Она села на место адвоката, взяла трубку и поздоровалась. Робби встал за стулом с блокнотом и ручкой в руках. Больше часа Кристина задавала вопросы о том, как обычно проходит его день, о его привычках, мечтах, мыслях и отношении к смерти. Донти удивил ее сообщением, что за время его отсидки в камере смертников было казнено 213 человек. Робби подтвердил правильность этой цифры. Но больше ничего удивительного или конкретного она не услышала. Кристина подробно расспросила его о причинах, приведших к заключению, и о том, почему его собирались казнить. Донти не знал и не понимал, чем заслужил такую участь. Да, он не сомневался, что его казнят, как уже казнили 213 человек.
Для доктора Гинце часа беседы оказалось вполне достаточно. Она передала трубку Робби, который снова занял место на стуле и стал рассказывать о предстоящей в четверг процедуре. Он сообщил Донти, что его мать собирается присутствовать на казни, и тот расстроился, начал плакать и отложил трубку, чтобы вытереть слезы. Он отказался разговаривать и, перестав плакать, скрестил руки на груди и опустил глаза в пол. Потом поднялся и направился к двери.
Остальные члены команды ждали в фургоне, и охранник, прогуливавшийся неподалеку, время от времени бросал на них взгляд. Когда Робби и доктор Гинце вернулись, Аарон махнул на прощание рукой охраннику, и все тронулись в путь. При выезде из Ливингстона они остановились в пиццерии и наскоро перекусили, а когда вернулись в фургон, зазвонил телефон. Фред Прайор сообщил, что с ним связался Джоуи Гэмбл и попросил о встрече после работы.
Глава 11
По вторникам после обеда преподобный Шредер обычно запирался в кабинете, отключал телефоны и размышлял над темой очередной проповеди. Он вспоминал последние новости, думал о том, что волновало паству, много молился и, если даже это не помогало, садился за компьютер и просматривал файлы со старыми проповедями. Когда Шредер находил тему, то быстро набрасывал план и затем писал текст. Дальше уже было проще, и до воскресенья он мог не раз прорепетировать проповедь. Не было ничего хуже, чем проснуться в среду утром и не иметь представления о том, что он будет говорить пастве в воскресенье.
Но в этот вторник все мысли Кита Шредера были заняты Тревисом Бойеттом. После обеда священник прилег поспать и, проснувшись, почувствовал, что голова по-прежнему тяжелая. Дана ушла домой, чтобы присмотреть за детьми, и Кит, послонявшись по церкви, тоже решил отправиться домой. Он собирался было заехать в больницу и навестить Бойетта, надеясь, что тот передумал, но сообразил: рассчитывать на это не стоит.
Пока Дана готовила ужин, а мальчишки делали уроки. Кит уединился в гараже. Он собирался покрасить там стены, навести в нем порядок, чтобы потом постоянно его поддерживать. Обычно ему нравилось убираться и ни о чем при этом не думать, но Бойетту удалось испортить даже эти часы. Через тридцать минут Кит сдался и, забрав ноутбук, заперся в спальне. Сайт Донти Драмма притягивал его как магнит, как толстая увлекательная книга, в которой осталось еще много непрочитанного.
Обвинение против Донти Драмма поддерживал Пол Коффи — окружной прокурор Слоуна и округа Честер. Председательствовала на процессе Донти судья Вивиан Грейл. На момент судебного разбирательства Коффи занимал пост прокурора уже 13 лет, а Грейл прослужила судьей пять лет. Жена Коффи Сара родила ему троих детей. Грейл тоже была в браке, имела двоих детей.
В настоящее время и Коффи, и Грейл находились в разводе.
Единственным ходатайством защиты, которое удовлетворил суд, было изменение места судебных слушаний. Учитывая сенсационный характер дела и широкое его освещение в прессе, обеспечить проведение справедливого и беспристрастного судебного процесса в Слоуне было невозможно. Защитники предлагали перенести его в Амарилло или Люббок, удаленных от Слоуна на пятьсот миль. Судья Грейл удовлетворила прошение — эксперты сочли, что у нее не было выбора, поскольку проведение судебных слушаний в Слоуне являлось бы формальной зацепкой для пересмотра дела, — и постановила назначить местом судебных заседаний Париж, штат Техас.
От здания суда в Париже до здания суда в Слоуне сорок девять миль. После вынесения обвинительного вердикта адвокаты защиты подали апелляцию, настаивая, что перенесение процесса в Париж ничего не изменило: во время отбора присяжных половина кандидатов признали, что уже слышали об этом деле. С таким же успехом можно было проводить заседания в Слоуне.
Во всех остальных спорных случаях судья неизменно вставала на сторону обвинения. Самым трагичным ее решением было оставить в силе признание Донти, сделанное в результате давления и угроз. Без этого признания у обвинения не было бы дела, не было бы доказательств, не было бы ничего.
Но и другие решения судьи нанесли защите не меньший вред. Полиция и обвинение использовали свой любимый прием, представив суду в качестве свидетеля тюремного осведомителя Рикки Стоуна. Стоун сидел по обвинению в хранении наркотиков и согласился сотрудничать с детективом Кербером и полицией Слоуна. Его поместили в камеру с Донти на четыре дня, а потом убрали. Донти больше не видел Стоуна и встретился с ним только на суде. Стоун заявил, что Донти открыто рассказывал об изнасиловании и убийстве Николь Ярбер и говорил, что был сам не свой, когда она его бросила. Они якобы тайно встречались несколько месяцев, любили друг друга, но она боялась и переживала, что богатый отец лишит ее наследства, если узнает, что она связалась с чернокожим. Стоун под присягой показал: за показания на суде прокурор ему ничего не обещал. Однако через два месяца после осуждения Донти Стоун вышел на свободу.
Рикки Стоун — преступник-рецидивист, и верить ему было нельзя. Он являлся классическим подсадным стукачом, готовым заявить что угодно ради облегчения собственной участи. А судья Грейл разрешила ему давать показания в качестве свидетеля.
Позднее Стоун отказался от своих показаний, заявив, что детектив Кербер и Пол Коффи принудили его ко лжи.
Судья Грейл также разрешила приобщить в качестве улик свидетельства, давно не считающиеся надежными. Так, к поискам Николь были привлечены специальные собаки, бладхаунды, которым дали обнюхать ее вещи и салон машины, а потом отпустили. Собаки след не взяли, но пригодились после ареста Донти. Полиция дала им обнюхать зеленый «форд», принадлежавший Драммам. По словам кинолога, собаки пришли в возбуждение и повели себя так, будто учуяли в пикапе запах Николь. Это «свидетельство» фигурировало на предварительном слушании. Изумленные представители защиты не поверили своим ушам и поинтересовались, как судья могла подвергнуть перекрестному допросу собак? Адвокат Робби Флэк так разбушевался, что обозвал одного из псов по кличке Йоги «тупым сукиным сыном». Судья Грейл усмотрела в этом неуважение к суду и оштрафовала Флэка на 100 долларов. Тем не менее кинологу было разрешено давать показания в качестве свидетеля, и он заявил присяжным, что после тридцати лет работы с бладхаундами у него не было «ни малейших сомнений», что Йоги почувствовал в пикапе запах Николь. На перекрестном допросе Робби Флэк не оставил камня на камне от этих показаний и даже потребовал доставить в суд в качестве свидетеля собаку и привести ее к присяге.
Судья Грейл неоднократно демонстрировала враждебное отношение к адвокатам защиты и в особенности к Робби Флэку. Заявления Пола Коффи она воспринимала намного благосклоннее.
На то были свои причины. Через шесть лет после суда выяснилось: между судьей и прокурором на протяжении долгого времени существовала внебрачная связь. Об этом стало известно, когда уволенная из прокуратуры секретарша подала иск против Коффи за сексуальное домогательство и представила распечатки электронных писем, телефонных звонков и даже записей, сделанных на сотовом телефоне, которые доказывали, что судью Грейл и прокурора связывали интимные отношения. Разразился скандал, за которым последовали разводы.
Судью Грейл с позором отправили в отставку, и она уехала из Слоуна в разгар бракоразводного процесса.