Золото, вино и любезности лились рекой. Не желая оставаться в долгу, гости ответили роскошным турниром. В победители прочили одного из славнейших рыцарей Ордена - Годуэна де Сен-Варэя.
Окажись «гробоискатель» поплоше, брат василевса, возможно, и вспомнил бы о гостеприимстве и политике. Увы, авзонянин был настолько хорош, что из головы вылетело все, кроме неистового желания испытать судьбу. Георгий, нарушив запрет Андроника, выехал на ристалище. На копьях и секирах противники были равны, исход поединка решили мечи и улыбнувшаяся севастийцу удача. Георгий был не прочь схватиться с де Сен-Варэем и на следующий день, но брат рассудил по-своему.
Все бы кончилось очередной перепалкой, не приди василевсу в голову послать за ослушником не обычную придворную крысу, а дюжину ортиев. Георгий обиделся и идти во дворец в таком обществе отказался наотрез. Попытка привести ослушника силой закончилась для «вернейших» плачевно. Разогнав братних посланников, победитель немного успокоился и во дворец все же отправился. В гордом одиночестве.
-Анассеополь тебе мал, - ледяным голосом объявил Андроник, - что ж, в твоем распоряжении вся Намтрия. Надеюсь, твоя невежливость по отношению к союзникам не обернется вежливостью к врагам.
-Можешь быть спокоен! - огрызнулся изгнанник и, не думая о тех, кто их слушает, саданул золоченой дверью. У мраморных ступеней уже ждал эскорт, более напоминающий конвой. Георгий сорвал с ближайшего куста розу, долго втягивал приторный аромат, затем швырнул цветок наземь и вскочил в седло. Ослушник пребывал в бешенстве, которое не иссякло и по сию пору, хотя ссылка в армию Андрокла была лучшим, что могло с ним случиться. Молодой стратег это понимал, но собственный норов оставался единственным конем, объездить которого братьям-Афтанам не удавалось.
Кипарисовая аллея вывела к Морскому Чертогу. Андроник всегда любил этот старый двухэтажный дворец больше других. Запах роз сменился ароматом курений, а солнечный свет - столь любимым василевсом полумраком. Придворных стало еще больше, а их взгляды - многозначительней и подобострастней.
-Божественный василевс ждет своего брата, - торчащий в приемной молодой протоорт тоже был незнаком.
-Я счастлив! - осклабился Георгий. Ответ восприняли как изъявление обуявшей прощенного преступника радости. Захотелось добавить что-нибудь не столь благолепное, и Георгий наверняка бы добавил, но резные двери распахнулись, пропустив Фоку Итмона, самого надменного из севастийских динатов. [1] Не желая уступать дорогу, брат василевса шагнул вперед, и тут раздалось:
-Стратег Афтан, не задерживайся!
При звуках божественного голоса оба протоорта и десятка два сановников изобразили величайшее счастье, с каковым Георгий их и оставил, скрывшись за шитым золотом занавесом.
-Ты меня звал? Зачем? - Для встречи Андроник выбрал тот же кабинет, что и для ссоры. Что ж, простить не значит забыть.
-Ты мне нужен. - Постаревший брат бросил на стол какой-то свиток и, прихрамывая, прошел на террасу. Значит, разговор не предназначен для чужих ушей. Георгий провел пальцами по тщательно выбритой щеке, ругнул себя за дурную привычку и последовал за василевсом. Тот уже стоял у кованой решетки, спиной к исполненным неги садам. По террасе порхали в ожидании подачки птицы, а небо было высоким и ясным. Дождь Анассеополю не грозил.
-Стефан тебя хвалил, - без обиняков объявил Андроник. - Как ты свалил хана?
-Мечом, - усмехнулся Георгий, - примерно так же, как «гробоискателя», но на сей раз обошлось без неприятностей. Правда, птениох не встал.
Правда, птениох не встал. В отличие от твоего друга-авзонянина.
-Оставим это, - поморщился владыка лучшей из империй. - Четыре года назад ты был глуп и тщеславен.
-Я и сейчас глуп, - засмеялся Георгий. Несмотря ни на что, он любил брата. Андроник, хоть и носил венец, был добр. До такой степени, что, взойдя на престол, оставил в живых, зрячих и неоскопленных не только родных братьев, но и единокровного. Разумеется, поползли слухи, что малыш - сын нового владыки от молоденькой мачехи. Тридцатилетний Андроник и трехлетний Георгий и впрямь напоминали отца и сына, а с годами сходство лишь усугублялось.
Самый старший и самый младший из сыновей божественного Никифора удались не в отца, а в деда Константина и своих матерей-элимок. Высокие, сухощавые, светловолосые и светлоглазые, братья унаследовали от родителя разве что густые темные брови и воистину ослиное упрямство. Возможно, это сходство и было источником удивительной для василевса снисходительности.
-Для того, что тебе предстоит, ум без надобности. - Андроник, не скрывая ухмылки, смотрел на вздернувшего подбородок Георгия. - Вечером будет пир в честь намтрийской победы. На самом деле это пир примирения. Мы сейчас сильны, как никогда, динаты это наконец уразумели и предлагают мир. Патриарх ворчит, но доволен и он. Ты же знаешь, Святейший всегда ворчит.
-Знаю.
Когда рубежи Севастии в очередной раз заполыхали, Святейший велел уповать на Господа и Сына Его. Динаты во главе с Фокой убеждали опереться на авзонян. Дипломаты собирались унять варваров лестью и золотом, а Стефан Андрокл - мечом. Василевс испробовал все способы разом. Золото ушло в песок, рыцари так и не явились, но воинский гений Андрокла не подвел. Потеряв пять лет и хана, птениохи убрались туда, откуда пришли, патриарх восславил Длань Дающую, [2] а полководец отведал несвежей рыбы и скончался. Анассеополь умел быть благодарным.
-На пиру будет много рыбы? - Злить василевса не следовало, но промолчать Георгий не мог. В память о человеке, которого любил даже больше, чем брата.
-Ты можешь есть мясо, - поморщился Андроник, - или фрукты.
Георгий отвернулся, провожая глазами самую бойкую из слетевшихся за угощением пичуг. Думать, что Стефана отравил брат, не хотелось, но если не он, то кто? Обожавшие полководца воины видели в нем нового Леонида. Такое в Севастийской империи уже случалось. Шестьдесят лет назад армия боготворила Константина Афтана. Дело кончилось тем, что боготворимый стал Божественным. Андроник предпочитал не повторять чужих ошибок.
-Убийца Стефана пойман, во всем признался и понес наказание, - безмятежно сообщил василевс. Он тоже смотрел на птиц. - Отравитель показал, что находился в сговоре с сыном Фоки Василием и действовал по его наущению. Я мог выдать преступника солдатам и горожанам, но Итмоны встали на колени. Противостоянию динатов и стратиотов [3] конец. Залогом примирения станет брак моего брата и любой из дочерей Фоки. Я выбрал бы Анну, но решать тебе.
-Я уже сказал, что глуп, и повторю это еще раз. Скорее я женюсь на козе, чем породнюсь с убийцами Стефана. - Рассыпаться в благодарностях Георгий не собирался. Как и дерзить. Наверное…
-Успокойся, - устало велел Андроник. - Динаты сложат оружие, если им удастся спасти гордость, а у меня лишь один холостой брат. Ты.
-А могло не быть ни одного! - Ярость, как всегда, проснулась сразу. - И не будет, если меня поволокут на случку, как кобеля.
-Да, могло не быть. - Ноздри Андроника дрогнули, предвещая бурю. - А еще у меня мог быть брат-слепец или брат-евнух, которому случки не грозят.