Старый король, умоляющий позволить ему умереть, был тому живым доказательством.
Сверху донесся шум. Дэвид прижался к стене в тот самый момент, когда в галерее появился стражник, вновь занявший свой пост над опустевшим тронным залом. У Дэвида не было никакой возможности вернуться в спальню незамеченным. Он огляделся, пытаясь сообразить, как ему выбраться отсюда. Можно было смыться через проход, в котором скрылся король, но там ему почти наверняка грозит встреча со стражниками. Еще был гобелен на стене за троном. Ведь Скрюченный Человек ушел именно этим путем, и вряд ли встретишь охрану там, где ходит Скрюченный Человек. Кроме того, Дэвида разбирало любопытство. Впервые он почувствовал, что знает больше, чем предполагал Скрюченный Человек или король. Самое время воспользоваться этим знанием.
Стараясь не шуметь, он подкрался к гобелену и приподнял его. За гобеленом скрывалась дверца. Дэвид повернул ручку и бесшумно открыл створку. За дверью тянулся коридор с низким потолком, освещенный горевшими в каменных нишах свечами. Когда Дэвид ступил в проход, голова его почти касалась потолка. Он закрыл за собой дверь и пошел по коридору, ведущему вниз и вниз, в холод и темноту подвалов замка. Он прошел заброшенные темницы, где до сих пор валялись кости, и зал, набитый орудиями пыток: здесь были дыбы, чтобы растягивать узников, пока они не изойдут криком; тиски, чтобы ломать им кости; пики, копья и ножи, чтобы терзать их плоть. В дальнем углу стояла «железная дева», похожая на саркофаги с мумиями, как в музеях, но с гвоздями, вбитыми в крышку остриями внутрь — так, чтобы человек внутри умирал долгой и мучительной смертью. При виде всего этого Дэвида затошнило, и он постарался как можно скорей миновать эту комнату.
Наконец он вышел в огромный зал, где возвышались песочные часы. Каждая стеклянная колба была высотой с дом, но в верхней почти не осталось песка. Дерево и стекло этих часов выглядели очень старыми. Время, отпущенное кому-то или чему-то, почти истекло.
Рядом с залом песочных часов обнаружилась маленькая комната. Там стояла скромная кровать с испачканным матрасом и старым серым одеялом. Напротив кровати на стене была развешана целая коллекция холодного оружия: кинжалы, мечи и ножи — от больших до самых миниатюрных. На другой стене висела полка, уставленная склянками всевозможных форм и размеров. Одна из них слегка светилась.
Дэвид сморщил нос, ощутив неприятный запах. Он обернулся в поисках источника вони и чуть не ударился головой о связку волчьих носов, подвешенную на веревке к потолку. Всего их было двадцать или тридцать, и некоторые еще блестели от крови.
— Кто ты? — послышался голос.
У Дэвида чуть сердце не остановилось. Он поискал, откуда звучит этот голос, но никого не увидел.
— Он знает, что ты здесь? — раздался новый вопрос.
Голос был девичий.
— Я не вижу тебя, — сказал Дэвид.
— Зато я тебя вижу.
— Где ты?
— Я здесь, на полке.
Дэвид сообразил, что голос доносится от полки со склянками. Там, в зеленой банке, стоящей на самом краю, он увидел крошечную девочку. У нее были длинные белокурые волосы и голубые глаза. Она сияла бледным светом, облаченная в простую ночную рубашку с дыркой у левой груди. Вокруг дыры расплылось большое пятно цвета шоколада.
— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказала маленькая девочка. — Если он найдет тебя, то причинит тебе зло, как навредил мне.
— Что он тебе сделал? — спросил Дэвид.
Но маленькая девочка только покачала головой и крепко сжала губы, словно старалась не заплакать.
— Как тебя зовут? — Дэвид решил сменить тему разговора.
— Меня зовут Анна, — ответила маленькая девочка.
«Анна».
— А я Дэвид.
«Анна».
— А я Дэвид. Как вытащить тебя оттуда?
— Никак, — сказала девочка. — Потому что я мертвая.
Дэвид склонился поближе к банке. Он видел, как маленькие руки девочки упираются в стекло, но не оставляют на нем отпечатков. У нее были белое лицо, фиолетовые губы и темные круги вокруг глаз. Теперь он хорошо разглядел дыру в ее ночной рубашке и подумал, что пятна вокруг нее вполне могут оказаться засохшей кровью.
— Давно ты здесь? — спросил он.
— Я потеряла счет годам, — ответила она. — Я была совсем маленькой, когда попала сюда. Тут был еще один маленький мальчик. Иногда он мне снится. Он был такой же, как я сейчас, но очень слабый. Когда меня принесли в эту комнату, он постепенно угас, и я больше никогда его не видела. Я тоже росла слабой. Мне страшно. Я боюсь, со мной будет то же, что с ним. Я исчезну, и никто никогда не узнает, что со мной стало.
Она заплакала, но без слез, потому что мертвые не могут лить слезы или истекать кровью. Дэвид приложил к банке мизинец, туда, где изнутри к ней прижималась рука девочки, так что их разделяло только стекло.
— Кто-нибудь еще знает, что ты здесь? — спросил Дэвид.
Она кивнула.
— Иногда сюда приходит мой брат, но он теперь очень старый. Ну, я называю его братом, хотя на самом деле он им никогда не был. Я просто хотела, чтобы он стал. Он говорит, что очень сожалеет обо всем. Я ему верю. Я думаю, он действительно сожалеет.
Внезапно все для Дэвида обрело жуткий смысл.
— Джонатан привел тебя сюда и отдал Скрюченному Человеку, — сказал он. — Вот какую он заключил сделку.
Он тяжело опустился на холодную, неудобную кровать.
— Он ревновал к тебе, — тихо продолжил Дэвид, говоря скорее сам с собой, чем с девочкой в склянке, — и Скрюченный Человек предложил ему способ избавиться от тебя. Джонатан стал королем, а той старой королеве, его предшественнице, дозволили умереть. Возможно, за много лет до этого она сама заключила такую же сделку со Скрюченным Человеком, а тот мальчик в склянке был ее братом, или родственником, или просто маленьким соседским мальчиком, который так ей докучал, что она мечтала от него избавиться.
«А Скрюченный Человек услышал ее мечты, потому что именно там он и бродит. Он обитает в царстве воображения, в мире, где рождаются истории. Истории всегда ищут способ быть рассказанными, ожить в книгах и в чтении. Так они переходят из своего мира в наш. Но вместе с ними приходил Скрюченный Человек, рыщущий между мирами, своим и нашим. Он выискивает возможности творить собственные истории и охотится за ревнивыми, разозленными и заносчивыми детьми, лелеющими скверные мечты. Он делает их королями и королевами, облачает их властью, хотя реальная власть всегда остается в его руках. А взамен они выдают ему объекты своей ревности, и он утаскивает их в свое логово…»
Дэвид встал и снова обратился к девочке в склянке:
— Я понимаю, как это тяжело для тебя, но ты должна рассказать мне, что произошло, когда ты сюда попала. Это очень важно. Пожалуйста, постарайся.
Анна сморщилась и замотала головой.
— Нет, — прошептала она. — Это больно. Я не хочу вспоминать.
— Ты должна, — настаивал Дэвид, и в его голосе появилась новая сила. Он звучал глубже, как будто принадлежал мужчине, которым мальчик когда-нибудь станет. — Чтобы это не повторилось, ты должна рассказать мне, что он сделал.
Анна, вся дрожа, качала головой. Она плотно сжала губы и стиснула кулаки, так что казалось, ее косточки вот-вот прорвут кожу. Потом она издала стон, полный скорби, гнева и сохранившейся в памяти боли, и полились слова.
— Мы проникли сюда через сад, — начала девочка.