Шапочка была с прозрачным зеленым козырьком и с зеленой лентой, на которой было написано: «Добро пожаловать». На мочке правого уха у него блестела серьга-приемник.
-С приездом, - сказал человек.
-Здравствуйте, - сказал я.
-Добро пожаловать. Меня зовут Амад.
-А меня - Иван, - сказал я. - Рад познакомиться.
Мы кивнули друг другу и стали смотреть, как туристы рассаживаются по автобусам. Они весело галдели, и теплый ветерок катил от них по площади окурки и мятые конфетные бумажки. На лицо Амада падала зеленая тень козырька.
-Курортники, - сказал он. - Беззаботные и шумные. Сейчас их развезут по отелям, и они немедленно кинутся на пляж.
-С удовольствием прокатился бы на водных лыжах, - заметил я.
-В самом деле? Вот никогда бы не подумал. Вы меньше всего похожи на курортника.
-Так и должно быть, - сказал я. - Я приехал поработать.
-Поработать? Ну что ж, к нам приезжают и для этого. Два года назад к нам приезжал Джонатан Крайс, писал здесь картину. - Он засмеялся. - Потом в Риме его поколотил какой-то папский нунций, не помню фамилии.
-Из-за этой картины?
-Нет, вряд ли. Ничего он здесь не написал. Здесь он дневал и ночевал в казино… Пойдемте выпьем что-нибудь.
-Пойдемте, - сказал я. - Вы мне что-нибудь посоветуете.
-Советовать - моя приятная обязанность, - сказал Амад.
Мы одновременно наклонились и оба взялись за ручку чемодана.
-Не стоит, я сам…
-Нет, - возразил Амад. - Вы гость, а я хозяин… Пойдемте вон в тот бар. Там сейчас пусто.
Мы вошли под голубой тент. Амад усадил меня за столик, поставил чемодан на пустой стул и отправился к стойке. Здесь было прохладно, щелкала холодильная установка. Амад вернулся с подносом. На подносе стояли два высоких стакана и плоские тарелочки с золотистыми от масла ломтиками.
-Не очень крепкое, - сказал Амад, - но зато по-настоящему холодное.
-Я тоже не люблю крепкое с утра.
Я взял стакан и отхлебнул. Было вкусно.
-Глоток - ломтик, - посоветовал Амад. - Глоток - ломтик. Вот так.
Ломтики хрустели и таяли на языке. По-моему, они были лишние. Некоторое время мы молчали, глядя из-под тента на площадь. Автобусы с негромким гулом один за другим уходили в садовые аллеи. Они казались громоздкими, но в их громоздкости было какое-то изящество.
-Все-таки там слишком шумно, - сказал Амад. - Отличные коттеджи, много женщин - на любой вкус, море рядом, но никакой приватности. Думаю, вам это не подойдет.
-Да, - согласился я. - Шум будет мешать. И я не люблю курортников, Амад. Терпеть не могу, когда люди веселятся добросовестно.
Амад кивнул и осторожно положил в рот очередной ломтик. Я смотрел, как он жует. Было что-то профессиональное в сосредоточенном движении его нижней челюсти. Проглотив, он сказал:
-Нет, все-таки синтетика никогда не сравняется с натуральным продуктом. Не та гамма. - Он подвигал губами, тихонько чмокнул и продолжал: - Есть два превосходных отеля в центре города, но, помоему…
-Да, это тоже не годится, - сказал я. - Отель налагает определенные обязательства.
- Отель налагает определенные обязательства. И я не слыхал, чтобы кто-нибудь мог написать в отеле что-либо путное.
-Ну, это не совсем так, - возразил Амад, критически разглядывая оставшийся ломтик. - Я читал одну книжку, и там было написано, что ее сочинили именно в отеле. Отель «Флорида».
-А, - сказал я. - Вы правы. Но ведь ваш город не обстреливают из пушек.
-Из пушек? Конечно, нет. Во всяком случае, не как правило.
-Я так и думал. А между тем замечено, что хорошую вещь можно написать только в обстреливаемом отеле.
Амад все-таки взял ломтик.
-Это трудно устроить, - сказал он. - В наше время трудно достать пушку. Кроме того, это очень дорого: отель может потерять клиентуру.
-Отель «Флорида» тоже потерял в свое время клиентуру. Хемингуэй жил там один.
-Кто?
-Хемингуэй.
-А… Но это же было так давно, еще при фашистах. Времена все-таки переменились, Иван.
-Да, - сказал я. - И в наше время писать в отелях не имеет смысла.
-Бог с ними, с отелями, - сказал Амад. - Я знаю, что вам нужно. Вам нужен пансионат. - Он достал записную книжку. - Называйте условия, попробуем подобрать что-нибудь подходящее.
-Пансионат, - сказал я. - Не знаю. Не думаю, Амад. Вы поймите, я не хочу знакомиться с людьми, с которыми я знакомиться не хочу. Это во-первых. Во-вторых. Кто живет в частных пансионатах? Те же самые курортники, у которых не хватило денег на отдельный коттедж. Они тоже веселятся добросовестно. Они устраивают пикники, междусобойчики и спевки.
Ночью они играют на банджо. Кроме того, они хватают всех, до кого могут дотянуться, и принуждают участвовать в конкурсе на самый долгий поцелуй. И главное - все они приезжие. А меня интересует ваша страна, Амад. Ваш город. Ваши горожане. Я вам скажу, что мне нужно. Мне нужен уютный домик с садом. Умеренное расстояние до центра. Нешумная семья, почтенная хозяйка. Крайне желательна молодая дочка. Представляете, Амад?
Амад взял пустые стаканы, отправился к стойке и вернулся с полными. Теперь в стаканах была бесцветная жидкость, а на тарелочках - микроскопические многоэтажные бутерброды.
-Я знаю такой уютный домик, - заявил Амад. - Вдове сорок пять, дочери двадцать, сыну одиннадцать. Допьем и поедем. Я думаю, вам понравится. Плата обычная, хотя, конечно, дороже, чем в пансионате. Вы надолго приехали?
-На месяц.
-Господи! Всего-то?
-Не знаю, как пойдут дела. Может быть, задержусь еще.
-Обязательно зад`ержитесь, - сказал Амад. - Я вижу, вы совсем не представляете, куда приехали. Вы просто не знаете, как у нас тут весело и ни о чем не надо думать.
Мы допили, поднялись и пошли через площадь под горячим солнцем к стоянке автомобилей. Амад шагал быстро, немного вразвалку, надвинув зеленый козырек на глаза и небрежно помахивая чемоданом. Из таможенного павильона сыпалась очередная порция туристов.
-Хотите - честно? - сказал вдруг Амад.
-Хочу, - сказал я. Что я еще мог сказать? Сорок лет прожил на свете, но так и не научился вежливо уклоняться от этого неприятного вопроса.
-Ничего вы здесь не напишете, - сказал Амад. - Трудно у нас что-нибудь написать.
-Написать что-нибудь всегда трудно, - сказал я.