
— Разумеется. — Он вынул платок и задвинул ящик. Если она и заметила сверток, то виду не подала. Через несколько минут Виктор вошел в гостиную с наполненным наполовину чайником в руках. Он совсем обессилел и был не в состоянии пронести по коридору полный чайник.
— Спасибо.
Анна, казалось, не обращала внимания на его разбитый вид, на пот, который он вытирал платком со лба.
— Пожалуй, я пойду, — произнесла она, как только Виктор с трудом сел в кресло у письменного стола.
— Но вы еще не выпили чай.
Виктор вынул из конверта первую страницу и прочитал заглавие: «Переправа».
Ему бросилось в глаза, что текст отпечатан на лазерном принтере. Наверное, у Анны с собой ноутбук, а Труди, хозяйка гостиницы, разрешила ей воспользоваться принтером в «Анкерхофе».
— Нет-нет, мне правда пора.
— Хорошо. Я потом прочту. — Дрожащими руками Виктор засунул лист обратно. — Но пока вы не встали, я хотел бы еще сказать насчет вчерашнего… — Он запнулся при взгляде на Анну.
Она нервно смотрела в потолок, сжав руки в кулаки. Она резко переменилась. Что-то яростно рвалось изнутри ее наружу. Виктору очень хотелось спросить ее о прошлой ночи. Приходила ли она сюда? Почему назвалась чужим именем? Но теперь он боялся сильнее возбуждать ее. Вопросы, конечно, очень важны, но все-таки Анна оставалась его пациенткой, и нельзя было спровоцировать у нее шизофренический приступ.
— Сколько осталось времени? — мягко спросил он.
— До моего приступа?
— Да.
— Сутки. Двенадцать часов. Не знаю. Первые признаки уже подступают, — ответила она слабым голосом.
— Цвета?
— Да. Все вдруг стало таким ярким здесь, на острове. Деревья словно покрыты лаковой краской, сверкающее синее море. Цвета такие насыщенные и яркие, что я не могу наглядеться. И еще кое-что. Запах. Гораздо ощутимее стал соленый запах моря. Весь остров купается в душистом облаке.
Подозрения Виктора оправдались, но он не был этому рад. Возможно, Анна опасна. Но она и серьезно больна. Скоро ему придется иметь дело с приступом шизофрении. Он один, измучен и болен. На пустом острове.
— Вы еще слышите голоса?
— Пока нет. Но это только вопрос времени. У меня все как в учебнике. Вначале цвета, затем голоса, потом видения. По крайней мере, я могу быть спокойна, что теперь меня не будет мучить Шарлотта.
— Почему?
— Шарлотта больше не придет. Никогда больше не придет.
— Откуда эта уверенность?
— Прочитайте, что я написала, потом…
Ее последние слова заглушил телефон, и Анна замолчала.
— Так что с Шарлоттой? — невозмутимо продолжил он.
— Подойдите к телефону, доктор Ларенц. Я уже привыкла, что всегда кто-то звонит, когда я к вам прихожу. И к тому же я собираюсь уходить.
— Нет-нет. Я не собираюсь вас отпускать. У вас может скоро начаться приступ. Вам потребуется помощь.
«А мне требуется информация о том, что случилось с Шарлоттой».
— Подождите хотя бы, пока я закончу разговор, — настаивал он.
Анна смотрела в пол, нервно потирая указательным пальцем ноготь большого пальца на правой руке. Основание ногтя было уже красным и раздраженным.
— Ладно, подожду, — согласилась она. — Но снимите же наконец трубку, чтобы прекратился этот ужасный звон!
Глава 30
Он снял трубку на кухне.
— Ну наконец. Слушай, случилось что-то невероятное, — нетерпеливо заговорил Кай.
— Минутку, — прошептал Виктор и положил трубку на столешницу рядом с телефоном. Затем, сняв тапочки, босиком прокрался по коридору, делая вид, что разговаривает: — Да… да… хм. Ладно… Так и сделаю.
К своему удовлетворению, он увидел в щель, что Анна сидит на прежнем месте.
— Я здесь, в чем дело? — спросил он Кая, вернувшись на кухню.
— Неужели она опять у тебя?
— Да.
— Но мы же договорились.
— Она пришла без предупреждения. Не мог же я ее выставить за дверь, когда на улице ураган. Итак, что у тебя?
— Мне сегодня пришел факс в бюро.
— От кого?
— Я не совсем уверен. Пожалуй, тебе лучше самому взглянуть.
— Зачем? Что там написано?
— Ничего.
— Тебе пришел чистый лист? И это так важно?
— Да нет же, я не сказал, что он чистый. Там рисунок.
— Рисунок? А зачем мне на него смотреть?
— Мне кажется, что его нарисовала твоя дочь.
Виктор, дрожа, оперся спиной о холодильник и закрыл глаза.
— Когда?
— Факс?
— Да, когда ты его получил?
— Час назад. И он пришел на мой личный номер, который знают очень немногие люди, включая тебя, например.
Виктор глубоко вздохнул и закашлялся.
— Не знаю, что и сказать тебе, Кай.
— У тебя там есть факс?
— Да, в гостиной.
— Хорошо. Я перешлю тебе рисунок через десять минут. А ты до этого выгони Анну. Я потом перезвоню, поговорим.
Виктор назвал номер своего факса и повесил трубку.
Когда он вышел из кухни в коридор, дверь в гостиную оказалась закрыта. Проклятие! Он беззвучно выругался и приготовился к худшему. Неужели она опять сбежала? Но, открыв дверь, он облегченно вздохнул. Анна стояла у письменного стола спиной к Виктору.
— Привет, — хотел сказать он, но из-за боли в горле не произнес ни единого звука.
И тут радость сменилась ужасом.
Анна не заметила его возвращения и не поворачивалась. А продолжала сыпать ему в чай белый порошок.
Глава 31
— Немедленно покиньте мой дом!
Анна повернулась и недоуменно посмотрела на Виктора:
— Господи, как же вы меня напугали, доктор. Что это на вас нашло?
— Этот вопрос я мог бы задать вам. Уже несколько дней я удивляюсь, почему у чая такой странный привкус. И с тех пор, как вы появились на острове, мне день ото дня хуже. Теперь я знаю почему.
— Успокойтесь, доктор Ларенц. Вы так взволнованы!
— И не без основания. Что вы мне подмешиваете в чай?
— Да что с вами?
— Что? — закричал Ларенц сорвавшимся голосом.
Каждое слово обжигало его больное горло.
— Не выставляйте себя смешным, — спокойно ответила она.
— Что это такое? — завопил он.
— Парацетамол.
— Пара…
— Лекарство от простуды. Вот. Вы же сами знаете. После истории с Шарлоттой я всегда ношу его с собой.