Он чувствовал, что отдает Богу душу. В прямом смысле. Тело задубенело, сердце гнало кровь по сосудам такими слабыми толчками, что возникало подозрение - вот сейчас возьмет и остановится.
Лада еще разок растерла его, потом принялась скидывать акваланг, уже молча. Снова растерла. Наконец сказала:
-Уж не знаю, получилось у тебя там или нет, но больше тебе сегодня в воду нельзя. Не отогрею потом.
-А больше, кажется, и не нужно, - Рост был не слишком в этом уверен, даже оглянулся на морскую гладь, откуда викрамы его вытащили. - Теперь придется только ждать.
С тем они и добрались до города. Пока Роста устраивали в его обычной комнатке, пока носили белье для постели, он сидел на табурете, закутанный с головой в одеяло, как истуканчик. Потом ему принесли горячего бульона, который был на удивление вкусным и обжигающим. К тому же в нем было много какой-то серой пудры, сделанной из корешков, которые так любили бакумуры. От этой смеси бросило в жар, словно от водки.
Ночью Рост проснулся, жалея, что рядом никого нет. Потому что самому подняться ему было мудрено. У него болела спина, текло из носу, и к тому же дышалось с натугой. А поутру его прихватило по-настоящему. Он находился в том неопределенном состоянии, которое бывает только в болезни, когда временами спишь и в то же время видишь, может быть, в промежутках сна, что вокруг происходит. Но люди и все другие казались при этом едва ли не прозрачными, как привидения.
Так он обнаружил Кима, который сидел на стуле за столом, где Ростик когда-то писал отчет о путешествии на условную Новую Гвинею, и разговаривал он о чем-то с обоими вырчохами. Как они при этом понимали друг друга, оставалось загадкой. Лишь к вечеру Рост сообразил, именно сообразил, придумал, что, рассматривая этих троих, почему-то не заметил Василисы. А она тоже сидела у стеночки, напоминая невзрачную картинку, вырезанную из старого журнала, не больше.
Потолок то опускался, то снова взмывал, каждая трещинка между плитами литого камня временами надвигалась на Роста, а временами становилась едва различимой. И все равно он почему-то так выучил их рисунок, что мог бы нарисовать по памяти.
К утру второго, кажется, дня к нему пришла Лада. Она деловито отпихнула обоих вырчохов, которые сидели на длинной лавочке, наверное, специально принесенной снизу, и объявила:
-Викрамы выложили за ночь на плоту семьсот градин. Если считать, что каждая весит граммов пятнадцать, получается… килограммов десять металла с небольшим хвостиком.
Рост подумал. Или ему казалось, что он думает.
-Добавьте еще столько же и оставьте все градины на плоту. Только выкладывайте не на вес, а по штукам.
Эта речь заставила его закашляться, словно у него в легких образовалась небольшая котельная, которая изрыгала пламя, жар и дым. Лада еще что-то докладывала, но этого Ростик уже не понял.
Он поднялся через три дня. Слабый, как новорожденный щенок, Ростик приоделся в какой-то халат, который оказался неведомым образом у него в комнате, и с помощью Барона и Батат спустился в главный зал. Тут его впервые за эти дни нормально принялись кормить. Вот только аппетита не было, он и съел-то всего ничего. Зато его тарелку, убедившись, что он на пищеварительные подвиги не способен, подвинула к себе Батат. Барон, поглядев на нее с удовольствием, неожиданно сообщил:
-Теперь, люд-Ростик, тебе придется привыкать к тому, что за тобой буду следовать только я. Она ждет ребенка.
-И… куда же ее поместить? - Рост все-таки туго соображал после болезни.
-Куда? - не поняла Батат.
Она ждет ребенка.
-И… куда же ее поместить? - Рост все-таки туго соображал после болезни.
-Куда? - не поняла Батат. - В Храм, где ты нас приветил с первых дней.
-Ага, - только и сказал Ростик, наверное, соглашаясь, что это наилучшее решение. Тогда ему пришла еще одна мысль: - А знаешь, друг Барон, у нас, людей, считается, что ребенка женщина должна вынашивать в присутствии мужа.
-У нас принято наоборот, мужа отсылают подальше, - отозвался Барон.
-Все равно, друг, тебе придется, наверное, к ней присоединиться.
-Не понимаю, - даже перестала жевать Батат.
-Я скоро залезу в касатку и уйду воевать на юг с океанскими викрамами. - Он помолчал, чтобы они правильно поняли, что он им сообщает. Через некоторое время Барон кивнул. - И это займет не один месяц. Поэтому тебе лучше оберегать Храм и, следовательно, находиться при жене.
-Я не возражаю, - вдруг отозвалась Батат.
-Я никак не смогу тебе сопутствовать? - для верности спросил Барон.
-Уверен, что нет.
-Жаль. И что по этому поводу скажет друг-Докай? Знаешь, - он повернулся к жене, - может, я тогда в городе Шир Гошодов поживу? - Не дождавшись ответа, снова посмотрел на Ростика. - Храм в защите не нуждается. Ты хорошо устроил, что там находятся аглоры. Они лучшие воины, каких я знаю. Поэтому там ничего печального случиться не может.
Вечером в комнату, где Рост продолжал отлеживаться, уже не теряясь во сне, как во враждебных зарослях, а просто почитывая лоцию залива, которую кто-то из лодочников составил между делом, пришел Казаринов. За ним следовала Люся Казаринова. Она здорово изменилась, заматерела, как-то погрузнела и стала жесткой. Но в присутствии отца держалась вежливо.
-Значит, так, - начал Казаринов. - Они выложили рядом с нашей кучкой еще одну кучку градин, Как в первый раз. Это что значит - что они настаивают на своей йене за каждую пушку?
-А прежние градины оставили? - спросил Ростик.
-Оставили, - сказала Люся.
-Значит, они согласны с нашей ценой, - с облегчением признал Рост. - Наши добавленные градины они считают нашей. А те семьсот, которые выложили сначала, следует сложить со второй. На этой цене и остановимся.
-Все равно, можно потребовать больше, - все-таки Люся не могла не хмуриться. - У них вон какие плантации, до горизонта.
-У нас тут нет горизонта, - быстро, словно стесняясь, поправил ее Казаринов. И почему-то в его словах помимо воли прозвучала неприкрытая тоска.
-Больше мы торговаться не станем, - решил настаивать Ростик. - Они и без того довольно рассудительно решили, что те сто двадцать выстрелов, которыми заряжено каждое из ружей, стоят… Именно столько, сколько мы запросили.
У него и фразы не слишком-то получались, и язык заплетался.
-Думаешь, они выстрелили из ружья все патроны? - с интересом спросил Казаринов.
-Дураками были бы, если бы не опробовали его до конца, - твердо сказал Ростик. - А они не дураки.
-Это уж точно, - подтвердил бывший главный инженер вагоноремонтного завода. - Что теперь?
-Выложите на плот сотню ружей и потом очень точно посчитайте количество шрапнелин. Если все получится, будете добавлять каждый день еще по сотне.