Конкуренция понуждает исследовательские центры к новым и новым открытиям. Те влекут за собой новые и новые технологии, и многим кажется, что развитие производств превратилось в самоцель.
По мнению Земель Надежде вовсе не нужно столько планет. Но транспорт «Пеллес» летит к голубой звезде Либеллин.
– Почему этот брак такая уж катастрофа? – спросил он. – Кто эта девушка?
– Может ли быть так, что ты не знаешь?
Рубен пожал плечами.
– Я, конечно, был там, при отлете, само негодование, – признал он. – Но это относилось скорее к общей глупости ранних браков.
– Но это относилось скорее к общей глупости ранних браков. У меня княжеское воспитание, отец с детства вбил мне в голову, что следует быть крайне осторожным с женщиной, которой ты дашь свое имя и кредитную карточку. Я только здесь услышал слово Зиглинда.
– Ее фамилия Люссак.
– И? Ты хочешь сказать… Его дочь?
– Его. Я очень давно знаю эту девочку.
Пауза. Тяжелый ты, dux bellorum, как могильная плита. Без рычага не повернешь, не приподнимешь. И это то, что надо моей жене? Впрочем, плохая мысль. Это его жена. А вот сын – мой.
– Что ты о ней знаешь? Хорошего? Плохого?
– Ты всерьез веришь, что бывают хорошие или плохие люди?
– Я верю, что есть более хорошие и более плохие люди. И есть еще не люди. Сам из таких.
Норм помолчал.
– Она совершенно обычная девушка. При этаком отце зачем ей вообще характер? Мне нечего о ней сказать.
– А чего ж ты тогда сам взбеленился не хуже меня, стоило тебе узнать, что они поженились? Если не в ней причина, то в ком? В ее отце?
– Как ты думаешь, зачем Люссаку нужен был этот вот, – Норм подбородком указал на самого Рубена, – клон? Вместо Брюса?
– Показывать в «Новостях» счастливое лицо «Брюса» Эстергази, вернувшегося на родину. Старая аристократия в симбиозе с новой властью. Преемственность, идиллическая картинка…
– Этот брак был предопределен. Никто более Люссака не заинтересован в союзе Мари и Брюса. Или «Брюса». Клона он потерял, и Шебы, где могли все сделать за деньги, больше нет. Сейчас технологии подобного рода находятся под строгим этическим надзором Пантократора. Но есть сам Брюс в счастливом возрасте, когда юношу теоретически можно контролировать при помощи секса.
– Она на это способна?
– Не знаю. Но глупой она не была никогда.
– Бред какой‑то, – Рубен махнул рукой и уронил ее на колено. – Есть что‑то неправильное во всем логическом построении. Да! Люссак рассчитывал поиметь Эстергази, однако это Мари Люссак у нас в кармане, а не Брюска – в его. Кто перетянул канат? Я не верю, что моим сыном можно управлять через постель. По крайней мере – долго. Женщин много, а в прочем – разберется. Надеюсь.
Тут как нигде нужен умный отец. Если у мальчишки сформировалось неправильное отношение к сексу, едва ли он найдет себе хорошую женщину, а неправильно построенная семья способна разрушить всю жизнь. Разве удивительно, что меня волнуют подобные вещи? Они волновали бы меня и просто так, если бы Люссак не был Люссак и Зиглинда – не Зиглинда. Это мой сын.
– Через постель нельзя, – согласился Норм. – А вот через любовь – может, и получиться. Во всяком случае, любое противодействие Брюс воспримет в штыки. Она сделала очень сильный ход: все бросила и поехала с ним. Я бы ее не отдал. И он не отдаст.
И это последнее не только и не столько о Мари и Брюсе. Это должно быть сказано, и вот это сказано. И понято как надо. Он сказал: «она моя». И: «не отдам». Бейся или отойди, стань ей нужнее меня, но решит она. Вот только я давно понял: она уже решила. Да будет так. Вы нашли ваш дом, а мне свой еще искать.
– И что же нам делать?
– Ждать, наблюдать, делать выводы. Что мы с тобой можем тут сделать? Считать наши пушки послали бы кого‑нибудь рангом помельче. Не исключено, что им нужен только ребенок. Генетический Эстергази.
– А зачем?
– Гилберт Люссак, – задумчиво сказал Норм, – самый беспринципный мерзавец из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Как иначе, ты думаешь, он уже пятнадцать лет правит твоей планетой? Я не знаю, какие силы он копит и кому собирается противостоять. Самим 30? В одном я убежден: он любит дочь.
Но он никогда не видел бога.