В доме было решительно нечего есть, Венета нашла только банку бананового джема, и они съели этот джем, запивая вином. Март не пил вина много лет и теперь мог бы ожидать от себя всяких фокусов – не в смысле поведения, конечно. Он начисто израсходовал себя. Потом им пришлось поехать все-таки в ресторан.
– Март, – повторяла Венета, – Март, Март… Я никак не могу привыкнуть к твоему новому имени. Слушай, какая пошлятина: молодая жена пожилого бизнесмена убегает от мужа с модным столичным художником. Фи!
– Жуткий скандал, – сказал Март.
– Какой пример мы подаем молодому поколению?
– Развратный.
– Где же наша нравственность и чистота?
– Действительно – где?
– Знаешь, – сказала Венета, становясь вдруг серьезной, – я раньше все время считала, что поступаю дурно; а теперь мне кажется, что это самый праведный поступок в моей жизни и что все грехи свои я вчера искупила…
В холле отеля Марта окликнул портье. Какой-то человек, не назвавший себя, приходил трижды и наконец оставил записку:
«Срочно позвоните мне или зайдите. Л.П.» Слово «срочно» было жирно подчеркнуто. Кроме того, пришла длинная телеграмма от Ассоциации с оплаченным ответом. Марту предлагалось в самые сжатые сроки заканчивать работу, чтобы принять участие в оформлении нового Клуба ветеранов в столице. Об этом следовало подумать, ветераны очень хорошо платили. Март посадил Венету за столик и пошел к автомату звонить Петцеру. Петцер взял трубку сразу.
– Добрый вечер, Леопольд, – сказал Март.
– Слава богу, Март, – сказал Петцер, и в голосе его прозвучало что-то такое – такое вдруг теплое, что даже через телефонные искажения донеслось это тепло, и сам он, засмущавшись, заворчал:
– Ну что за манера у наших художников, пропадают без следа, хоть бы предупредил, что ли…
– Случилось что-нибудь? – понял Март.
– Случилось… Утром в междугородном автобусе взорвали бомбу. Такая каша… Андрис сейчас там.
– П-понятно… – процедил Март.
– Ты откуда звонишь?
– Из отеля.
– Тогда я выезжаю – и поужинаем. Подождешь?
– Давай.
Столик был уже накрыт, и Венета, не дождавшись, уплетала бифштекс.
– Этот портье здесь давно? – шепотом спросила она.
– Нет, – покачал головой Март. – Дня три-четыре.
– Это он стрелял в Минга, – сказала Венета.
Март непроизвольно оглянулся.
– Все понятно, – сказал он. – Это засада на Шерхана. Он где-то здесь. Сегодня взорвали бомбу в автобусе.
– Много убитых?
– Не знаю.
– Сволочь какая.
Они пообедали и взяли мороженое, чтобы не скучно было ждать Петцера. Он появился минут через двадцать с букетом роз.
– Мадам! – обратился он к Венете. – Же ву при…
– Что это значит, Леопольд? – спросил Март, но Петцер на него никак не отозвался, даже не посмотрел.
Венета элегантно подала ему руку, и Петцер не менее элегантно прикоснулся к ней губами и завел глаза.
– Оказывается, про вас болтает весь город, – сказал он, присаживаясь. – Жаль, я не прислушивался. Такой смелый адюльтер в наших краях впервые. Почти парижский шик.
– Доктор, – сказала Венета, – не надо пошлить. Просто порадуйтесь за нас, и все.
– Простите ради бога! Видите ли, я был очень встревожен за Марта и теперь, кажется, чуть-чуть перехлестываю…
– Кстати, интересная новость для вас. Новый портье – «конторщик».
– Ого! – присвистнул Петцер. – А я ему дал на чай. Ладно, это надо учесть.
– Много дали? – спросила Венета.
– Динар.
– Переплатили.
– Добавь еще, – сказал Март. – Глядишь, и зачтется когда-нибудь.
Больше о серьезном не говорили. Петцер был в ударе – как понял Март, из-за каких-то своих удач, – Март с Венетой находились в настроении совершенно радужном, потом к ним подсел Белью и принялся рассказывать анекдоты из практики, а уж совсем под закрытие появился Тригас.
Он остановился у входа, и Март помахал ему рукой, Тригас тоже помахал ему, но пошел к бару и с ходу опрокинул в рот рюмку горькой. Только тогда подошел к столику и сел. Он был пьян.
– Ты где пропадал? – спросил Март.
– Тут рядом. Еще один городок. Исполнял… Март, представь меня своей даме.
– Рекомендую: Юхан Абрахамсон, свободный художник. Откликается на кличку Тригас. Юхан, это Венета.
– Сударыня, я не решаюсь вас поздравить, через несколько дней вы поймете почему. Он хороший малый, этот Март, но страшно скучен.
– Зато не говорю гадостей. Так что ты делал?
– Портрет кормильца. В рост и с орденами. Теперь как помету наелся. Надо пить и пить, пока не пройдет. Пойду пить. Извините.
Он поплелся к стойке. Там уже стоял полицмейстер, тоже с рюмкой. Он смотрел на них, но не подходил. Потом он допил и ушел. Марту показалось, что он был очень бледен. Через несколько минут откланялся Петцер. Белью повеселил их еще немного и незаметно исчез.
Март попросил официанта завернуть что-нибудь из еды, бутербродов каких-нибудь, что ли, тот ушел и возвратился с объемистым пакетом. Март расплатился, и они тихонько прошли мимо Тригаса. Тригас прилип к стойке и ничего вокруг не замечал. Те дни, что были после, так и остались навсегда самыми безмятежными в жизни Марта… Они пересказывали свои жизни день за днем, надеясь, что воспоминания каждого, становясь воспоминаниями обоих, заполнят пролегшую между ними двенадцатилетнюю пропасть, и пропасть эта, такая бездонная поначалу, действительно заполнялась, им не хватало дня, чтобы наговориться, и они прихватывали ночи. Никто не докучал им в те дни. Тригас ушел в мрачный запой, у Петцера и полицмейстера были, видимо, свои дела, Петцер как-то при встрече сказал: «Пока все спокойно», и Март очень на это рассчитывал, да и вообще он старался не попадаться никому на глаза, даже редкие появления господина мэра заставляли его подбираться и настораживаться. Он торопился закончить работу и работал подолгу, иногда пренебрегая осторожностью, и однажды случилось то, что должно было случиться рано или поздно, тем более что при Венете было неловко слишком уж откровенно халтурить: он засветился. Это произошло на тридцатый день. Перед этим Март полностью закончил обе боковые стены: получилось неплохо, лучше, чем можно было ожидать. Оставалась торцевая, на нее чудесно падал свет, и жаль было это не использовать, а заготовка была, если честно, дрянновата – примитивно и в одной плоскости, и без какой бы то ни было мысли… Март вовремя почувствовал, что его понесло, и мог бы остановиться, переждать, но рядом была Венета.