- Евгения Петровна, я теперь знаю, как нужно решать, только я не сама - я случайно увидела, как сделала другая девочка, поэтому я не хочу!
…На перемене Галя Солнцева огорченно повторяла:
- Светлана, это из-за меня!
Мнения девочек разделились: одни одобряли и поддерживали Светлану, другие доказывали, что она сделала явную нелепость.
После уроков споры перенеслись в детский дом.
К Светлане подошла Алла Нежданова и сказала немного слишком торжественно:
- Ты поступила как настоящая пионерка!
- Ну и глупо! - возразил Витя Чижов. - Уж пример-то, во всяком случае, могла решить, поскольку время еще было!
- Нет, - сказал Юра Самсонов, - Светлана сделала правильный ход. Так эффектнее. Ну была бы с примером не двойка, а двойка с плюсом. Какая от нее радость?
Итак, что же лучше: незаслуженная пятерка или двойка, честно заработанная? Упрямо стиснув зубы, Светлана решила: не хочу ни того, ни другого. А четверть кончается… Неужели так и не удастся исправить до Нового года?
По вечерам Тамара Владимировна чуть ли не силой уводила Светлану из комнаты для занятий.
- Довольно, надо отдохнуть! Ты почти не гуляешь. Смотри, какая бледная стала!
Иногда в ущерб арифметике одолевали посторонние мысли. На каникулах за Аней и Валей приедет тетя и увезет в деревню. И еще несколько мальчиков и девочек тоже уезжают к своим родственникам.
Светлана родилась и выросла в городе, но последние три года жила в деревне, и зимой и летом. Москву уже успела полюбить - как можно не полюбить Москву! - но иногда все-таки хочется, даже в зимний день, чтобы расступились дома… Широкое поле… Очень много неба над головой… А между небом и полем - темный лес…
В конце недели удалось хорошо ответить по арифметике. А в четверти Евгения Петровна вывела тройку.
После уроков девочки разглядывали свои табели. Туся Цветаева сказала, пожав плечами:
- Не понимаю: у Светланы сплошные тройки, а радуется так, будто отличницей стала!
Катюша Короткова отозвалась с задней парты:
- Глупая ты, Туся, вот что!
- Ну, уж глупой меня никто еще ни разу не называл!
Туся с довольным видом помахала своим табелем.
XX
Вечер. Сегодня был последний день занятий. Завтра - воскресенье, а послезавтра - Новый год.
Светлана читает за столом, покрытым тяжелой зеленой скатертью. Тут же, рядом, Аня и Валя старательно вышивают одинаковые салфеточки одинаковым узором. Светлана не очень любит рукодельничать. На занятиях в кружке, впрочем, и шьет и вышивает неплохо, но в свободное время больше любит читать.
Так много хороших книг нужно прочесть, она так отстала за эти годы!
В детском доме есть своя библиотечка, правда небольшая - один шкаф.
Светлана со счастливым вздохом закрывает книгу…
Можно, конечно, сейчас же взять из шкафа другую, как и делает, например, Юра Самсонов, которого в детском доме зовут пожирателем книг. Но сразу начинать другую не хочется. Вот если бы у этой было продолжение, тогда другое дело…
Подперев голову рукой, Светлана смотрит на голубые Ани-Валины салфеточки. Странно: прежде, когда приходилось слышать о детских домах, всегда думала, что в детском доме все у всех одинаковое - и комнаты и платья у ребят… Думала даже, что все ребята почти так же неотличимы друг от друга, как эти вот близнецы.
Оказалось - не так. В каждой комнате стены окрашены по-разному и занавески подобраны в тон: в библиотеке, например, темно-зеленые, в спальне у старших девочек - золотистые, у малышей - белые.
Вот он, малыш! Легок на помине! Из коридора в дверь читальни заглянул мальчуган с льняными волосами. Какие-то они совсем куклячьего цвета и у него и у его сестры Олечки, а глаза темные. Олечка постарше, уже в первом классе учится, а Слава еще дошколенок. Остановился на пороге, расплывается в улыбке и ждет, чтобы на него обратили внимание.
- А, Славик! - говорит Юра Самсонов, отходя от книжного шкафа. - Ну, как жизнь?
- Ничего! - сияя улыбкой, отвечает Слава. Светлана подхватывает его под мышки и усаживает на стул рядом с собой. К этим ребятам - брату и сестре - у нее особенное чувство.
В поезде, когда она ехала с Костей в Москву, сержант-танкист рассказывал про своего товарища, у которого ребята в детском доме. Фамилию тогда, конечно, не догадалась спросить, да и сержанта звали просто по имени-отчеству. У многих ребят из детского дома отцы были на фронте, были и отцы-танкисты. Но Светлане почему-то казалось, что сержант рассказывал тогда именно про Славика и Олю. Она пыталась расспрашивать Наталью Николаевну.
- Он говорил, что вы их отцу письма на фронт писали.
Но Наталья Николаевна писала много писем. А вот с фронта не от всех приходил ответ.
Отец Славика и Оли был проездом в Москве несколько месяцев назад. С тех пор писем не было.
В руках у Славика подарок отца - заводной автомобиль. Маленький - на ладони мог уместиться, - обтекаемой формы автомобиль бегал по столу, как блестящий красный жучок. Подъехав к самому краю стола (ребята каждый раз дружно ахали!), автомобильчик вдруг останавливался и, будто подчиняясь воле невидимого шофера, сидевшего внутри, поворачивался и летел в обратную сторону.
- Смотрите, ребята, - с уважением сказал Юра, - сколько времени прошло, а все бегает!
- Смотрите! Смотрите! - ликовал Славик. - Сам поворачивает!
- У тебя, Славик, шофер очень опытный, - серьезно сказал Юра.
- Интересно знать, - задумчиво проговорил Витя Чижов, - сколько метров может он наездить без ремонта?
- Не будем торопиться с ремонтом, - сказала Светлана. - Юра, что говорит опытный шофер?
- Опытный шофер советует отвести машину в гараж.
- Юра! - умоляюще сказал Славик. - Еще самый-самый последний раз!
Автомобиль в последний раз безотказно повернул на краю пропасти. Светлана решительно взяла Славика за руку:
- А теперь пойдем искать Олю.
Отведя малыша в комнату младших девочек и посоветовав Оле больше автомобиль не заводить, Светлана вернулась в читальню.
- Как ты любишь возиться с маленькими, - сказала Аня. - А вот мне с ними скучно.
- Не доросла ты еще, Анечка, до маленьких детей! - наставительно сказала Светлана и села на прежнее место, у стола, подперев руками щеки.
Любопытно бывает вот так наблюдать за людьми, когда каждый занят своим делом. Аня и Валя розовыми быстрыми пальцами в такт продернули иголки, натянулись голубые паутинки ниток. И еще раз в такт… Потом Валя отстала. Аня уже протолкнула наперстком иглу, а Валя только паутинку вытягивает… У обеих сосредоточенный вид, будто совершают что-то необычайно важное.
В углу заканчивает новогоднюю стенгазету Алла Нежданова. Гладко зачесанные волосы над гладким белим лбом. Алла учится в шестом классе, Светлана - в четвертом. Может быть, Алла и не старше годами, но разница кажется огромной. Алла учится на круглые пятерки. Ее все так уважают и в школе, и в детском доме… Вот если бы можно было стать такой, как она!
Из мальчиков, пожалуй, самый симпатичный Юра, пожиратель книг. Только что дочитал одну книжку, поставил ее на место в шкаф и сразу выбрал другую, в двух томах.
- Юра, ты как, одним глазом первый том будешь читать, а другим второй?
- Что? - отозвался Юра солидным баритоном.
- Я говорю: у тебя два глаза и две книжки. Очень удобно: сразу оба тома будешь читать.
- Кто, я? - опять переспрашивает Юра высоким мальчишеским дискантом.
Смешно у него ломается голос. Юра очень способный и какой-то упрямо-усидчивый. В школе им довольны. А в детском доме учитель, который занимается с мальчиками столярным делом, говорит, что у Юры золотые руки.
Почему золотые? Странное выражение. Золотые руки представляются чем-то металлическим, тяжелым, неподвижным… Вчера замолчал радиоприемник. Юра открыл заднюю стенку, потрогал, подвинтил. Проволочки, лампочки какие-то… Это было похоже на колдовство. Приемник опять работает на полную мощность.
Не золотые, скорее можно сказать - умные руки.
У Аллы тоже хорошие руки. Гибкие пальцы уверенно водят карандаш. Вернее, кажется, что карандаш сам бегает по бумаге, заканчивая новогоднюю стенгазету. Алла хорошо рисует. Она хочет после школы пойти в архитектурный институт.
- Аня, ты кем будешь, когда вырастешь?
Аня перестает вышивать, удивляется вопросу, задумывается на минуту.
- Я еще не знаю.
- Валя, а ты?
Бесполезно спрашивать: если не знает Аня, Валя тоже не знает, это ясно. И руки у них еще совсем маленькие, детские, бесхарактерные.
- Юра, а ты кем хочешь быть?
- Что? - переспрашивает Юра, оторвавшись от книжки.
- Я говорю, кем ты будешь, когда вырастешь?
- Кто, я?
У него раздражающая манера переспрашивать и задумываться во время разговора. Кажется, что, прежде чем начать говорить, он падает откуда-то с облаков или выходит из лесной чащобы.
- Да! Ты! - повысив голос, повторяет Светлана.
- В ремесленное пойду.
- В какое ремесленное?
- Что?
Юра опять успел уже подняться на облака или вернуться в свою лесную чащобу.
- Звонок к себе проведи, вот что! - сердится Светлана.
- Какой звонок?
- Чтобы сначала позвонить к тебе четыре длинных, два коротких, потом спрашивать!
Юра добродушно усмехается:
- Ладно, позвонила. Можешь спрашивать.
- Ремесленных училищ много. Ты в какое пойдешь?
- В такое, чтобы потом строить дома.
- Тогда тебе нужно идти, как Алле, в архитектурный институт.
Юра возражает ядовито:
- Помнишь, как у Некрасова: "Папенька, кто построил этот дом?" - "Архитекторы, душечка".
Витя смеется, Алла улыбается. Аня и Валя остаются серьезными: они не читали еще "Железной дороги".
- Значит, учиться после седьмого класса не будешь?
- Что?
- Дзинь, дзинь! Учиться, говорю, не будешь?
- Кто, я? Почему не буду? Я в заочный техникум поступлю.
- Витя, а ты?
Бесполезно спрашивать: если Юра надумал идти в ремесленное училище, вместе с ним пойдет и Витя. Хорошо вот так с кем-нибудь дружить: куда один, туда и другой.
Понятно, что и Юре и Алле хочется научиться строить дома: перед войной Алла жила в Минске, а Юра - в Сталинграде.
- Светлана, а ты кем будешь? - спрашивает Витя.
- Я буду учительницей. Кончу семь классов - поступлю в педагогическое училище.
Светлана чувствует, что покраснела, - в первый раз она сказала об этом вслух.
Аня и Валя перестают вышивать, чтобы взглянуть на подругу под этим новым углом зрения.
Наконец Аня говорит:
- Тебе подходит.
Алла одобрительно кивает головой.
Юра отзывается на этот раз без всякого звонка:
- Нет, Светлана не может быть учительницей.
- Почему не могу?
- Потому что на первом же уроке ты своих учеников разорвешь на мелкие части!
Светлана смеется:
- Не разорву.
- Разорвешь, - хладнокровно возражает Юра.
- А вот возьму и не разорву!
- Возьмешь и разорвешь.
- Не разорву! - повышает голос Светлана.
Алла, подняв голову от стенгазеты, укоризненно и предостерегающе говорит:
- Юра!
Но Юра упрям. Он повторяет спокойно:
- Алла, она их разорвет.
Бесит то, что Юра и не думает поддразнивать, он говорит серьезно. Просто он уверен, что Светлана действительно разорвет своих учеников на первом же уроке. Это его глубокое убеждение.
Светлана вскакивает, хлопнув ладонью о стол, и кричит:
- Не ра-зо-рву!
- Светлана, ты не только их, маленьких, ты меня, большого, сейчас на мелкие части разорвешь!
Светлана мгновенно остывает, ей опять становится смешно. Она садится на прежнее место:
- А вот возьму и не разорву.
- Кого? Их или меня?
- Сначала тебя не разорву, а потом их.
- Правильно, Света, - одобряюще говорит Алла. Витя вмешивается в разговор:
- Чтобы стать учителем, нужно иметь большую силу воли.
Витя любит изрекать разные истины. В детском доме его зовут философом. Говорит он с медлительной важностью и как-то необычно расставляет слова. Иногда кажется, что он переводит с иностранного языка, которым не очень хорошо владеет.
Светлана спрашивает недоверчиво:
- А у тебя она есть, сила воли?
- Да, у меня она есть.
- Например?
- Вот, например, я летом звеньевым был. Ребята играли в футбол, а я оформлял дневник. Мне не хотелось, а я оформлял. Значит, она у меня есть, сила воли.
- Ну, это еще не большое доказательство!
- Начинать нужно всегда с небольшого.
Топот маленьких ног в коридоре, и как будто заплакал кто-то. Распахнулась дверь, Оля и ее подруга ввели Славика, истекающего слезами. На голове у Славика почему-то висел красный заводной автомобиль.
- Нянечку позовите! - кричала Оля.
- Светлана, смотри, что случилось!
А случилось вот что. Автомобиль в комнате девочек все-таки завели. Сначала он очень хорошо ездил по Олиной тумбочке. А потом Славику пришла неожиданная мысль спустить автомобиль с собственной головы. Два раза автомобиль благополучно съехал, как с горки, вниз, а на третий раз тонкие и довольно длинные спереди волосы мальчика были захвачены вращающимся колесом. В результате автомобиль, как пришитый, висел на прядке волос, что было, конечно, очень больно, а главное - страшно. Девочки пытались отцепить его, поворачивая колесо в обратную сторону, но это причиняло малышу только новые страдания. Наконец Оля с подругой взяли Славу за руки и повели по коридору, взывая о помощи.
Аня-Валя вскочили и бросились к двери:
- Где Тамара Владимировна?
- Подождите, - властно остановила их Светлана. - Аня, держи его. Славик, не шевелись.
Она взяла со стола Анины ножницы и осторожно просунула их между колесом автомобиля и нежной розовой кожей, конусообразно поднявшейся в этом месте подобно маленькому вулкану.
Наталья Николаевна вошла как раз в тот момент, когда Светлана подрезала прядку волос у самого корня.
Освобожденное колесо заскрежетало и закружилось, желтым цыплячьим пухом разлетелись подрезанные волосенки. Славик, сразу почувствовав облегчение, радостно засмеялся. Теперь смеялись все, смеялись неудержимо, а Наталья Николаевна весело сказала:
- Тебе, Светлана, хирургом быть: рука твердая!
- Она, Наталья Николаевна, не хирургом, она учительницей хочет стать, - возразила Аня.
- Для этого тоже нужна твердая рука, - сказал незнакомый женский голос.
Светлана обернулась и только теперь заметила, что Наталья Николаевна вошла не одна.
Девочка с волнением всматривалась в лицо гостьи.
Где же, где же они встречались раньше?.. Нет, не встречались!
Немолодая уже, а глаза по-молодому живые и в светлых волосах ни одного седого не видно.
Красивая? Конечно, нет! Но у нее лицо, на которое приятно смотреть.
Вошедшая улыбнулась, и Светлана радостно воскликнула:
- Я знаю, кто вы! Вы Костина мама!
Оказалось, что Зинаида Львовна приехала, чтобы позвать Светлану к себе на каникулы.
- Наталья Николаевна разрешает. Если хочешь, можно прямо и поехать сейчас. Успеешь в полчаса собраться?
Светлана вместо ответа бросилась к ней на шею и вылетела из комнаты собираться.
Тем временем Зинаиде Львовне стали показывать детский дом. Славик тянул ее за руку:
- К нам пойдемте!
Наталью Николаевну отозвали, и Зинаида Львовна осталась одна на половине малышей. У них была отдельная спальня, столовая и комната для игр.
Зинаиду Львовну сейчас же обступили ребята.
Девочки доверчиво сообщили ей последнюю новость:
- А Вася дерется!
Драчун Вася, не обнаруживая никаких признаков раскаяния, уселся рядом с Зинаидой Львовной и завладел ее сумкой. Ему нравилось, что она щелкает, когда ее открываешь и закрываешь.
Вслед за Васей и другие ребята очень быстро освоили технику открывания и закрывания сумочки. Славик протянул ей книжку:
- Почитайте.
- Как тебя зовут? - спросила Зинаида Львовна.
- Славик, - ответил мальчуган, прижимаясь к ней. Одна из девочек сказала с застенчивой улыбкой:
- И меня спросите, как меня зовут.
- А тебя как?
Она застеснялась еще больше:
- Ирочка.
Еще одну книжку с картинками просунули откуда-то из-под локтя, сзади, и раскрыли на коленях у Зинаиды Львовны.
- Вы лучше эту почитайте.
Но читать было почти невозможно. Разноголосый шум в комнате и деловая суета, со стороны кажущаяся беспорядочной, напоминали уменьшенный во много раз зал ожидания на Казанском вокзале.
Так суетятся и так разноголосо шумят все довольные жизнью ребятишки - в школьном коридоре на перемене или в детском саду. Но было что-то отличающее этих малышей от ребят детского сада - какой-то особенный, ласковый интерес к каждому взрослому человеку, входящему к ним. И каждый взрослый человек, входящий в комнату, не мог не быть особенно ласков с этими ребятами.
Что удивляет и радует ребят в детском саду? Величина помещения, разнообразие и добротность игрушек. Но главное - энергичные товарищи-однолетки, с которыми так интересно играть. Им весело всем вместе, но чувствуется, что за стенами детского сада у ребят есть другая жизнь. В особенности это бывает заметно к вечеру, когда ребята чуть-чуть устанут, притихнут, начинают чего-то ждать, прислушиваться, посматривать на дверь…
Здесь, в детском доме, у малышей-дошкольников только одна жизнь - в этих стенах. Они привыкли друг к другу, им хорошо вместе, но даже самые маленькие, которые ничего другого не помнят, бессознательно тянутся к взрослым людям.
Не прошло и пяти минут, как Славик уже сидел на коленях у Зинаиды Львовны и, обняв ее за шею, шептал на ухо:
- Я вас люблю!
Ирочка с озабоченным видом несколько раз выходила в соседнюю комнату и возвращалась обратно. Потом попросила Зинаиду Львовну:
- Вы зайдите к нам в спальню, там Сережа лежит, он болен, он вас еще не видел!
В спальне - в два ряда сияющие никелем и белыми одеяльцами кровати. На одной из них лежал серьезный мальчуган, подперев кулачками подбородок.
Зинаида Львовна подсела к нему:
- Чем же ты болен, Сережа?
Он ответил с терпеливым вздохом:
- Животиком.
Когда ребенок хворает в семье, сколько взрослых людей хлопочут около него, волнуются, стараются развлечь! И порой сколько капризов в комнате маленького больного!
В этой комнате тихо. Няня - за дверью. Она только иногда заглядывает проверить: спит Сережа или нет, не повысилась ли температура, приносит поесть. Она одна, а ребят двадцать человек.
Что делает мальчуган? Он даже не умеет читать. Скучает? Должно быть, ребята, когда их так много, очень возбуждаются к вечеру, и самое разумное для больного - это именно поскучать, полежать в тишине. Но не всегда хочется делать разумное.
Пока Зинаида Львовна разговаривала с ним, в спокойный, деловой шум игры ворвались высокие ноты - запищали девочки: драчун Вася опять ущемил чьи-то интересы.
На этот раз Ирочка не стерпела и дала сдачи. К писку девочек присоединился громогласный мальчишеский рев. Захлебываясь от гневных слез, Вася выкрикнул:
- Она меня ботинкой ударила!