Во сне лицо его размякло и порозовело.
Тимофей аккуратно свернул куртку и положил ее на скрещенные руки Лехи. Тело болезненно отзывалось на каждое движение, поэтому он двигался медленно и размеренно. Затем, немного подумав, снял еще и рубашку с фугболкой, тоже сложил и положил на куртку. И отошел в сторону, стараясь держаться поближе к стеночке. Дракон, сидящий на решетке, мог вновь выпустить фонтан.
«Как раз для подобных случаев, - с усмешкой подумал Тимофей, - Козьма Прутков и придумал свою коронную фразу - если у тебя есть фонтан, заткни его».
С другой стороны, дракон наверху был живым существом. А потребности организма есть потребности организма. И даже цари из-за них спускали свои портки, аки простые смертные.
Тут ему припомнился Эскалибур, оставшийся за воротами города. Возможно, дракон на решетке был таким же, как и их говорящий дирижабль. Тимофей, поразмыслив немного, запрокинул голову и громко поздоровался с драконом, преодолевая одышку. Даже если этот дракон не умеет говорить, от элементарной вежливости хуже не будет.
Как учит тюк-до, здоровайся даже с камнем, - кто знает, чья нога на нем подвернется. Может, твоего врага…
Пятно на решетке вроде бы шевельнулось, но уверенности в этом не было. Соседи по камере начали поворачивать головы и оглядываться на Тимофея.
Похоже, скоро у него будет вполне определенная репутация в этом милом местечке.
Пора было размяться. Он подышал, выпрямляя окостеневшее от побоев и долгой неподвижности тело. Оно слушалось с трудом. Суставы словно залило водой. Он опустил взгляд вниз. По ребрам, плечам и рукам тянулись черно-фиолетовые пятна синяков, обведенные желтыми разводами.
Тимофей с содроганием отвел взгляд. Затем медленно и натянуто улыбнулся, вспомнив слова старого Михея. «И бой и тренировку начинайте с улыбки. Улыбка покажет и вашему телу, и вашему врагу, что вы не боитесь».
Михеевская фраза сейчас была удивительно к месту. Резвых осторожно выдохнул, стараясь не тревожить ребра. Опухшее от побоев тело не было готово к физическому напряжению. Однако он не видел иного способа быстро поставить себя на ноги, кроме как заставить двигаться. Упражнения подстегнут кровообращение. И. вылечат его, пусть и несколько болезненным способом.
Он знал, что следовало полежать хотя бы еще неделю. Но мысли о Вигале и о цели их пути звучали в голове набатом, не дающим покоя.
С кривой улыбкой на распухшем лице Тимофей начал упражнения. Тюк-до было воинским искусством, придуманным рабами. И разминка в тюк-до тоже была выдержана в духе строжайшей дисциплины. Как начинают утро рабы? «Дек». Он потянулся вниз кистями рук, слившись ладонями с полом. Классический поклон раба. И не отрывая рук от пола, мягко опустился на колени. «Гола». Голова тянется к полу, локти приведены к бокам. «Арб». Ноги выбрасываются из-под себя, опора только на согнутые руки…
Сэнсэй попробовал выполнить это упражнение - и плюхнулся всем телом на пол, взвыв от боли.
Прошло еще два дня. В перерывах между упражнениями Тимофей большей частью лежал у стенки, безразличный ко всему, кроме собственных ощущений. После тренировок к болям от побоев прибавились еще и боли в мышцах. Леха, первое время бегавший за ним по камере и жалобно причитавший, что он губит себя, заставляя избитое тело гнуться во все стороны, на второй день прекратил вмешиваться. Теперь браток в основном сидел у стенки вместе со всеми остальными арестантами, наблюдая оттуда за Тимофеем. И наставительно бурчал, что побитому хмырю следовало бы лежать, а не по камере носиться, размахивая руками и ногами.
Раза два Леха пытался подкармливать его, перекладывая и переливая еду из своей миски.
Раза два Леха пытался подкармливать его, перекладывая и переливая еду из своей миски. Тимофей оба раза молча вывалил подсунутое обратно. Леха громко возмущался, но он просто отворачивался и уходил, не вступая в дискуссии.
День на седьмой, когда Тимофей заканчивал очередное самоистязание, в которое превратились для него теперь занятия по тюк-до, в голове вдруг возникло щекочущее ощущение. Он тряхнул головой. Щекотка не проходила. Сэнсэй яростно почесал виски и за ушами, приписав зудящие ощущения проходящим шишкам на голове.
- Здравствуй.
- И тебе того же… - рассеянно ответил Тимофей, выходя из очередного «Арба».
И покрутил головой, ища того из сокамерников, кто решил с ним поздороваться.
Ребята разных цветов, разделившись на две группы, сидели в противоположных углах. И тихо беседовали о чем-то своем инопланетном, не обращая на чудаковатого землянина никакого внимания. Леха примостился у стены, уныло рассматривая небо сквозь прутья решетки.
Тимофей решил, что ему померещилось. И больше об этом не думал.
Вечером того же дня двое обитателей камеры подошли к нему сразу после раздачи ужина. Тимофей, успевший поднести миску к лицу, опустил ее на колени. Затем вопросительно уставился на визитеров.
Один из них был тот самый краснокожий, с которым Резвых разговаривал на второй день пребывания в тюремной камере. Другой был индивидуумом со свинообразным рылом. Пятачок у товарища украшало такое количество дырок, что любой земной Хрюша просто обзавидовался бы.
- Вы откуда такие? - спросил тюремный Пятачок, покачиваясь с носка на пятку.
Тимофей устало поглядел на него. И не удержавшись, поскреб отросшими ногтями левое плечо. Все эти дни о нормальном мытье он мог только мечтать. Поэтому сейчас от него разило, как от нечаянно размороженного мамонта. Хотя вода в камере была - справа, напротив входа, был установлен небольшой кран, вделанный прямо в стену. И возле него можно было помыться, поливая себе из тех же чашек, из которых они пили. Но без мыла это все равно было не мытье, а размазывание грязи…
Даже естественные нужды приходилось справлять в центре камеры, стыдливо отворачиваясь от сокамерников. На роль туалетной бумаги у входа в камеру была выставлена стопка листьев неизвестного растения.
Пока Тимофей молчал, занимаясь плечом, за него ответил Лexa:
- С Земли. Хорошая такая планетка, голубая… то есть на две трети покрытая водой.
- Непонятно, за что вы старших обидели, - почти мягко сказал свинообразный.
Но мягкость эта была обманчивой. Тимофею приходилось видеть очень опасных людей, разговаривавших еще мягче, чем этот товарищ с рылом. Он знал, что такая мягкость почти всегда проистекает от ощущения за собой силы.
- На обиженных воду возят, - просветил посланцев Леха, - и кладут кое-что.
Тимофей отставил миску в сторону и заявил:
- По-моему, это нас пытались обидеть.
-Да ты что! - тут же возмутился Леха. - Ты нас, путевых пацанов, обиженными называешь?
Ребята из иных миров одарили их недоуменными взглядами.
- Это мы так шутим, - нетерпеливо проговорил Тимофей, - между собой. Выкладывайте, что хотели сказать.
Краснокожий на мгновение отвел глаза. Заговорила совесть? Значит, еще не все потеряно. Нет, не зря Тимофей уважал фильмы про краснокожих индейцев.
- Вы обидели наших старших, - велеречиво продолжил Пятачок. - Мы подумали и решили всей камерой, что вы больше не должны жить с нами.