-Да-а, гонору в нем…
-Подумаешь… - подобострастно поддакнула Танечка, - строят из себя.
Директор бросила в ее сторону одобрительный взгляд.
-Ничего, сейчас побегает без работы - пообломается. Или в грузчики пойдет… Ну да ладно, что мы все о нем да о нем, зайди, мне продиктовать надо…
На ступеньках школы сидели пацаны из секции. Увидев его, они вскочили на ноги и хором, но вразнобой поздоровались:
-Здравствуйте, Виктор Петрович.
-Привет, ребята!
Виктор остановился и пожал каждому руку, чувствуя себя несколько не в своей тарелке под обстрелом детских глаз, в глубине которых отчаянно горела надежда на чудо. О его конфликте с директрисой знало множество народу. И о том, что педсовет постановил уволить его «по статье», тоже. А это означало, что и секция также накрывается медным тазом. Ибо доступ к спортзалу ему тоже перекрывали напрочь, а педагога с такой записью в трудовой книжке в другую школу никто не возьмет. Снимать зал? Это означало резко поднимать плату за занятия. А из тех пацанов, что ходили к нему заниматься, две трети не могли платить больше, чем уже платили. Вернее, даже три четверти…
-А вас все-таки уволили? - не выдержал Стасик, самый маленький и шустрый из всех.
-Да. - Виктор расстроенно кивнул. - Так уж получилось, простите…
Пацаны тут же загалдели, перебивая друг друга, стали уверять, что они все понимают, и так и надо, и эта директриса сама…
-Так, стоп! - вскинул руки Виктор. - Инин, Патрушев - упор лежа, десять отжиманий!
Инин молча упал на руки, а Толька Пагрушев возмущенно вскинулся:
-За что?
-Подумай! - качнул головой Виктор.
-Да ведь она ж… - начал тот, но, наткнувшись на спокойный взгляд Виктора, сник и опустился в положение упор лежа. В секции действовало суровое правило. Оценивать можно каждого - хоть сверстника, хоть президента, но высказывать суждение или критиковать - только тех, по сравнению с которыми ты сумел добиться большего. Поэтому взрослые для пацанов были как бы вне критики. Мол, сначала вырастите, станьте кем-то, а уж затем… Как-то раз, во время очередного пьяного выверта нашего Гаранта в раздевалке разгорелся жаркий спор. И Виктор прекратил его фразой:
-Один умный человек сказал: «Как жаль, что все, кто знает, как управлять страной, уже работают таксистами и парикмахерами».
-Виктор Петрович, - разгоряченно встрял Пагрушев, - неужели вы считаете…
-А ТЫ, Пагрушев, еще даже и не парикмахер, - закруглил разговор Виктор и жестко закончил: - Все ясно?
-Ясно-о… - уныло протянули остальные, и разговор увял. Наверное, такой подход был не слишком правильным, но Виктор терпеть не мог людей, которые громогласно ругают всех и вся, а свое собственное дело делают из рук вон плохо, находя для этого сотни «железных» оправданий: и начальники у них идиоты, и подчиненные уроды, и сослуживцы все вокруг лентяи и бездари, и в стране бог знает что творится - а вы хотите…
-Значит, так, ребята, - начал Виктор, - секция у нас пока распускается. Что будет дальше - посмотрим. Если будет возможность - поддерживайте форму, но только общефизическими упражнениями. Никаких бросков и спаррингов на необорудованных площадках - поломаетесь.
-Виктор Петрович, а поход?
Каждое лето они с пацанами ходили на байдарках по рекам и озерам.
-Виктор Петрович, а поход?
Каждое лето они с пацанами ходили на байдарках по рекам и озерам. Однако получится ли что-то на следующее лето, Виктор не мог представить даже и без проблем с увольнением. Спортклуб, в котором они брали напрокат лодки и палатки, был на грани закрытия. Людям как-то перестало быть интересно все - от собственного здоровья до открытия мира, все бросились зарабатывать деньги…
-Ну… поход ведь планируется летом? А сейчас осень. Так что… поживем - увидим. - Он с деланной уверенностью улыбнулся: - Ну ладно, ребята, всем пока. У меня еще сегодня много дел…
Едва он завернул за угол школы, как пришлось притормозить. Дорогу перекрывал огромный джип с затонированными до черноты стеклами. Виктор тихонько вздохнул. Он знал, чей это джип, и предполагал, какой разговор ему предстоит…
Когда он подошел вплотную, огромная правая передняя «калитка» медленно распахнулась и густой сочный бас негромко произнес:
-Витя, не торопись, разговор есть.
Виктор остановился. Щелкнула левая передняя дверь.
-Ты присядь. Как говорят, в ногах правды нет.
Виктор хмыкнул.
-А в чем тогда - в жопе?
-Ну вот ты уже и ощетинился, - неодобрительно произнес хозяин джипа, - а ведь я к тебе по-доброму…
Виктор вздохнул.
-Да уж, извините, Владимир Николаевич, сорвалось… - И полез внутрь джипа.
-Ну ничего, ничего, - успокоил его хозяин машины, - я ведь понимаю, каково тебе сейчас.
Виктор уселся на широкое кожаное кресло, почти диванчик, и повернулся к собеседнику.
-Вот, знакомься, - произнес Владимир Николаевич, кивая в сторону человека, уютно устроившегося на заднем диване. - Бальтазар Иннокентьевич. Мой, так сказать, финансовый советник.
Виктор вежливо кивнул:
-Очень приятно, Виктор.
Финансовый советник, обладавший столь экстравагантным именем, впрочем, вполне соответствовавшим его внешности (Виктор до сих пор подобные элегантные «испанские» бородки видел только у актеров в кино), доброжелательно улыбнулся и кивнул в ответ.
-Я вот интересуюсь, - начал разговор Владимир Николаевич, - ты что дальше делать думаешь?
-Пока не знаю, - пожал плечами Виктор, - только… Владимир Николаевич, я вас очень уважаю - и как тренера, и как человека, но к вам я не пойду.
-А ты подумай. Я своих не обижаю. Вон Игорек, и помоложе тебя, и на ковре, прямо скажем, тебе не чета, а за полгода у меня уже на «девяносто девятую» накопил.
-Угу, - хмыкнул Виктор, - а Степа или Саша Маленький, они как?
-Ну, - развел руками Владимир Николаевич, - жизнь сейчас такая. Зато семьи не обидели. Степиной жене с квартирой помогли, матери Саши Маленького опять же пенсию платим. И не такую, которую наше родное государство положило… Ты пойми, сейчас ни на милицию, ни на партком, ни на добрых людей надежды нет. Нет больше страны - развалилась вся, на мелкие кубики рассыпалась. Нынче каждый за себя. И только самые сильные в стаи сбиваются. Чтоб кусок пожирнее ухватить. Потому как даже сильному в одиночку мало-мальски приличный кусок не удержать. И я тебя как раз в такую стаю зову. Потому как знаю, что ты тоже сильный. Но один все равно пропадешь. А уж кем ты в нашей стае станешь - от тебя самого зависит.