В тот день, когда мне перевалит за сто лет и я смогу спокойно жить дальше еще лет пятьдесят, в тот самый день я обуздаю ее и поведу за собой так же свободно, как вы водите Джерида. А пока, Ашарат, прикажите поставить дымник на трубу, умоляю вас!
- Будет исполнено, не беспокойтесь.
- «Будет исполнено»! «Будет исполнено»! Опять в будущем, точно будущее принадлежит нам двоим! О, никто и никогда не поймет меня! - вскричал ученый, заметавшись в кресле и кусая кулаки. - «Не беспокойтесь»!.. И вы говорите, чтобы я не беспокоился! Да ведь если через три месяца эликсир не будет готов, все будет кончено для меня. Но уж если я переживу тот день, если я снова обрету молодость, гибкость мышц, свободу движений, тогда мне никто не будет нужен, никто мне не скажет «Я сделаю...», уж тогда я скажу: «Я сделал!»
- Можете ли вы сказать то же по поводу нашего с вами общего великого дела? Вы уже думали о нем?
- О, Господи, разумеется, да если бы я был так же уверен в моем эликсире, как уверен в формуле алмаза...
- Вы действительно в ней уверены, учитель?
- Конечно, потому что я его уже получил.
- Получили?
- Держите, вернее, смотрите.
- Куда?
- Справа от вас, вон в том небольшом стеклянном сосуде, да-да, вот в этом.
Путешественник с жадностью схватил сосуд, на который указывал Альтотас. Это был маленький хрустальный кубок тонкой работы, дно и стенки которого покрывал мельчайший порошок.
- Алмазная пыль! - вскричал молодой человек.
- Точно, алмазная крошка, а что в середине? Вглядитесь хорошенько.
- Да-да, вижу: алмаз величиной с ячменное зерно.
- Размер не имеет значения. Мы можем собрать воедино весь порошок, из ячменного зерна получим конопляное, из конопляного - горошину. Но ради Бога, дорогой Ашарат, в обмен на уговор, который я заключаю с вами, прикажите, пожалуйста, поставить мне дымник на трубу, чтобы в нее не попадала вода, а также подыщите хорошего кучера, чтобы гроза обходила нас стороной.
- Да-да, хорошо, не беспокойтесь.
- Опять! Снова ваше вечное «Не беспокойтесь», что за мучение! Молодость! Безрассудная, самонадеянная молодость! - воскликнул он, мрачно усмехнувшись и открывая в улыбке беззубый рот; казалось, глаза его еще глубже ввалились.
- Учитель! - обратился к нему Ашарат. - Огонь гаснет, тигель остывает, что там?
- Взгляните сами.
Молодой человек повиновался, открыл тигель и обнаружил в нем кусочек остекленевшего уголька величиной с небольшой орех.
- Алмаз! - вскричал он. Затем добавил:
- Да, но непрозрачный, неровный, не имеющий ценности.
- Так ведь огонь погас, Ашарат, потому что на трубе не было дымника, понимаете?
- Ну, простите меня, учитель, - проговорил молодой человек, так и этак поворачивая алмаз в пальцах. Камень то играл гранями, то оставался темным. - Простите меня и скушайте что-нибудь, нужно подкрепиться.
- Пустое! Я уже выпил ложку эликсира часа два назад.
- Ошибаетесь, учитель, это было в шесть утра.
- Вот именно! А который теперь час?
- Скоро половина третьего ночи.
- Боже мой! - сложив руки на груди, вскричал ученый.
- Еще один день позади, целый день потерян! Так дни стали короче? В сутках уже не двадцать четыре часа?
- Раз вы не хотите поесть, учитель, то поспите хоть немного.
- Ну что ж, я, пожалуй, сосну часика два. Но уж через два часа - заметьте время - через два часа вы меня разбудите.
- Обещаю.
- Видите ли, в чем дело, Ашарат: когда я засыпаю, - ласково проговорил старик, - я боюсь, что это уже навсегда. Так вы разбудите меня, не так ли? Не обещайте, лучше поклянитесь.
- Клянусь, учитель.
- Через два часа?
- Через два часа.
В это самое мгновение послышался топот копыт пущенной в галоп лошади. Раздался чей-то крик, выражавший беспокойство и вместе с тем удивление.
- Что бы это значило? - распахнув дверь, вскричал путешественник. Он спрыгнул на землю, не обращая внимания на подножку.
Глава 3
ЛОРЕНЦА ФЕЛИЦИАНИ
Пока путешественник и ученый беседовали, сидя в карете, снаружи произошло следующее.
Удар молнии поразил лошадей, ехавших впереди, поднял на дыбы тех, что скакали сзади; дама, находившаяся в кабриолете, как мы уже сказали, потеряла сознание.
Она оставалась несколько минут без чувств, затем мало-помалу пришла в себя, так как причиной обморока был лишь страх.
- О Боже, - вымолвила она, - неужели все покинули меня и никто не сжалится надо мной?
- Сударыня, - послышался робкий голос. - Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
Услышав эти слова, которые, как ей показалось, кто-то произнес совсем рядом, молодая женщина встрепенулась и, просунув голову и руки сквозь кожаные занавеси кабриолета, оказалась лицом к лицу с молодым человеком, стоявшим на подножке.
- Это вы сейчас говорили, сударь? - спросила она.
- Да, сударыня, - отвечал молодой человек.
- Вы предлагаете мне помощь?
- Да.
- Скажите сначала, что здесь произошло?
- Случилось вот что, сударыня: молния почти угодила в карету, разорвав постромки лошадей, ехавших впереди. Они унесли с собой форейтора.
Женщина огляделась, ее лицо выражало сильное беспокойство.
- А.., тот, кто правил лошадьми, ехавшими сзади, где он? - спросила она.
- Только что поднялся в фургон, сударыня.
- С ним ничего не случилось?
- Ничего.
- Вы в этом уверены?
- Во всяком случае, когда он спешился, он был жив и здоров.
- Слава Богу!
Женщина облегченно вздохнула.
- А вы-то где были, сударь, как это вы оказались рядом так кстати и предлагаете мне помощь?
- Сударыня! Меня захватила гроза, когда я гулял в этом мрачном месте; это не что иное, как вход в каменоломню. Вдруг я увидел, что из-за поворота показалась карета. Сначала я подумал, что лошади понесли, но потом я понял, что ими управляет крепкая рука. Вдруг со страшным треском полыхнула молния, - я даже подумал, что она угодила в меня, и это конец. Все, что я рассказываю, происходило как во сне.
- Так, значит, вы не уверены в том, что человек, который правил лошадьми, сейчас в фургоне?
- Напротив, сударыня. Я пришел в себя и видел ясно, как он туда поднялся.