Но то было приятное ожидание, хотя временами и казавшееся невыносимым. Нынешнее же никак нельзя было назвать приятным — скорее оскорбительным.
Принц сидел на маленькой лежанке в небольшой комнатке, оглядывая ее голые стены и скудное содержимое. Он мельком взглянул на Гиктурианскую башню — окна в схоластериях старались проделывать так, чтобы те выходили на башни. Потом он оглядел свои одежды, снятые с мертвеца. Фербин сидел, обхватив себя руками и дрожа, когда раздался громкий стук. Не успел он сказать «Войдите», как дверь распахнулась и в комнату вошел Хубрис Холс. На ногах он держался нетвердо, лицо его раскраснелось.
— Ваше высочество, — сказал он, потом как будто взял себя в руки, подтянулся и изобразил кивок — вероятно, намек на поклон. От Холса пахло дымом. — Главный схоласт готов вас принять, ваше высочество.
— Я немедленно иду к нему, Холс, — сказал Фербин. Вспомнив, что МирБог, как считается, помогает тем, кто сам себе помогает, и что по этому принципу явно живет и сам Холс, он добавил: — Благодарю.
Холс нахмурился, на его лице появилось недоумение.
* * *
— Селтис, дорогой друг! Это я! — Фербин, раскинув руки, вошел в кабинет главного схоласта Гиктурианско-Анджринской схоластерии.
Пожилой человек в слегка поношенной мантии схоласта сидел за широким, забрызганным чернилами столом. Глаза его моргали за маленькими круглыми стеклами очков.
— То, что вы — это вы, сударь, есть одна из неоспоримых истин. Вы всегда, приходя с просьбой, произносите подобные трюизмы и считаете их глубокими?
Фербин оглянулся, убеждаясь, что дверь закрыта снаружи слугой-схоластом, который провел его до кабинета. Улыбнувшись, он подошел к столу главного схоласта, по-прежне- му держа руки широко раскинутыми.
— Нет, Селтис, я хочу сказать, что я — это я ! — Он понизил голос. — Я — Фербин, некогда ваш самый несносный, но, надеюсь, и самый любимый ученик. Извините, что я надел эту личину, но я рад, что она смогла обмануть вас. Можете не сомневаться: это и в самом деле я. Здравствуйте, мой дорогой друг, мой мудрейший наставник!
Селтис поднялся, на его морщинистом лице читались недоумение и неуверенность. Он сделал легкий поклон.
— Господи милостивый, теперь я вижу. — Его взгляд обшаривал лицо Фербина. — Как поживаете, мой мальчик?
— Уже больше не мальчик, Селтис, — сказал Фербин, удобно усаживаясь в кресло сбоку от стола, внутри небольшого эркера; Селтис остался сидеть за столом, глядя на бывшего ученика поверх небольшой тележки, наполненной книгами. Фербин напустил на лицо серьезное, даже измученное выражение. — Скорее молодой человек. И до недавнего времени — счастливый, беззаботный молодой человек. Дорогой Селтис, я видел, как убили моего отца, убили при ужасающих обстоятельствах...
Селтис встревоженно поднял руку, отвернулся от Фербина и сказал:
— Мунрео, прошу тебя, оставь нас.
— Слушаюсь, главный схоласт, — произнес чей-то голос.
К ужасу принца, молодой человек в мантии начинающего схоласта поднялся из-за крошечного, заваленного бумагами столика в неприметной нише и, с изумлением взглянув на Фербина, направился к двери.
— Мунрео, — сказал главный схоласт юноше, когда тот взялся за ручку двери; Мунрео обернулся. — Ты ничего не слышал. Ясно?
Юноша чуть наклонил голову.
— Да, мой господин.
— Так-так, он, видимо, учится искусству маскировки, — неловко пошутил Фербин, когда дверь за молодым человеком закрылась.
— Ему можно верить, я ручаюсь, — сказал Селтис и пододвинул собственный стул поближе к Фербину, продолжая изучать его лицо. — Напомните, кто был моим помощником при дворе.
Фербин нахмурился, надул щеки.
Фербин нахмурился, надул щеки.
— Ой, не знаю... Моложавый такой. Имени не помню. — Он улыбнулся. — Прошу прощения.
— А название столицы Воэтта я, видимо, плохо вдалбливал вам в голову и оно там не осталось?
— Ах, Воэтт. Знал дочку посла оттуда. Миленькая девочка. Она была из... Ноттла? Готтла? Доттла? Что-то в этом роде. Правильно?
— Столица Воэтта — Виринити, — устало проговорил Селтис. — Теперь я не сомневаюсь, что вы — тот, за кого себя выдаете.
— Прекрасно!
— Добро пожаловать, ваше высочество. Но должен сказать — нам сообщили, что вы убиты.
— Если бы все зависело от этого негодяя, тила Лоэспа, я в самом деле был бы мертв, мой друг.
Селтис с тревогой посмотрел на него.
— Новый регент? Почему вы питаете к нему ненависть?
Фербин вкратце рассказал Селтису свою историю, начиная с того момента, когда он с сопровождающими въехал на Черьенскую гряду, чтобы обозреть поле битвы. Селтис вздыхал, дважды протирал очки, подавался назад, подавался вперед, в какой-то момент встал, обошел вокруг своего стула, выглянул из окна, снова сел. Несколько раз он покачал головой.
— И вот я со своим верным слугой явился к вам и прошу о помощи, дорогой Селтис. Сначала мне нужно передать весточку Орамену, а потом покинуть Восьмой и весь великий Мир. Я должен предупредить брата и найти сестру. Вот какие унижения приходится мне терпеть. Моя сестра провела с этими Оптимами из Культуры вот уже восемнадцать лет и, если верить ее письмам, научилась таким вещам, которые даже вас могут впечатлить. Она стала кем-то вроде воительницы, насколько я понимаю. Так или иначе, она может иметь власть и влияние, которых нет у меня, или воззвать к чужим власти и влиянию. Помогите мне добраться до нее и предупредить брата, Селтис, и моя благодарность, клянусь вам, будет безграничной. Я законный король, хотя еще и не помазанник. Мое восхождение на трон — дело будущего, как и ваше вознаграждение. И при всем том, человек вашей мудрости и учености, несомненно, лучше меня знает долг подданного по отношению к суверену. Полагаю, вы понимаете, что я прошу лишь о том, на что имею полное право.
— Ну что ж, Фербин, — сказал старый схоласт, откинувшись к спинке своего стула и снимая очки, чтобы снова их осмотреть. — Не знаю, что для меня было бы неожиданнее: узнать, что ваши слова — чистая правда или что ваши способности к сочинительству улучшились в миллион раз. — Он снова водрузил очки на нос. — Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы ваши слова были выдумкой. Мне было бы спокойнее знать, что вам не пришлось наблюдать за этой сценой, что вашего отца не убивали, а регент — вовсе не чудовище. Но я склонен поверить вам. Я соболезную вам так, что это не выразить словами. Однако, надеюсь, вы понимаете, что я попытаюсь как можно больше сократить ваше пребывание здесь. Я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам, и отправлю одного из старших тьюторов с посланием к вашему брату.
— Спасибо, мой старый друг, — с облегчением сказал Фербин.
— И тем не менее вы должны знать, что о вас ходят всякие слухи, Фербин. Говорят, что вы бежали с поля боя и вскоре были убиты. И еще: теперь, когда вы считаетесь мертвым, вас будто бы обвиняют во множестве преступлений против государства и общества, серьезных и не очень.
— Что?! — воскликнул Фербин.
— Именно так, — подтвердил Селтис. — Судя по всему, вас хотят объявить дезертиром. А кроме того — на случай, если вы остались-таки в живых, — обесчестить вас, чтобы любой, кому вы доверитесь, тут же сообщил властям. Будьте же осторожны, молодой человек, который был мальчиком, и принц, который надеется стать королем.
— Бесчестие и подлость, — выдохнул Фербин, чувствуя, как пересыхает у него во рту. — Несправедливость и клевета.