Какая-нибудь старушка-божия-крапива обязательно его услышит и расскажет соседкам. А чем больше слухов пойдет по городу, тем веселее горожанам будет жить в последующие годы, рассказывая на ночь удивительные истории о взрывающихся кошельках и ругающихся в пустых переулках зеленых человечках. А так же о других происшествиях, которые произойдут в скором времени.
Переулок вывел его на одну из площадей города. Множество крохотных магазинчиков, разнообразных мастерских, парикмахерских и ювелирных лавок располагались ровными рядами по первым этажам расписанных трехэтажных домов, и у него разбежались глаза, когда он подумал, с чего стоит начать в первую очередь?
Народ ходил, покупал, продавал, толкался и разговаривал, угощал детей сладостями, играл в домино и, что больше всего обрадовало Кащея, в бильярд, игру, которую он очень любил. Тряпичные, цветные, но не особо броские навесы защищали игроков от солнечных лучей, и народ спокойно радовался жизни в прохладной тени.
В центре площади лихо наяривал веселую музыку небольшой оркестр, и у Кащея возникло чувство, что Бог, вместо того, чтобы начать состязание, на самом деле давно переселил его в настоящий Рай, для маскировки натравив на него боевых ангелов.
«Ты становишься слишком мнительным» – укорил он себя, и вышел из переулка на площадь.
Мимо него на большой скорости пронеслась богато украшенная карета, едва не отдавив ему ноги, и выглядывающий из окошка барон гневно прорычал:
– Куда прешь, глаза раскрой, дубина!!!
– Взаимно, сударь, взаимно! – пробормотал Кащей, глядя, как карета остановилась около парикмахерской, из нее выбрался мрачный барон, что-то сердито проговорил слугам и требовательно указал на дверь. Слуги наперегонки бросились к ней, открывая вход, и человек уверенной походкой зашел внутрь.
Глаза Кащея радостно сверкнули в предвкушении очередной каверзы.
Неторопливой походкой он прошел к парикмахерской, мимоходом послушав разговоры слуг барона, вошел внутрь и осмотрелся: небольшая, но прилично выглядевшая прихожая говорила о том, что в здесь стригутся далеко не бедные и, что еще интереснее, исключительно далеко не бедные люди. Как оказалось, барон приехал для того, что бы поправить прическу перед визитом к царю на праздничный ужин. Он молча сидел в кожаном кресле и нетерпеливо ждал, когда парикмахер дострижет предыдущего клиента. Судя по злым глазам барона, он лично приложил бы руку к скорейшему завершению обработки этого клиента, просто-напросто вышвырнув его из кресла, но тот был выше рангом, и потому барону пришлось усмирить личные амбиции и негодование: он тихонечко молчал в тряпочку.
Парикмахер доделал доброе дело, граф критично посмотрел на себя в зеркало, одобрительно кивнул и положил на стол монету достоинством в пять золотых рублей. Парикмахер поклонился и попросил подождать минуту, пока он не отсчитает сдачу в своем кабинете, и юркнул в небольшую дверцу. Кащей успел заметить, что там есть еще один выход, так сказать, для персонала, и, не теряя времени даром, вышел на улицу. Значительно ускорив шаг, обошел дом и безошибочно определил, что служебный вход в парикмахерскую находится по счету третьим от него.
Взломать замок оказалось делом более чем простым.
Кащей ворвался в кабинет и увидел насмерть перепуганного парикмахера. Не говоря ни слова, Кащей потряс перед ним выхваченным из кармана мешочком с деньгами, и страх на лице парикмахера сменился на что-то, пока еще толком неопределимое.
– Вход с другой стороны! – начал он, но Кащей его перебил, стараясь говорить негромко, чтобы его случайно не услышали посторонние:
– Я в курсе, но мне нужно поговорить с Вами наедине, без свидетелей, – парикмахер снова напрягся, и Кащей обрушил на него ушаты самой вдохновенной лжи, которую мог придумать за те секунды, за которые обходил дом. – Видите ли, в чем дело: барон, который сидит в кресле и ждет, что его приведут в порядок, довольно жестокий человек – если не верите, выйдите на минуту на улицу и послушайте, что говорят о нем его слуги.
– Видите ли, в чем дело: барон, который сидит в кресле и ждет, что его приведут в порядок, довольно жестокий человек – если не верите, выйдите на минуту на улицу и послушайте, что говорят о нем его слуги. Так вот, я пришел, чтобы предупредить о нависшей над Вами смертельной опасности: этот барон уже казнил всех своих парикмахеров мучительной смертью, всего-навсего за то, что ему не понравилось, как они поправили ему прическу. Он считает себя величайшим знатоком парикмахерского дела и, готов поклясться, что во время стрижки доведет Вас своими придирками до белого каления.
– Я обращусь в городскую стражу! – не особенно уверенно ответил парикмахер.
– Не поможет: три парикмахера погибли страшной смертью на рабочем месте во время работы над посторонним клиентом, и ни один свидетель ничего подозрительного не видел. Сами понимаете, этот барон не будет говорить каждому встречному-поперечному, что он расправляется с неугодными, но, поверьте мне, это так и есть на самом деле!
– И что мне делать? – последовал вполне предсказуемый вопрос. Ответ на него был готов намного раньше ожидаемого парикмахером: Кащей рассчитал все с самого начала.
– Я займу Ваше место, а Вам в качестве компенсации за то, что Вы немедленно покинете это заведение на некоторое время, я даю тысячу золотых рублей.
Глаза парикмахера округлились:
– За такие деньги я вам отдам парикмахерскую в аренду на два года! Стригите, кого хотите и как хотите!
– Двух недель будет достаточно, – заверил его Кащей, и парикмахер пулей выскочил за дверь, попросив передать сдачу поджидающему графу. Кащей снял плащ и надел белый халат. Вооружившись ножницами, он вернулся в зал и передал графу деньги.
– А где… – удивился граф. Кащей указал на дверь:
– У него что-то случилось дома, вот он и оставил эту работу за мной. Я его помощник, если Вы еще не знаете!
– Меня мало волнует, кто Вы! – дипломатично ответил граф. – Главное, что он меня уже постриг, а иначе я не был бы таким миролюбивым.
– Заходите еще, мы всегда будем Вам рады! – льстиво протянул Кащей, и граф, растянув рот в счастливой улыбке и развесив уши, вышел из парикмахерской, довольный собой, как никогда ранее. Кащей пригласил барона. Тот, бурча под нос не самые ласковые слова, грузно плюхнулся в кресло, и оно жалобно скрипнуло под его тяжестью. Кащей с умилением посмотрел на его пышную и роскошную шевелюру и с плохо скрываемой злодейской улыбкой потер ладони.
Барон буравил взглядом зеркало, и Кащей ненадолго задумался: ему не стоило видеть то, что будет происходить в следующие минуты. Он пошарил глазами по залу.
– Ага! – кипящая в углу на печке вода, и в ней куски белой ткани. Соблюдая максимальные предосторожности, Кащей аккуратно положил влажную тряпку на лицо барона, и быстро приступил к выполнению намеченных пунктов плана. Первым делом достал заготовленную фиолетовую краску в баллончиках, крепкий фиксирующий лак, несколько упругих и очень тонких спиц, еще кое-что по мелочам, и приступил к делу. Надел резиновые перчатки и достал гель-анестетик, которым быстро обработал голову, чтобы барон не чувствовал, что сотворится с его волосами.
Барон терпеливо ждал, хотя и высказал несколько слов по поводу того, что тряпка остывает, но Кащей, усиленно занятый его прической, шлепнул новую тряпку прямо на старую, точно так и надо, и продолжил экзекуцию.
Шипели баллончики с краской и лаком, вспомогательный клей, растворяющийся в воздухе через несколько часов после нанесения на поверхность, ровным слоем покрывал завернутые в рулончики вместе со спицами волосы. Он свернул несколько рулончиков, разделив голову точно на две половины, налысо обрил остальную часть головы и сверху закрыл все это безобразие париком, созданным миниатюрным синтезатором.