Вот как замуж выйдешь, так все будет еще лучше… Потом деток с Ванюшей заведете – красота!
На этом оптимистичном заявлении кошки и завершился мой девичник. А на следующее утро…
– Вставай, Василиса свет Никитична, а то свою свадьбу проспишь‑прохрапишь!
Ох, горюшко…
Умывшись ледяной водой я прояснившимся и вполне осмысленным взором смотрела на то, как в моей горнице суетятся сестры‑«дырки», а кошка командует ими:
– Растерехи неуклюжие! Куда кружевное исподнее для невесты подевали?! Почему за сундуком оказалось! Ох, погибель вы моя, а не служанки! – Тут ее внимание переключилось на меня: – Так, Василиса, ты давай взбадривайся. Через час жених с дружками за тобой придет, а ты еще непричесанная. Девушки помогут тебе одеться…
– А ты куда?
Кошка дернула хвостом:
– Странные ты вопросы задаешь, Василиса! Я к сыну побегу, конечно, к жениху твоему, Ивану! Должна же я проследить, как он там, готов ли к свадьбе…
У меня от слова «свадьба» свело живот.
– Руфина, – жалобно заныла я. А нельзя как‑нибудь это… гражданским браком, что ли…
Но кошка уже выскользнула за дверь, и вопрос остался без ответа. Я вздохнула и покорно принялась терпеть пытки одеванием от сестер. Когда я глянула на себя, одетую в подвенечный наряд, в зеркало, то приглушенно завопила от ужаса. Я была в этой одежде похожа на рекламную горку конфет «Ферреро Роше», тех, что в золотистых фантиках. А сверху на мой кокошник еще набросили ту самую фату, в которой можно было исполнять роль Кентервильского привидения…
– Какой ужас! – обреченно прошептала я.
– Какая красавица! – восхищенно зашептались сестрицы. Ну, такую‑то мы жениху бесплатно не отдадим, поторгуемся!
Я стиснула зубы. И тут раздался где‑то вдалеке веселый тонкий перезвон колокольчиков.
– Ох, батюшки, едут! – завопила Тонька, высунувшись в окно. Жених с дружками! Да какой‑поезд‑то богатый! Все в коврах заморских, а лошади – в лентах!
– Хоть в царских коронах, – пробормотала я и почему‑то задрожала.
Мои наперсницы выметнулись из горницы – петь песни встречальные‑величальные жениху с его командой. И действительно, скоро зазвучали внизу, у входа в терем, три голоса, от мощи коих звенели оконные стекла. Я побоялась в своем наряде высовываться в окно, чтоб посмотреть, поэтому могла только слушать, как на улице, где возле ворот остановился свадебный поезд, происходил следующий диалог:
– Эй, красные девицы, выбирайтесь из светлицы! – потребовал приятный мужской голос.
– А чего вам надо? – это Двудыр… то есть Дуняшка произнесла. Не выйдет наша девица! Не пустим мы ее! Не пустим, пока выкуп не заплатите!
– Что ж за выкуп вы хотите? – Опять приятный мужской голос.
– Зелена вина, решето с пирогами, курицу с ногами, барана с рогами и сто рублев денег!
– Не много ль берете?!
– В самый раз! А то наша невеста будет не про вас!
– Ну, вот вам сто рублев да корзина пирогов, дозвольте поглядеть на невесту, не крива ли?
– Ах, гости дорогие, заходите! Поглядите, а коль приглянется – то и с собой берите!
Я услышала, как вся компания с шумом и прибаутками поднимается по лесенке в мою горницу, и схватилась за голову. Что я делаю?! Ведь я этого жениха сроду в глаза не видела! Словечком с ним не перемолвилась! Какая‑то говорящая кошка втянула меня в сомнительную авантюру!..
– Здравствуй, здравствуй, Василиса свет Никитична! Встречай гостей дорогих! – Обладатель приятного мужского голоса оказался непривлекательным лысым толстяком в красном кафтане.
Его окружали мои девицы; А следом за ними в комнату важно вошли Руфина и…
Господи!
Это мой жених?!
Они что, с ума тут посходили в этой сказке?!
Посреди горницы с неизъяснимым выражением лица застыл разряженный в пух и прах детинушка ростом этак под два метра и возрастом лет этак осьмнадцати. Вылитый Митрофанушка из бессмертной комедии Фонвизина. Не хватало мне только неравного брака с недорослем!
Видимо, кошка уловила мой яростный взгляд из‑под фаты, поэтому апельсиновым клубком подкатилась мне под ноги и зашептала:
– Василиса, познакомься, это и есть мой второй сын, Иван. Он замечательный! Он тебе понравится!
– Сколько ему лет? – процедила я сквозь зубы.
– Это не важно. Возраст не имеет значения в любви. И вообще, вам уже в церковь пора.
– Руфина, я не хочу.
– Василиса, надо.
– Не могу.
– Ты же мне обещала! Это ненаучный подход к проблеме! Воспринимай все это как эксперимент! Как лабораторный практикум!
– Не могу.
– Заклинило тебя, что ли?! А ну‑ка колдану‑ка я! Видимо, Руфина и впрямь «колданула». Потому что на мою душу вдруг снизошло спокойствие и какая‑то обреченность. Замуж – так замуж. За дурака – так за дурака.
Кстати, в том, что он дурак, я убедилась, даже еще и не выходя из горницы. Детинушка‑жених сосал петушка на палочке и мне тоже предложил такое же угощение в качестве подарка. С петушком на палочке в руках, с фатой на больной голове, с печалью в сердце я и поехала венчаться.
– Уверена? – Кошка насмешливо блеснула янтариками‑глазами. Знала бы, от чего отказываешься…
– Ой‑ой‑ой! Переживу. Пусть лучше твой сынок книжки читает.
– Он у меня и так все науки превзошел…
– Заметно.
– Василиса, на тебя не угодишь. Напрасно ты так… О, а вот и мой старший сын, Иван‑царевич со своею женой пожаловал! Ну‑ка, молодые, встаньте да поклонитесь!
Пришлось встать и поклониться.