– Резкие слова, произнесенные, тем не менее, прерывистым голосом, а лицо искажено гримасой вожделения.
Прекрасная вампирша поднялась со стула и, мягко ступая по пушистому кремовому ковру, направилась к мужчине.
– Лжец! Я очень хороша в этом деле. Сама Жанна учила меня. – Положив руку на широкую грудь Кэллана, она приподнялась на цыпочки. – А ты такой аппетитный.
Кэллан провел рукой по ее спине и сжал в кулаке золотые волосы.
– Только попробуй опустить руку ниже, и я ее оторву.
От угрозы губы Моник чуть распахнулись, соски напряглись и натянули атласную ткань пеньюара.
– Возьми меня, – она чувственно приникла к нему. – Ты не пожалеешь.
– Я вполне способен заняться с тобой сексом, – шепнул Кэллан, прижимаясь губами к ее шее, – а потом сжечь дотла.
– Я буду гораздо полезнее живая, – задрожав, Моник обхватила его лицо ладонями. – Я ненавижу Симону. Дедушка всё своё внимание теперь уделяет ей, а не мне.
– Хочешь сказать, ты предашь Антуана, чтобы добраться до Симоны?
– Я имею в виду, мы могли бы договориться. – Ее совершенные, с идеальным маникюром, ногти чуть впились в его кожу. – Ты поможешь мне избавиться от Симоны, станешь моим супругом и правой рукой деда. Это будет справедливый обмен.
У Кэллана на скулах заиграли желваки.
– Прости, милая, я никогда не буду играть вторую скрипку, и уж тем более ради избалованной девчонки, которая готова предать свою семью.
Вспышка удивления промелькнула в глазах Моник за мгновение до того, как Кэллан впился в ее губы.
Услышав постанывания, Эшвини решила, что видела уже более чем достаточно, чтобы сделать выводы, хотя какие именно, она пока не знала. Дважды ошибившись поворотом в вентиляционной шахте, она наконец оказалась в своей ванной. Выбравшись наружу, она вернула решетку на место, и, забравшись в душ, стала с остервенением тереть себя мочалкой, до тех пор пока кожа уже не начала гореть.
Закончив с водными процедурами и облачившись в джинсы и футболку, она отправилась в спальню и ничуть не удивилась, обнаружив там Периду.
– Мы заволновались, когда ты не ответила на стук в дверь, – сообщила вампирша.
Эшвини протянула руку ладонью вверх.
– Беруши. Ненавижу, когда вода затекает в уши. – Вытирая волосы полотенцем, она вопросительно взглянула на женщину. – А где Жанвьер?
– Прогуливается в парке.
Эшвини бросила полотенце на кресло.
– Думаю, стоит присоединиться к нему.
Всю дорогу до розария, где обнаружился Жанвьер, она ощущала на себе взгляд Периды.
– Ты не поверишь, что я видела, – сказала она, подумав при этом, а были ли Моник с Кэлланом всё еще сплетены в объятиях похоти, тщеславия и ненависти.
– Попробуй меня удивить.
Она вкратце пересказала ему ситуацию и имела редкое удовольствие увидеть, как глаза Жанвьера распахнулись от удивления.
– Думаешь, Кэллан по-прежнему собирается уничтожить Антуана, а затем избавиться от Моник? – поинтересовалась она.
– Если он хочет захватить власть в Атланте, – заявил Жанвьер с ледяным спокойствием почти-бессмертного, – ему придется устранить также Жанну, Фредерика и прочих.
Эшвини подумала о жестокости, которую видела на лице Кэллана, когда тот говорил о Бомонах.
– Он вполне на это способен. Но вне зависимости от его слов, он поддался чарам Моник.
– Есть вероятность, что она не захочет быть спасённой, – отметил Жанвьер, – особенное, если надеется склонить Кэллана на свою сторону.
– Не важно. Ее хочет Назарах.
– Не важно. Ее хочет Назарах.
А даже самый амбициозный юный вампир не осмелится спорить с сиром. Ангелы возвели пытки в искусство и Назарах преуспел в этом лучше многих, явным свидетельством чему для Эшвини стали крики, что до сих пор хранят в себе стены его старинного особняка.
– Ты считаешь, – пробормотала она, – что Моник следовало пристальнее присмотреться к Антуану и Жанне и хорошенько подумать, прежде чем просить о почти-бессмертии?
– В жизни вампира есть свои плюсы, – Жанвьер остановился, чтобы отломить бутон степной розы и поднести его к лицу Эшвини. Запах цветка был роскошен.
– Может и так, – ответила она, вдыхая аромат, – но если мы вернем ее Назараху, она станет для него всего лишь пешкой. Полностью в его власти. Сто лет она не сможет проявить волю, быть самой собой. Она окажется чем-то вроде домашнего животного.
Уронив розу, Жанвьер сунул руки в карманы.
– А ты никогда не спрашивала о моем Контракте. – Его голос вдруг утратил обычную мелодичность, каждый слог стал резким и отрывистым.
– Ты влюбился в вампиршу.
Он замер.
– Копалась в моем прошлом? – Хотя Жанвьер и пытался сдержать гнев, но он был столь же очевиден, как месяц в безоблачном летнем небе.
– Не пришлось, – она пожала плечами. – Такие мужчины как ты, с таким характером, никогда не смогут легко покориться чужой воле. Но ради близкого человека ты готов на все – даже если это тебя наполовину убьет.
– Я так предсказуем?
– Нет, – она встретилась с ним взглядом, и еще один слой ее хрупкого щита разлетелся вдребезги. – Просто мы похожи.
– О. – Густые волосы засияли в лунном свете, когда он принялся вышагивать взад-вперед. – И ты кому-то доверялась настолько, cherie?
Да, и на память остались шрамы. Отметины на спине почти сгладились, а вот те, что испещряли ее душу… Она сомневалась, что когда-либо сможет простить.
– Мы говорим не обо мне. Что случилось с твоей возлюбленной?
– Шамии понадобилось всего несколько лет, чтобы устать от меня. И я остался на растерзание Нехе.
– Ядовитой Королеве?
Осторожный кивок.
– Ее двор… Это был частично кошмар, частично экстаз. Я никогда не испытывал такой боли, как в ее руках, но в то же время она открыла мне мир удовольствий, о которых я даже и не подозревал.
Эшвини вспомнила архангела, с ее шоколадно-коричневой кожей, миндалевидными глазами и экзотической привлекательностью.
– Так вот почему ты за мной волочишься? – Эшвини не была красавицей, но ее кожа была по-восточному смуглой, а глаза – темными. – Потому что она оставила на тебе свою печать?
Жанвьер расхохотался, и это был абсолютно искренний смех, какой она слышала всего лишь пару раз, обычно когда он обводил её вокруг пальца на охоте.
– Неха, – сказал он, – холодна, как те змеи, что она держит в качестве домашних зверушек. А в тебе, моя суровая охотница, пылает огонь. В мире нет двух столь непохожих женщин.
Лед в ее душе потихоньку растаял от этого жизнерадостного смеха.
– Итак, что же ты узнал, прежде чем Кэллан принялся исследовать языком гланды госпожи Бомон?
– Он предлагал мне остаться, присоединиться к поцелую Фокса.
Его тело чуть касалось ее, когда они шли бок о бок. И ей хотелось подойти еще ближе, дотронуться, ощутить его прикосновения. Побыть женщиной.
– Думаю, он догадывается, что ты не командный игрок.
– Я готов сражаться за то, что важно, – из его голоса пропало обычное веселье. – Но все это – всего лишь мелочная политика.