Мы сидим , касаясь друг друга плечами, наше дыхание сливается в один и тот же ритм, и мы не говорим ни слова.
Глава 7. ТРИС.
Кристина вращает черный камень в руке вновь и вновь, пока мы идем. Мне нужно несколько секунд, чтобы понять, что на самом деле это кусок угля из чаши Бесстрашных c Церемонии Выбора.
-Я действительно не хотела поднимать эту тему, но я не могу перестать думать об этом, – говорит она. – Нас было десять инициируемых, и только шесть все еще живы.
Впереди нас ждет Хэнкок-Билдинг, и за ее пределами, Лейк-Шор-Драйв,тот участок тротуара, над которым я когда-то летала как птица. Мы ходим по потрескавшемуся тротуару бок о бок, наша одежда, которая была перепачкана в крови Эдварда теперь сухая.
Он не ударил меня еще и то, что Эдвард, на сегодняшний день наиболее талантливый инициированный, который у нас был, мальчик, чью кровь я счищала с пола общежития.
Теперь он мертв.
-И приятные, милые люди, - говорю я, - это только ты, я и . . . Маира, наверное.
Я не видела Миру с тех пор, как она покинула Бесстрашие с Эдвардом, сразу после того, как его глаз проткнули ножом для масла. Я знаю, что они расстались не намного позже того, как это случилось, но я никогда не знала, куда она делась. Не думаю, что когда-либо перекидывалась с ней более, чем парой слов.
Двери в здание Хэнкок уже открыты, свисающие с петель. Юрай сказал, что он придет сюда рано, чтобы включить генератор, и конечно же, когда я нажимаю кнопку лифта, она светится под моим пальцем.
- Ты была здесь прежде? - спрашиваю я, когда мы вошли в лифт.
-Нет, говорит Кристина. Я имею ввиду внутри я не была. Я не добралась до застёжки-молнии, чтобы пойти, помнишь? "
— Верно, — я прислоняюсь к стене. — Ты должна попытаться, прежде чем мы уедем.
— Конечно, — она наносит на губы красную помаду.
Это напоминает мне пятнах на коже у детей, которые едят слишком много конфет.
-Иногда я вспоминаю, столько ужасных вещей произошло, иногда мне кажется, это хорошая идея чтобы просто взять и остаться здесь. Попытаться очистить этот беспорядок прежде чем мы будем вовлечены в другой.- Она слегка улыбается. =Но, конечно, я не собираюсь этого делать,- добавляет она. -Я даже не знаю, почему. Мне кажется, это просто любопытство.
— Ты говорила родителям об этом?
Иногда я забываю,что я не нравлюсь Кристине, так как верность семье связала ее с этим большим местом. У нее есть мать и младшая сестра , они обе пренадлежали Искренности.
— Они должны позаботиться о моей сестре, — говорит она. — Они не знают, безопасно ли там; они не хотят рисковать ею.
-Но были бы в порядке уезжая с тобой?
— Они были бы рады присоединиться со мной к другой фракции. С этим у них всё также будет в порядке, — говорит Кристина. Она смотрит на свои туфли. — Они просто хотят, чтобы я жила честно, понимаешь? И я не могу делать этого здесь. Я просто знаю, что не смогу.
Двери лифта открываются, и ветер сталкивается с нами в один миг, еще теплый но сотканый из нитей зимнего холода. Я слышу голоса, доносящиеся с крыши, и я поднимаюсь по лестнице чтобы добраться до них. Она отскакивает с каждым моим шагом, но Кристина держит ее на месте для меня,пока я не доберусь до вершины.
Юрай и Зик здесь, бросают камешки с крыши, прислушиваясь к их стуку, когда они попадают в окна. Юрай пытается ударить Зика локтем мешая его броску, но Зик слишком быстр.
-Эй, - говорят они в унисон, когда замечают Кристину и меня.
-Подождите , вы ребятя связаные или что-то еще? - Кристина говорит, усмехаясь.Они оба смеются , но Юрай выглядит не много изумленным,как будто он не совсем подключен к этому моменту или этому месту. Я думаю потеря такого человека, как Марлен, может сделать такое с каждым, хотя такого со мной не произошло.
На крыше не оказалось стропов для каната, но мы здесь не по этой причине.
На крыше не оказалось стропов для каната, но мы здесь не по этой причине. Не знаю зачем пришли остальные, но я хотела забраться выше, чтобы видеть как можно дальше.
Но вся западная часть - та, где сейчас нахожусь я - черная, словно завешенная темным покрывалом. На мгновение мне показалось, что я заметила проблеск света на горизонте, но через секунду его уже нет - всего лишь обман зрения.
Остальные тоже замолчали.Интересно, а что если мы все подумали об одном и том же.
-Что ты думаешь об этом? - наконец-то спросил Юрай.
Зик лишь пожал плечами, но Кристина решилась высказать предположение:
-А что если там все тоже самое? Просто...больше разрушенных городов, больше фракций, больше всего этого?
-Невозможно,- ответил Юрай, качая головой,- Должно быть что-то еще.
-Или же там ничего нет- предложил Зик.-Все те люди, которые собрали нас всех здесь, могут быть мертвы. Там может быть пусто.
Я задрожала. Подобное никогда не приходило мне в голову, но он прав - мы не знаем, что там произошло с тех пор, как они привели нас сюда, или сколько поколоний здесь жили и умерли до них. Может быть мы последние люди, которые остались.
-Все это не имеет значения, - говорю я более решительней нежели собиралась.- Не имеет значения что там, и мы должны признать это для себя. Только тогда мы покончим с этим,как только сможем.
Мы простояли там длительное время. Я вглядывалась в неровные очертания зданий до тех пор, пока все освещенные окна не превратились в размытую линию. Затем Юрай спросил Кристину о восстании, и наш тихий, безмолвный момент прошел, словно унесенный ветром.
На следующий день Эвелин стояла среди обрывков портрета Джанин Метьюз в фойе штаб-квартиры Эрудитов и объявляла новый перечень правил. Бывшие члены фракций вместе с афракционерами распределяются по территории улицы, чтобы услышать, что скажет наш новый лидер, солдаты-афракционеры выстраиваются вдоль стены, готовые открыть огонь. Они держат нас под контролем.
-События вчерашнего дня показали, что мы больше не в состоянии доверять друг другу -
говорит она. Она выглядит мертвенно-бледной и вымотанной.-Мы внесем больше упорядоченности в жизнь каждого, пока наша ситуация не стабилизируется. Первый пункт касается комендантского часа. Каждый должен вернуться в отведенное ему место в девять часов вечера. Они не покинут его до 9 часов следующего утра. Охрана будет потрулировать улицы все время в целях нашей защиты.
Я фыркнула, пытаясь скрыть это кашлем. Кристина толкнула меня локтем в бок и поднесла палец к губам. Мне не понятно, почему она беспокоится - не похоже, чтоб Эвелин могла слышать меня отсюда, в самом начале комнаты.
Тори бывший лидер Бестрашия, чье место заняла Эвелин, стоит в нескольких футах от меня, скрестив руки на груди. Ее рот дергается в усмешке.
-Также пришло время приготовиться к нашему новому, афракционному стилю жизни.
Начиная с сегодняшнего дня, каждый будет обучаться работе, которую так долго для нас выполняли афракционеры, сколько мы себя помним. Мы все будем выполнять те работы поочередно в дополнение к тем обязанностям, которые, по традиции, исполнялись фракциями, - Эвелин улыбается без намека на настоящую улыбку.Я не знаю, как она так делает. -Мы все внесем равный вклад в наш новый город, как это и должно быть. Фракции разделили нас, но сейчас мы - едины. Сейчас и навсегд.
Все афракционеры вокруг меня одобрительно воскликнули. Мне стало не по себе. Не то, чтобы я совсем была с ней не согласна, но с другой стороны, те, кто восстал вчера против Эдварда, не останутся в стороне после этого. Власть Эвелин над этим городом не настолько сильна, насколько ей бы этого хотелось.
У меня нет желания бороться с толпой после сообщения Эвелин, поэтому я побрела сквозь коридоры пока не дошла до лестницы в конце, до той самуй, по которой мы поднимались, чтобы добраться до лаборатории Джанин не так давно. Тогда ступеньки были усыпаны телами.