Все кости гудят, словно после тренировки на вибростенде. Больно… На песок рядом со мной падает тень.
-Молодой человек, вы меня слышите?! Молодой человек…
Медленно, как только могу, поворачиваю голову и…
Тону в озерах, нет, в океанах донельзя испуганных глаз. Золотисто-карих океанах… Выбившийся из прически локон непослушной змейкой вьется по загорелой шее. Припухшие от растерянности губы дрожат.
-Молодой человек! Ответьте мне, пожалуйста!
Смотрю на нее, не в силах отвести взгляд. Боже, как она прекрасна!
-Молодой человек… Вы можете говорить?
-Да, моя донна…
-Скажите, вы чувствуете свои руки и ноги?
-Это неважно, когда вы рядом…
-Это очень важно! Не говорите глупостей! Молодой человек!..
Сознание ухмыляется и щелкает выключателем, прекращая мое свидание с богиней.
Кровать мягка до невозможности, и за одно это я готов сделать Алессандре строгий выговор, потому что жертву аварии надо было положить на достаточно жесткую и ровную поверхность, а не душить пуховой периной… Но боже, как она заботлива! Госпожа Манчини я имею в виду.
Сменив деловую тройку на уютный домашний костюм, женщина помолодела лет на десять по сравнению со своими целлографиями. Более того, она оказалась донельзя хорошенькой и милой, особенно этот ее жалобный взгляд…
-Вам удобно, молодой человек?
-Да, не беспокойтесь, моя донна… Я не заслуживаю такой заботы.
-Нет, что вы! Я едва не убила вас, и теперь…
-Я сам виноват, моя донна: задумался и не посмотрел, куда иду.
-Не пытайтесь выгородить меня! - Алессандра улыбается. Еще немного смущенно, но уже без прежней тревоги. - Я просто ужасно вожу машину. Мне и права выдали только потому, что…
-О, не открывайте тайн, моя донна! Тайны придают очарование даже самой заурядной женщине, а такую, как вы, возводят на недосягаемый для смертных престол.
Смуглые щеки становятся еще темнее. Она… краснеет? Но я же всего лишь сказал то, что думаю.
-Вы поэт?
-О нет, моя донна, я скромный государственный служащий… Перебираю бумажки изо дня в день и вполне доволен своим положением. Хотя… встретив вас, я начинаю жалеть, что мои родители были недостаточно богаты.
-Почему же?
-Будь я одного круга с вами, я бы ни на минуту не оставлял вас в одиночестве.
-О, вы… - На самом интересном месте в спальню заваливается Амано, поправляющий халат врача медпомощи.
-Благодарю за разрешение воспользоваться вашим коммом, мисс Манчини. Я связался с госпиталем: машину пришлют в течение часа.
-Вы думаете, что ему необходимо…
-Пострадавшему необходимо, прежде всего, всестороннее обследование! - Строго поднимает палец мой напарник. - Я могу только сказать, что жизненно важные органы не повреждены, хотя сотрясение мозга… Впрочем, это несмертельно. Множественные ушибы тоже не вызовут особой проблемы.
-Я вас оставлю. - Алессандра то ли недолюбливает врачей, то ли вспоминает о неотложных делах. - Отдыхайте и чувствуйте себя как дома.
Когда шаги хозяйки дома стихают в коридоре, Амано прыгает на постель и сжимает меня в объятиях:
-Какой же ты умница! Приз наш! Я уже сделал контрольный звонок! Мы поедем на «Золотые пески»…
-Ты поедешь… И отпусти меня сейчас же! Мне больно.
-О, извини! Я так рад, что… Эй, а ты разве не хочешь весело провести время на курорте?
-Нет.
-Ну не дуйся! Извини, что тебя доводил с этим «Пари»… Но я даже не думал, что ты найдешь способ его выиграть!
-Прекрати прыгать по постели! Меня укачивает.
Амано слегка утихомиривается, но голубые глаза разгораются еще ярче.
-Слушай… А если ты не поедешь, могу я…
-Взять мой билет? Конечно.
-Здорово! Я смогу кого-нибудь пригласить. Ты совсем меня не слушаешь!
-Ой, прости! У меня все тело болит, и я еще должен глохнуть от твоих восторженных воплей? Нет уж! «Пари» выиграно? Выиграно! Так что оставь меня в покое!
-Наедине с милой хозяйкой? - ехидно щурится Амано.
-Даже если и так, то что?
-Она тебе понравилась?
-Тебе-то что за дело?
-Мо влюбился! Об этом надо поведать всему миру!
-Ах ты… - тянусь в его сторону в надежде схватиться за полу халата, но мой напарник резво выходит из зоны досягаемости, и я сваливаюсь на пол. Хорошо еще, что прикроватный коврик мягкий и пушистый…
Свежие синяки падению не рады и начинают ныть с новой силой.
-Я тебя когда-нибудь покалечу!
-Сначала сам выздоровей! - нагло ухмыляется Амано, но подойти поближе все же не решается.
-Что-то случилось? - Алессандра возвращается и всплескивает руками: - Вы хотели встать и упали? Разрешите, я помогу!
-Пусть лучше помощью занимается тот, кому это положено, - сухо бросаю я. Сэна, недовольно сморщившись, поднимает меня на ноги и получает удар под колено, от которого неразборчиво ругается.
-О простите, доктор… Я так неловок…
-Ничего, ничего! Я привык.
-Что это за госпиталь посреди дома?
Со стороны дверей раздается низкий, слегка простуженный голос того самого тембра, перед которым не может устоять ни одна женщина.
Алессандра бледнеет и оборачивается. Оборачиваемся и мы.
На пороге стоит мужчина примерно нашего возраста, тонкий и жилистый. Такой же смуглый, как донна Манчини, и кареглазый. Собственно, в чертах лиц у них есть что-то общее, словно они родственники. И… Почему его лицо кажется мне смутно знакомым?
-Гай, пожалуйста, вернись к себе.
-С какой стати? Ты тут веселишься, а я должен сидеть взаперти? Не пойдет, кузина!
Кузина? Гай? Упс… Этого не может быть… Это неправда! Я так не играю.
Брюнет, появившийся на пороге спальни, судя по всему, и есть тот самый Гай Тоцци, который не так давно во время ограбления почтового экспресса застрелил двоих охранников. А потом благополучно испарился из-под стражи. Ну дела… Так вот почему для «Пари» было выбрано такое нелепое на первый взгляд условие: начальству нужно было установить, не скрывается ли преступник в доме своей родственницы. А поскольку официально прийти с обыском нельзя - учитывая положение Манчини, никто разрешения не даст, - решили провернуть все в виде игры.
Судя по замершему рядом со мной Амано, ему в голову пришли примерно те же мысли. Пришли и остались, потому что мой напарник потянул руку к кобуре… Ой, простите: к тому месту, где обычно висит кобура, но ведь сейчас он изображает из себя врача, а не офицера.