Ладно, не маленькие. С такими явно садистскими наклонностями тетенька и сама сообразит, что парня можно еще и распилить тупым лобзиком, подвесить за уши над болотом и медленно ковырять веревку маникюрными ножничками, еще можно ухватить его плоскогубцами за нос и устроить игру «Ну-ка, отними!»…
Наконец, потревоженный кровожадным шипением, в стогу зашевелился какой-то скоморошек. Маньячки сразу напряглись и притихли. Скоморох зевнул, распространяя вокруг себя такое зловоние, перегара, что даже комары вокруг пьяно зазудели.
-Пьяные скоты! - добавила от себя деваха. - Пойдем отсюда, братец, вернемся в дом, нас могут хватиться.
Тут, похоже, национальный обычай - не спать по ночам. Это что, это мы с Минькой только и думаем о том, чтобы кинуть где-нибудь свои косточки и похрапеть чуточек - часов пяточек? О времена, о нравы! Да тут посреди ночи жизнь прямо- таки кипит! Народ веселится вовсю, развлекается как может, кто-то традиционно, по-русски - водочкой, кто-то изощренно - тешит воображение, обдумывая убийство… Перетащив сено в домик, я обнаружила, что Мишка отключилась, где стояла. Прямо так и уснула - темной кучкой у стеночки. Я несколько минут раздумывала, стоит ли ее разбудить, чтобы поделиться необыкновенными впечатлениями о местных развлечениях, но потом решила этого не делать. Мишка и так не особенно быстро рулит в ситуации, а со сна она вообще, наверное, как ее зовут, вспоминает попытки с третьей.
Я перекатила Мишку на сено и сама бухнулась рядом, рассчитывая поспать. Господи, ведь только сегодня утром я собирала оркестр, чтобы достойно встретить Мишку на вокзале. Кто бы мог подумать, что уже вечером я буду валяться в каком-то клоповнике в наряде первобытного клоуна! М-да, планида у меня - не соскучишься! Интересно, куда меня занесет годам к тридцати, если доживу, конечно, до столь почтенного возраста? Буду откалывать сарабанду на столе с тремя мужиками где-нибудь в бразильских кампосах, ей-ей!..
Но выспаться нам так и не дали! Только я вплел: в Мишкино тоненькое жалобное сопение свой басистый храп, как в дверь весьма неделикатно задолбили.
-Открывайте, растудыт твою в валенки! - вежливо сказали припозднившиеся гости.
Еще пребывая в полусне, я нашарила один из бочонков и, зевая, подгребла к двери.
-А сразу в мозг и без лишнего гниловатого базара? - осведомилась я и, припомнив бабульку с колом, вопросила: - И каких это злыдней окаянных принесло к нам в такой час?
Из-задвери послышалось кряхтение:
-Да мы че, мы ниче… Это… у вас тут монах ненашенской веры есть?
-Есть! - огрызнулась я. - Осталось стырить и принесть! Не монах он, а студент-богослов! И к тому же спит!
-Уже нет, - злобно сказала Мишка, ломя к двери. Я и обернуться не успела, как Михаоткинула меня в уголок и, чуть не сорвав дверь с петель, завопила:
-Херенакиус, херенакиус и еще раз херенакиус!!! Мне дадут поспать в этой варварской стране, в этом варварском доме, на этой варварской постели?! Езус-Мария, святая Сосипатра, что за ночь!
С порожка робко приподнялась лохматая голова. Паренек по ходу дела сразу окопался, чтоб чем-нибудь тяжелым не попало.
-Дяденька, только не по рукам! - взмолился он. - В голову можно, матка и так говорит, что черепок мне давно разбили, а руками я на жизнь зарабатываю!
Ну, Мишка долго злиться не может. Вот и сейчас, она покаянно засопела и спросила ночного пришельца:
-Ну, чего тебя на порожках скрючило, прямо как мою зачетку после экзамена по общему языкознанию? Разогнись и говори, в чем дело!
-Ой, не надо зачетки! - завопил парень.
- Я не хочу, чтоб меня скрючило!
-Больной! - резюмировала Мишка. - Чего надо-то?
Парень нехотя отлип от спасительных ступенек и выпрямился во весь рост.
-Ты, это, монах? - спросил он.
-Нет! - отрезала Мишка.
-А че в рясе?
-Хиппует! - влезла я.
Парень покивал со знанием дела:
-А, обет дали! А хипповать - это как? Вон бабка моя Матрена вериги пудовые таскала, дядька дал обет на хребте крест здоровый до Афона-горы дотащить… До сих пор тащит…
-Короче! - прошипела Мишка, опять начиная заводиться.
Парень вздрогнул и зачастил:
-Нам, это, очень монаха надо! Только чтоб не нашенского, а околичной веры…
-Католической! - поправила наша зайка-знайка.
-Это самое! У нас там конюх помирать собрался… ага, в седьмой раз. Мы уж там и на стол собрали, поминем как надо… Да он ломается, козел душной, говорит, без монаха не согласен! Мы ему обычно скомороха рядили, тот погугнит че надо, повоет, амен скажет и с нами жрать садится. Ну конюх тут оживает, в скомороха лаптем кинет и с нами тож садится… А тут беда - упился наш Ванька, узюзюкался в лапоточки… В общем, помогите по-соседски!
Мишка почесала кудри под капюшоном и довольно быстро сварила ситуацию:
-Значит так, у вас тут есть некий дедушка, который по мере впадения в прогрессирующий маразм любит устраивать репетицию собственных похорон. При этом важной частью сего действия являются поминки, которые могут не состояться, если над вышеозначенным дедушкой не побубнит чего-нибудь католический монах.
-От ученый человек! - умилился паренек. - Как по писаному чешет! Ну, выручишь аль нет? Главное, «амен» почаще и вопить через слово: «Покайся, грешник!» Ванька так завсегда делал…
-Это просто разгул стихийного дионисийского начала! - вздохнула Мишка. - Вот Ницше-то бы обрадовался… Какая трансформация культа умирающего и воскресающего бога!
-Миха, главное, не нервничай! - остановила я поток не вовремя начавшихся филологических изысканий. - Чего надумала? Пойдешь?
Мишка оттащила меня в угол и зашипела на ухо:
-Да не хочу я в этом участвовать! Цирк какой- то… Дед, похоже, придумал лишний повод выпить, вот народ и резвится вовсю, а я-то тут при чем?
-При том! - внезапно послышался из прекрасного далека голосок Улы. - Я, конечно, не настаиваю, но лучше бы тебе, Михайлина, сходить в эту обитель греха, прости, Господи!
-Ула! - завопила я, но, приметив, что паренек и так смотрит на нас как на помешанных, сделала личико кирпичиком. - Ла-ла-ла-ла! Настроение у меня хорошее! Люблю, когда будят посреди ночи!
-Иди, Мишенька, иди! - пропел Ула. - А я пока Полиночке ситуацию изложу…
«Аспид!» - было написано на Мишкином лице. Но как вежливый интеллигентный человек она сдержалась, к тому же Ула из соображений предосторожности не показывался.
Мишка солирует
Я вздохнула и уже хотела обреченно затопать к двери, но Полли поймала меня за подол рясы:
-Слушай, Минька, последний вопрос! Ты как это материлась, когда чуренка этого к порожкам дверью приклеила? Накиус как-то там…
-Да не мат это! - покраснела я.