Даже спустя семь лет он любил ее с каждым днем все больше.
Присутствие мистера Сароцини ощущалось в воздухе так сильно, будто его имя было написано на стенах огромными огненными буквами. Весь вечер – разделяя беседу паузами, во время которых Сьюзан читала, а Джон перемещался по телевизионным каналам, – они говорили о предложении мистера Сароцини. Незадолго до того, как Сьюзан пошла в спальню, она сказала, что сделает это. Джон не ответил.
Он сидел на краю постели со стаканом в руках и поигрывал кубиками льда в остатках виски.
– Ни за что, – сказал он. – Я скажу ему «нет». Найду денег и начну все сначала. Если ты потеряешь место, можешь пойти на сдельную работу. Потеряем дом – и ладно. Какого черта? Мы же были счастливы, когда жили в маленьком доме, верно?
– А Кейси? – спросила она.
Его испугало то, каким голосом она произнесла это имя. В нем звучал упрек. Это было напоминание о том, что для Сьюзан Кейси была важнее всего на свете – включая даже его.
Джон несколько раз был вместе с Сьюзан в палате Кейси. Призрачное воспоминание о существе, лежащем на больничной койке, с трубкой аппарата искусственного дыхания в гортани, с иглой капельницы в вене. Большую часть времени ее глаза были закрыты, но, даже когда они были открыты, она не могла насладиться красивейшим видом на каньон, открывавшимся из окна, – она никогда ничего уже не увидит. В глубине души он считал – хотя никогда бы не осмелился сказать это вслух, – что Кейси все равно, где лежать: в убогой государственной больнице или в роскошной клинике. Она не понимает, где находится; она никогда этого не поймет.
Утром, за завтраком, они почти не разговаривали. Сьюзан ела мало и кончиками пальцев катала по столу грейпфрут. На столе лежала еще не развернутая «Таймс». Сьюзан посмотрела на Джона, который ложкой накладывал йогурт в тарелку хлопьев с корицей.
– Скажи ему, – сказала она. – Ладно?
Он сунул в тостер ломоть цельнозернового хлеба.
– Ладно? – повторила она. – Это не для меня, это для Кейси. Хорошо?
Ничего хорошего в этом не было. Джон уже решил. Он не допустит этого унижения. Джон подумал: мистер Сароцини тоже человек, и у него есть сердце. Возможно, ему удастся потянуть время или получить деньги для «Диджитрака», спекулируя тем, что они с Сьюзан могут согласиться на искусственное оплодотворение когда‑нибудь в будущем.
Он пошелестел газетой и вытащил оттуда страницу с рубрикой «Интерфейс». Им просто нужно время. Если сделка с «Майкрософт» состоится, бояться им больше нечего. Максимум два месяца – вот сколько надо продержаться.
Избегая встретиться взглядом с Сьюзан, он просмотрел новости, посвященные компьютерным и интернет‑технологиям, заставляя себя глотать хлопья. Ему необходима была энергия – в последнее время он почти ничего не ел и из‑за этого чувствовал слабость.
Сегодня он должен быть в форме. У него будет только один шанс уломать мистера Сароцини. И это будет нелегко.
Он допил апельсиновый сок, проглотил витаминную таблетку, запил ее чаем, поцеловал Сьюзан на прощание.
– Ты скажешь «да»? – спросила она.
– Я что‑нибудь придумаю, – мрачно сказал Джон и ушел.
Мистер Сароцини позвонил в десять часов пять минут. Он спросил, пришли ли они к какому‑либо решению.
Несмотря на то, что Джон долго готовился к разговору, он дрожал и был весь в поту от волнения.
– Я бы хотел с вами встретиться, – сказал он. – У меня есть к вам предложение.
Мистер Сароцини долго молчал, а когда заговорил, в его голосе был лед.
– В четверть первого моя машина заберет вас из вашего офиса.
Мы пообедаем в моем клубе. Надеюсь, это будет вам удобно.
Джон спросил себя, ест ли банкир вообще где‑либо еще. Он планировал предложить ему какой‑нибудь другой ресторан, на свой вкус, но прежде, чем он успел что‑либо сказать, банкир повесил трубку.
«Мерседес» подобрал Джона у входа в его офис. Кроме шофера, в нем никого не было. Несмотря на то, что Джон был в клубе мистера Сароцини уже в третий раз, он чувствовал себя здесь до крайности неуютно. Его покинули остатки уверенности.
Его почтительно приветствовали и провели прямиком в обеденный зал – видимо, мистер Сароцини предупредил обслугу, что он приедет.
В зале было больше людей, чем в их прошлый обед, и в воздухе витал запах жареного мяса и чеснока. На фоне ровного гула беседы Джон услышал хлопок винной пробки.
Мистер Сароцини уже сидел за столом. Он потягивал минеральную воду из стакана и просматривал какие‑то документы. Он встал, чтобы поприветствовать Джона. При рукопожатии Джон обратил внимание на то, какая холодная, влажная и костистая у мистера Сароцини рука. Будто пожимаешь руку ящеру.
Голос мистера Сароцини, наоборот, был теплым и искренним, как и выражение его лица:
– Мистер Картер, приятно видеть вас снова. Я получил большое удовольствие от общения с вашей женой. Она очаровательная молодая леди.
– Спасибо, – сказал Джон. – Я тоже так думаю.
Официант выдвинул стул, чтобы Джон мог сесть, развернул накрахмаленную салфетку и положил ее ему на колени.
– Не желает ли сэр чего‑нибудь выпить? – спросил он.
– Минеральной воды, пожалуйста, – ответил Джон. – «Перрье» или «Бардой».
– Вам очень повезло, мистер Картер, – сказал мистер Сароцини, опускаясь на место. – Чрезвычайно повезло.
Сев напротив банкира, Джон вновь ощутил идущие от него мощные токи. Он попытался представить, какая у мистера Сароцини жена. Высокая аристократка с волосами стального цвета? Маленькая кругленькая домохозяйка? Юная красавица, нашедшая свой золотой мешок?
Джон усилием воли сосредоточился на той единственной причине, которая привела его сюда. Мистера Сароцини, казалось, ничто не заботило: выживет ли «Диджитрак», пойдет ли на дно – в его жизни ничего не изменится. Для вынашивания своего ребенка он найдет кого‑нибудь еще. Он не похож на человека, беспокоящегося по пустякам. Вне зависимости от того, станут Джон с Сьюзан частью его жизни или нет, он будет ездить в Аскот, на поло, в оперу, посещать частные картинные галереи, участвовать в вечеринках и банкетах.
Принесли меню, но Джон не стал в него смотреть. Он не был голоден и приехал сюда не ради обеда. Он заказал то же, что и в прошлый раз, – копченого лосося и затем палтуса, отказался от вина, хотя с радостью выпил бы целую бутылку. Он хотел сохранить голову ясной.
Когда официант удалился, мистер Сароцини наклонился к Джону через стол и тихо спросил:
– Мистер Картер, вы не станете возражать, если я приглашу вашу жену в оперу? У меня создалось впечатление, что сами вы не большой ее поклонник.
– Не стану, – ответил Джон. Вопрос смутил его. Он ожидал, что мистер Сароцини перейдет сразу к делу. Подумав, он счел это добрым знаком. – Уверен, что ей понравится. Боюсь, я в искусстве не очень силен.
– В свой следующий приезд в Англию я достану билеты. – Мистер Сароцини был доволен, как ребенок.
«Может, он одинокий, – подумал Джон. – Богатый, как Крез, и одинокий. Ходит в этот унылый клуб, потому что его здесь знают. Покупает дружбу и считает, что может купить даже семью».
Пусть тешит себя иллюзией.
Затем мистер Сароцини очень спокойно сказал:
– Я подготовил документы.