Она придавила пальцем окурок и проследила, как поднимается к потолку последняя струйка дыма.
– Может, все это бред скорбящих родственников. Люди ищут причины, даже если причин на самом деле нет. Поэтому люди и верят в богов и масонские заговоры – суть одна. Мир слишком сложен, а нам нужны простые объяснения.
Ксаббу посмотрел на Рени, как ей показалось, с легким неодобрением.
– Но в мире естьсхемы вещей. В этом наука и религия сходятся. А наша нелегкая, но почетная задача – выяснить, какие схемы соответствуют действительности и что они значат.
Рени коротко глянула на него, пораженная остротой его восприятия.
– Конечно, ты прав. Так что давай разберемся, что означает эта вот конкретная схема. Хочешь послушать, как я буду звонить второму приятелю Стивена?
– Если не помешаю.
– Вряд ли. Я скажу, что ты мой друг из политеха.
– Надеюсь, что я и есть ваш друг из политеха.
– Да, но я надеюсь, что тебя примут за инструктора. И сними этот галстук – ты точно из исторического фильма вылез.
Ксаббу разочарованно подчинился. Он явно гордился тем, что считал корректным стилем в одежде, – Рени не нашла в себе духу сказать ему, что не видела в галстуке ни одного человека младше шестидесяти. Он подтащил кресло и сел рядом с Рени, выпрямив спину.
Линию открыла Патриция Мвете. На Ксаббу она глянула с нескрываемым подозрением, но объяснение Рени ее умилостивило.
– Не задавайте Соки слишком много вопросов, – предупредила она. – Он устал… он сильно болел.
Одета она была очень строго. Рени припомнилось, что Патриция работала в каком‑то финансовом учреждении и, должно быть, только что пришла с работы.
– Я не хочу его тревожить, – ответила она, – но, Патриция, мой брат в коме, и никто не знает почему. Я хочу выяснить все, что сумею.
Патриция немного расслабилась.
– Знаю, Ирен. Извини. Я его сейчас позову.
Когда на экране появился Соки, Рени немного удивило то, как хорошо он выглядел. Он не потерял в весе – Соки всегда был толстячком, – а улыбка его была ясной и красивой.
– Привет, Рени.
– Привет, Соки. Я слыхала, ты болел. Мне очень жаль.
Он пожал плечами. Патриция за кадром пробормотала что‑то неразборчивое.
– Ничего. Как Стивен?
Рени рассказала. Хорошее настроение Соки испарилось.
– Я слыхал об этом, но думал, что оно ненадолго. Как у того парня в классе, у которого сотрясение было. Он умрет?
Рени отшатнулась, словно вопрос имел ощутимую силу, и ответила не сразу.
– Не думаю. Но я очень за него беспокоюсь. Мы не знаем, что случилось. Потому я и хочу тебя кое о чем спросить. Ты не расскажешь, чем вы со Стивеном и Эдди занимались в сети?
Соки удивленно покосился на нее и выдал долгое и подробное описание разнообразных законных и не очень шалостей малолетних сетевиков, прерываемое по временам неодобрительным хмыканьем невидимой за кадром матери.
– Соки, вообще‑то я хотела услышать о последнем разе, перед тем, как ты заболел. Когда вы трое залезли во Внутренний Район.
Соки недоуменно воззрился на нее:
– Внутренний Район?
– Ты знаешь, что это такое.
– А как же. Только мы там не были. Я же говорил – пытались только.
– Ты хочешь сказать, что никогдане бывал во Внутреннем Районе?
Мальчишеское лицо затвердело гневом.
– Это Эдди, что ли, натрепал? Да он дупляет – дупляет по‑боженьке!
Рени от удивления помолчала немного.
– Соки, мне самой пришлось туда лезть, чтобы вытащить Эдди и Стивена. Они клялись, что ты был с ними. И очень за тебя беспокоились, потому что потеряли тебя в сети…
– Дупляют они! – вскрикнул Соки.
Они клялись, что ты был с ними. И очень за тебя беспокоились, потому что потеряли тебя в сети…
– Дупляют они! – вскрикнул Соки.
Рени смущенно замолкла. Может, он врет, потому что мать рядом? Если так, он хороший актер – лицо мальчика выражало искреннее возмущение. А может, Эдди и Стивен врали, что он был с ними? Но зачем?
На экране появилось лицо Патриции.
– Ирен, ты его нервируешь. Почему ты называешь моего сына лжецом?
Рени перевела дух.
– Я неназываю его лжецом, Патриция. Я просто запуталась. Если его с ребятами не было, зачем им врать? Им же от этого не легче – сетевые привилегии Стивен все равно потерял. – Она покачала головой. – Ничего не понимаю. Соки, ты уверен, что ничего не помнишь? О Внутреннем Районе, о месте под названием «Мистер Джи»? О двери, в которую выпал? Синие лампы…
– Я там никогда не был! – Вот теперь он был зол, зол и напуган, но говорил явную правду. На лбу мальчика проступили капельки пота. – Двери, лампы синие…
– Хватит, Ирен! – воскликнула Патриция. – Хватит!
Прежде чем Рени успела ответить, Соки внезапно запрокинул голову и как‑то странно булькнул. Все тело его напряглось и забилось в судорогах, соскользнуло с кресла, несмотря на попытки матери удержать сына, и рухнуло на пол. Рени беспомощно и завороженно смотрела на экран. Рядом тихо вздохнул Ксаббу.
– Будь ты проклята, Ирен Сулавейо! – заорала Патриция. – Ему уже стало лучше! Это ты с ним сделала! И никогда больше не звони в этот дом! – Она стояла на коленях у тела сына, придерживая его голову. На темных губах мальчика уже появилась пена. – Отбой связи!
Экран потемнел. Последним, что успела заметить Рени, были белые полумесяцы под веками Соки – глаза его закатились.
Она пыталась перезвонить, несмотря на гневные слова Патриции, но линия в квартиру тетушки Соки не принимала входящих звонков.
– Это был припадок! – Пальцы Рени, отрывающие зажигалку от сигареты, дрожали. – Настоящий grand mal [12] . Но он же не эпилептик – черт, Ксаббу, я годами его знала! Я столько экскурсий на природу в Стивеновой школе водила, что уж заметила бы, если у кого‑то из ребят были серьезные проблемы со здоровьем.
Она была, сама не зная почему, в ярости и одновременно испугана – и тут причины долго искать не приходилось.
– Что‑то случилось с ним в тот день – в день, когда я вытащила их из Внутреннего Района. А потом это ударило по Стивену, только сильнее. Господи, ну что стоило Патриции ответить на мои вопросы!
Желтовато‑смуглая кожа Ксаббу побледнела.
– Мы говорили с вами прежде о шаманском трансе, – заметил он. – Мне кажется, сейчас мы его увидели. Мальчик походил на того, кто ведет беседу с богами.
– Это не транс, мать его, и никакие боги тут ни при чем! Это развернутый эпилептический припадок. – Обычно Рени очень старалась не задеть ничьих чувств, но сейчас у нее не осталось никакого терпения для шаманских поверий ее друга. Ксаббу, слава Богу, не обиделся. Он спокойно наблюдал, как Рени расхаживала по комнате, кипя от гнева и возбуждения. – Что‑то повлияло на его мозг. Что‑то из сети повлияло на реальный мир.
Она захлопнула дверь в кабинет: припадок Соки усилил в ней ощущение преследующей ее некой безымянной опасности. Осторожность нашептывала, что она слишком торопится, что делает поспешные и ненаучные выводы, но Рени не была расположена прислушиваться к голосу осторожности.
Она повернулась к Ксаббу:
– Я пойду туда. Я должна.
– Куда? Во Внутренний Район?
– В клуб.