Он погрузнел, в нем появилась какая-то плавность, а малоподвижное лицо стало еще более невыразительным. Кроме того, у него начали светлеть глаза. Это было невероятно – карие глаза стали приближаться к ореховому цвету, на что Рост и обратил внимание.
– Ты чего, – спросил он у друга, – совсем уже оевропеился? Даже глаза светлеют?
Ким блеснул на миг очень белыми зубами.
– Как скажет господина... Скажет европеися, буду европеися. Как господина скажет бедному кореися.
За такие шутки Ростик его в прежние годы поколачивал, но сейчас было как-то не с руки. Все-таки почти год не виделись, хотя новости друг о друге старались узнать раньше, чем все остальные.
Рост обнял его, потом хлопнул по черным завиткам на макушке, это был жест, знакомый обоим чуть не с младенческой поры. За это Ким стукнул Ростика по брюху:
– У тебя, часом, не водянка? Какой-то ты стал... пухленький.
– Я хотел тебе то же самое сказать.
Одноногий Серегин, который, несмотря на каменную, суровую физиономию, все отлично понимал, тем не менее спросил с явно выраженным сарказмом:
– Ну что, встреча друзей окончена? Может, за дело примемся?
Ким еще раз хлопнул Ростика по заду, без комментариев обозначая еще одно место, где у него прибавилось, потом кивнул:
– Да, примемся. Рост, какое у нас задание?
Ростик рассказал, показывая на карте примерные сектора, которые он увидел в подзорную трубу. Ким опечалился:
– Вот ведь зараза! – Про себя Ростик отметил, что раньше Ким, кажется, так не ругался. – И ведь поднимался я выше всех этих шариков раз тысячу, а заметили они.
– У тебя не было подзорной трубы, – отозвался Серегин.
– Ну и что? Мог бы догадаться и поставить.
– Тебе бы вибрация не дала, – высказался Рост. – Там, наверху, когда машина слишком близко проезжает, и то изображение начинает дрожать.
– Слышали мы об этой машине, – отозвался Серегин. – Говорят, что ходит на спиртовом топливе пополам с растительным маслом каких-то семян. Еще говорят – обкатка, то да се... А топливо, чтобы в Одессу сгонять, отливают по каплям.
– А то и вовсе нас гоняют, – вздохнул Ким.
– Тебя не гонять, ты, поди, сам и не попросишь? – спросил Рост.
– Наоборот, – отозвался Серегин. – Дальние земли обследовать – у них кубиков не хватает. А в Одессу сортирную бумагу везти в виде распоряжений – срочно да немедленно.
Рост подумал.
– Да, это верно. Обследования как-то остановились. А это зря, тут ты прав.
– Еще бы, – кивнул и Ким. На миг стало видно, сколько рапортов с просьбой об этих дальних полетах он подавал, сколько отказов получил. – Хорошо... хоть сейчас смотаемся дальше обычного. Давай обсудим, как думаешь подбираться к этим горкам?
– Это не горки, – отозвался Рост, снова обращаясь к карте. – Скорее столбы. И на той, что дальше от марева, следует залечь, замаскироваться, а потом... Смотреть. – Почему не на ближней к объекту?
– На ближней нет растительности. Кроме того, ее посещают летучие страусы. Подозреваю, что они могут поднять переполох, тогда наблюдения не получится. Да и пернатики, если мы обозначимся, начнут приглядывать за округой внимательнее.
Да и пернатики, если мы обозначимся, начнут приглядывать за округой внимательнее. Понимаешь, у нас есть только один шанс, не больше.
– У вас еще такой шанс, – ворчливо отозвался Серегин, – если вас обнаружат, то кончат в момент. Одной лодкой вы от всей их стаи не отобьетесь. И помочь никто не сумеет.
– Верно, – согласился Ростик, хотя это было и так понятно. – Поэтому я думаю, что заходить на столб нужно в темноте. Очень тихо, чтобы никто из их наблюдателей не трехнулся. И лучше, если под утро.
– А заходить ты хочешь как-то по-особенному? – спросил Ким.
– Я думаю, у нас есть два пути. Давай подумаем над обоими. Первый. Мы можем подойти к этому столбу со стороны полей, но придется пересечь всю пернатую обитаемую территорию...
– Вообще-то территория не бывает пернатой, – тихо отозвался Ким, не мог не поправить.
– Второе. Мы можем зайти со стороны моря. Это значит, что будет труднее. Потому что нам точно известно – берег свой они наблюдают довольно плотно, хотя судоходства у них нет. Это доказано.
– Я тоже слышал, – кивнул Ким. – Хотя участвовал только раз.
– Вместе участвовали, – согласился Ростик. – И было это тогда впервые. К счастью, отбились. Должно быть, повезло. Они сами не дали поглубже на их территорию залезть, а не то... Да, вот еще, с моря труднее будет ориентироваться, вообще можно проскочить само место.
– И в носу ковырять – можно палец сломать, – отозвался Серегин, – если не умеючи. Потому вас и посылают, соколики, что не должны вы промахнуться.
– А уходить как будем? – спросил Ким.
– Уходить можно напрямую, – сказал Рост. – Они вряд ли так наивны, что не догадаются, кто и зачем к ним пробрался. Но ведь поделать уже ничего будет нельзя.
Он и не подозревал, что эта его фраза приведет едва ли не к самой большой ошибке во всей операции. Он полагал, что они летят только посмотреть, и потому пернатым будет легко их простить, если обойдется без стрельбы. Он не думал, что дело повернется совсем не так и не без стрельбы. Но Ким уже запомнил эту сентенцию и, привыкнув доверять Ростику, поступит так, как поступать было нельзя.
Ким принялся циркулем, вырезанным из деревяшек, отмерять расстояния.
– Если зайти с севера, потом срезать вот тут, – его циркуль пробил морские просторы ломаными прямыми, – потом строго на юг, чтобы не сбиться, как справедливо было замечено, потом вернуться... – Он помолчал. – М-да, получится почти тысяча километров. А значит, топлива нужно взять...
– Бери под завязку, – отозвался Серегин. – Мало ли что... И патронов вам я дам, сколько захотите.
– Ну да, тебе дай волю, – сказал Ким, – ты бы нас и бомбами снарядил.
– Бомбами – нет, они тяжелые очень.
– Бомбы? – спросил Рост.
– Да так, – махнул рукой Серегин. – Горшки, начиненные аммиачной ватой, больше хлопают, чем взрываются.
– Ничего себе хлопают! – запротестовал Ким. – При удачном попадании дом гошодов из лучшего их камня слизывает, как языком, а ему все мало!
– Я не знал о таких испытаниях, – отозвался Рост. – А зачем дом триффидов бомбить?
– Да прочнее просто ничего не нашли, – сказал Ким.