Взрыв. Слишком мощный взрыв для танкового снаряда. Пламя поднялось высоко вверх, и Брюстер увидел, как расходится фронт взрывной волны, как вверх взмывают несколько ракет от разорванной установки и, падая вокруг, накрывают своими взрывами айманские позиции, сметая их как пушинки.
— Ураа… — крикнул Мсшко. — Мы всех победили!
— Да уж, — проворчал Брюстер. — Если мы всех победили, то какого хрена они здесь делают?
— Ты это о чем?
Вместо ответа Макс Брюстер показал на бойницу по правому борту танка. Через смотровую щель было видно, как в небе показалось два десятка воздушных целей.
— Ну, это не проблема, — возразил Стюарт.
— Ты это о чем? — в свою очередь удивился Макс.
— Посмотри налево.
Там этих точек была тьма тьмущая, так что айманские истребители предпочли за благо отступить. Но перед этим они спустили все свои ракеты и лишь потом, развернувшись, умчались прочь. Только, как оказалось, уцелевшие защитники окончательно и бесповоротно разрушенной станции не собирались сдаваться без боя. Но и они уже не могли что‑либо противопоставить наступающим.
«Лихтнинги» с «Коршунами» окончательно перепахали все, что хоть как‑то могло сойти за оборонительные позиции, сгружая туда и ракеты, и бомбы, а если считали нужным, то и расстреливали из пушек. Такое море огня продолжалось минут пять.
По броне несколько раз постучали.
— Выползайте, герои. — Это был капитан Шенкс. Когда все вылезли, добавил: — Трехдневный отдых вам обеспечен, и, кроме того, я походатайствую, чтобы вам выплатили премиальный бонус, вы это заслужили.
— Спасибо, сэр!
— Можете вообще ничего не делать, если кто‑то будет возмущаться, сержант там какой‑нибудь. Скажемте, что это приказ капитана. Можете идти.
— Есть, сэр! — снова проорали три глотки.
— Что, опять придирался? — спросил Теодор Шлифман, бессменный напарник Эрика и оператор по профессии.
— Естественно, то ему не это, это ему не так. Сволочь, одним словом… — Эрик замолчал, к ним подходил один из спецназовцев.
— Слушайте меня внимательно, дважды повторять не буду.
Я не знаю, как и кого вам удалось подмазать, чтобы попасть на проведение этой операции, но если вы сделаете что‑то не так, вы об этом пожалеете. А теперь выключайте все телефоны и делайте так, как вам скажет сержант Сингурд, — командир подразделения показал на названного сержанта.
— Очень приятно познакомиться, Эрик Дуренко, а это мой коллега Теодор Ш…
— Пошли за мной.
Сингурд резко развернулся и зашагал за своим командиром. Его бойцы уже спускались в колодец, из которого сильно пованивало тухлятиной.
— Что так воняет?
— Это же коллектор, тут и должно вонять.
— Ладно, оставим вонь в покое, ты уже снимаешь?
— Давно уже, черт… скользко.
— Хорошо. Итак, дорогие дамы и господа, мы находимся на заключительной стадии операции по освобождению заложников, захваченных неким Орденом белого черепа, требующим в обмен на жизнь заложников освобождения из тюрьмы своих товарищей, а также сто миллионов реалов и звездолет к подъезду.
— Тише, придурок, — сказал сержант свистящим шепотом.
— Понял. Итак, — уже тише продолжил Эрик, — всего час назад стало известно местонахождение удерживаемых заложников, среди которых есть племянница нашего мэра. И вот когда ведутся переговоры, группа капитана… ээ… капитана Клавье пробирается по коллектору…ээ… Короче потом договорю, все равно не прямой эфир.
— Нет проблем.
— Но ты все равно снимай.
— Снимаю, снимаю…
Группа продолжала двигаться. Запах становился сильнее, и скоро выяснился его источник: дали течь трубы, и их содержимое лилось на пол и по специально предусмотренному для этого желобу уходило куда‑то в стену.
— Тут не мешало бы аварийным службам поработать, а то, как рванет, все к чертям затопит. Слушай Тео, а куда это оно уходит?
— Чего уходит?
— Вот эта мерзость куда уходит?
— Так это… там емкость есть, туда все стекает, а оттуда уже специальным насосом закачивается обратно в трубу.
— Надо же… а ты откуда знаешь?
— Так это… у меня дядя ассенизатором работал, пока в такой вот яме по пьянке не утонул, поскользнувшись… Когда я маленьким был, он у нас часто бывал, ну и рассказывал о своей работе.
— Понятно.
Полицейское подразделение прошагало с километр по коллектору и остановилось в одном из подсобных помещений, куда, несмотря на протесты, втиснули и журналистов.
Встав в сторонке, чтобы не мешать полицейским, Дуренко продолжил свой репортаж:
— Дамы и господа, вот вы наблюдаете, как наш доблестный капитан Клавье проводит последний инструктаж. Давайте послушаем, что он говорит.
Шлифман специальным пультом изменил фокусировку, и теперь микрофон ловил слова Клавье.
— Террористы прямо над нами, — продолжал капитан, не обращая внимания на журналистов. — Поднимаемся по лестнице, занимаем позиции в воздуховоде и начинаем. Заложники не должны пострадать ни в коем случае. А теперь пошли.
Первым лез радиоэлектронщик, он проверял впередилежащий путь на наличие различных ловушек и систем оповещения, таких было немного и они являлись самыми простыми образчиками. Иногда спец замирал и, немного поколдовав, снимал установленные террористами датчики. Наконец он подал сигнал, что все в порядке и сюрпризов больше нет.
Десять человек медленно расползлись по коробу системы вентиляции, не производя при этом ни единого звука, и, в это трудно поверить, почти не поднимали пыли, которой здесь было полно.
Журналистов оставили в самом начале, но им и этого хватило. Через решетку они могли наблюдать за действиями террористов.
Заложники сидели группой в центре большого зала, связанные по рукам и ногам, а также привязанные друг к другу.