Так родилась вторая великая идея.
Неизвестно, из какого романа, баллады или шванка Готфрид взял идею о лабиринте, но это помогло ему выиграть время. Притворившись пораженным в самое сердце «изменой» жены, Готфрид симулировал легкую шизу и начал постройку под замком системы катакомб, с тем чтобы потом запереть там неверную жену и ее любовника. Мол, я мщу и месть моя страшна!
Катакомбы строили с размахом.
Очень долго и педантично.
'Тут-то потеряли терпение все родственнички разом, которые по такому случаю окопались в замке стаей голодных канюков. От Готфрида стали требовать решительных действий. Папаша, который уже раз двести пафосно отрекался от Клотильды, требовал немедленного составления прошения о разводе у самого папы. Тулия, соответственно, демонстрировала свои прелести. Остальная родня не уставала шипеть, что Готфрид осрамился на всю округу. Незадачливый муж понимал; что сам виноват, и упорно не желал отдавать жену и пажа на растерзание.
А время шло.
Закончив рассказ, паж откинулся на спинку кровати, взял с подноса яблоко и вздохнул:
-Теперь-то видишь, что спасать меня, в принципе, не от кого. Плохо только, что Клотильда близко - в соседней комнате. Аппетит портит. Ну да ладно, когда-нибудь все это кончится. Господин не даст нас в обиду. Он даже охрану у дверей выставил.
Правда, лучше б он ее выставил у дверей Клотильды. Она в общем-то ничего, добрая, веселая. Только не в моем вкусе…
Я тоже взяла яблоко. Откусила. Потом еще раз. Старательно прожевала, хмуро глядя на пажа и борясь с желанием запустить в него огрызком. Затем завязала эмоции в узелок и сказала:
-Пока ты здесь бренчишь на мандолине…
-Это лютня, - поправил паж, а я впервые усомнилась в качестве своего музыкального образования.
-Не важно. Так вот, пока ты тут бренчишь на своей лютне, бездельничаешь и в ус не дуешь, расположение сил за дверью изменилось. Родственники перешли в наступление, причем целью избрали именно тебя. Оглянуться не успеешь - твои глаза будут болтаться где-нибудь на березке.
Паж испуганно ойкнул от такого натурализма, а я добила:
-Они заказали твое убийство!
Мальчик испуганно всхлипнул и съежился на кровати:
-Меня-то за что?! - завопил он.
-Ну, знали бы за что… - На моем лице появилась знаменитая сухановская кривая улыбочка, особенно хорошо знакомая теть-Розиным студентам. - Знали бы за что, ты бы уже разлагался. Кстати, а какое имя написали бы на могилке?
-Чего? - выпучил глаза паж.
Боюсь, что таким не совсем традиционным образом я несколько запоздало попыталась узнать имя пажа.
-Зовут тебя как, вот чего!
-А-а! - отлегло у парнишки. - Виталис.
-О! - приподняла я брови. - Папа был магистром, знал латынь?
-Да не, заезжим монахом, - потупил глазки Виталис. - Звали братом Виталисом.
Паж начал было живописать мне и всю историю бедствий своей матери, а может быть, и бабушки с дедушкой, но тут из рукава моей рясы выскользнул сверток, который Готфрид велел передать пажу.
-О, это тебе от Готфрида! - Я нагнулась, подняла сверток и передала его пажу.
Тот взял, задумчиво повертел в руках и принялся неспешно распаковывать. Наконец из грубой ткани вывалился небольшой кинжал.
Наконец из грубой ткани вывалился небольшой кинжал. Ну или большой разделочный нож - в оружии я разбираюсь, как кореец в блинах.
Узрев подарок, Виталис закатил глазки:
-О-о! Видимо, мне и вправду грозит опасность…
И накаркал. Стоило ему только договорить, как в коридоре послышался странный шум - будто бы кто-то выбил дверь, но, зная то, что неподалеку бродит и скучает Клотильда, я не удивилась. Мало ли чем девушка тешится…
Правда, паж здорово напрягся, готовясь в случае чего ретиво выскочить в окно, в объятия спасительного плюща.
-Да не…- в общем-то я не успела сказать: «Да не волнуйся ты, с нами славный дубовый стул, проверенный временем и делом», - как нашу дверь буквально снесло с петель под мощным ударом не менее мощной ноги.
Кажется, девичьими забавами юной Клотильды тут и не пахнет…
На пороге нарисовался грязный детина, туловищем как раз вписывающийся в дверной проем этой самой двери. По лицу дорогого гостя я сразу поняла, что конструктивного диалога тут не дождешься, да и за стол переговоров точно с ним не сядешь. Разве что на столах вместо бутылок с минеральной водичкой будут торчать пулеметные установки, а между ними будет натянута колючая проволочка…
На колоритно дубовом лице (подозреваю, что нечто грязное, бугристое и сопящее повыше шеи и пониже сального волосяного покрова и было лицом местного Бабая) отразился весь возможный набор эмоций, приобретенный за недолгую насыщенную жизнь. Без лишних разговоров, даже не представившись, урка вытащил из-за голенища топор размером с хорошую секиру и попер на нас…
Лежать бы нам с Виталисом теплым паштетом с яблоками на полу, если бы не стражники. Они вломились в комнату, видимо привлеченные шумом, и те несколько секунд, когда гостюшка с топориком занимался ими, спасли нам жизнь. Сунув секиру под мышку, красавец повернулся к заметно побелевшим ребятам и без лишних нервов, спокойненько так, треснул их головами. Полюбовавшись фейерверком, получившимся от столкновения двух железных лбов, дядька повернулся к нам…
Тем временем Полли тоже не скучает
Спровадив Мишку отмаливать грехи пажа и Клотильды, я расслабилась. Главное, девчонка занята делом, не плачет, сопли в рукав не собирает…
Теперь нужно было нейтрализовать Готфрида.
-Ну! - нукал этот великовозрастный Бивис. - Будешь меня веселить или тоже коленом под зад хочешь?
Бог ты мой, как я устала от банальностей! Коленом под зад, ногой ниже пояса, кулаком в глаз… От таких стандартных заезженных угроз никто и не седеет уже, даже пульс вряд ли учащается… То ли дело: «ржавым штырем в легочную полость», «вентилятором в зубы», «работающей дрелью в ухо», ну или хотя бы «пяткой в нос».
Еще раз мысленно посетовав на полное отсутствие фантазии у большей половины рода человеческого, я развернулась к Готфриду. Хм, а он ничего, даже и не старый ни разу.
-Ща все будет, мил человек! - уверенно пообещала я. - А тебе б чего хотелось? Только чур разврат-изврат не предлагать!
-Сказки сказывать умеешь? - поинтересовался Готфрид.
-А то! - оживилась я, заползая на лавку рядом с ним. - И сказки сказывать, и зубы заговаривать, и макароны на ушных раковинах в бантик завязывать! Только попроси!
-Тогда сказку! - велел Готфрид. - И если плохая будет, то…
-Дрынишшем по спинишше! - вспомнила я бабку.