-Доброе утро, стажер, - сказал Жилин. - Как спалось?
-Спа… си… бо, - сказал Юра. - Ни… чего.
-В душ! - скомандовал Жилин.
Душевая была маленькая, на одного человека, и возле нее уже стоял с брезгливой усмешкой Юрковский в роскошном, красном с золотом халате, с колоссальным мохнатым полотенцем через плечо. Он говорил сквозь дверь:
-Во всяком случае… э-э… я отлично помню, что Краюхин тогда отказался утвердить этот проект… Что?
Из- за двери слабо слышался шум струй, плеск и неразборчивый тонкий тенорок.
-Ничего не слышу, - негодующе сказал Юрковский. Он повысил голос. - Я говорю, что Краюхин отклонил этот проект, и если ты напишешь, что это была историческая ошибка, то ты будешь прав… Что?
Дверь душевой отворилась, и оттуда, еще продолжая вытираться, вышел розовый бодрый Михаил Антонович Крутиков, штурман «Тахмасиба».
-Ты тут что-то говорил, Володенька, - благодушно сказал он. - Только я ничего не слышал. Вода очень шумит.
Юрковский с сожалением на него посмотрел, вошел в душевую и закрыл за собой дверь.
-Мальчики, он не рассердился? - спросил встревоженный Михаил Антонович. - Мне почему-то показалось, что он рассердился.
Жилин пожал плечами, а Юра сказал неуверенно:
-По-моему, ничего.
Михаил Антонович вдруг закричал:
-Ах, ах! Каша разварится! - и быстро побежал по коридору на камбуз.
-Говорят, сегодня прибываем на Марс? - деловито сказал Юра.
-Был такой слух, - сказал Жилин. - Правда, тридцать-тридцать по курсу обнаружен корабль под развевающимся пиратским флагом, но я полагаю, что мы проскочим. - Он вдруг остановился и прислушался. Юра тоже прислушался. В душевой обильно лилась вода. Жилин пошевелил коротким носом. Чую, - сказал он.
Юра тоже принюхался.
-Каша, что ли? - спросил он неуверенно.
-Нет, - сказал Жилин. - Зашалил недублированный фазоциклер. Ужасный шалун, этот недублированный фазоциклер. Чую, что сегодня его придется регулировать.
Юра с сомнением посмотрел на него. Это могло быть шуткой, а могло быть и правдой. Жилин обладал изумительным чутьем на неисправности.
Из душевой вышел Юрковский. Он величественно посмотрел на Жилина и еще более величественно на Юру.
-Э-э… - сказал он, - кадет и поручик. А кто сегодня дежурный на камбузе?
-Михаил Антонович, - сказал Юра застенчиво.
-Значит, опять овсяная каша, - величественно сказал Юрковский и прошел к себе в каюту.
Юра проводил его восхищенным взглядом. Юрковский поражал его воображение.
-А? - сказал Жилин. - Громовержец! Зевес! А? Ступай мыться.
-Нет, - сказал Юра. - Сначала вы, Ваня.
-Тогда пойдем вместе. Что ты здесь будешь один торчать? Как-нибудь втиснемся.
После душа они оделись и явились в кают-компанию. Все уже сидели за столом, и Михаил Антонович раскладывал по тарелкам овсяную кашу. Увидев Юру, Быков посмотрел на часы и потом снова на Юру. Он делал так каждое утро. Сегодня замечания не последовало.
-Садитесь, - сказал Быков.
Юра сел на свое место - рядом с Жилиным и напротив капитана, - и Михаил Антонович, ласково на него поглядывая, положил ему каши. Юрковский ел кашу с видимым отвращением и читал какой-то толстый переплетенный машинописный отчет, положив его перед собой на корзинку с хлебом.
-Иван, - сказал Быков, - недублированный фазоциклер теряет настройку. Займись.
-Я, Алексей Петрович, займусь им, - сказал Иван. - Последние рейсы я только им и занимаюсь. Надо либо менять схему, либо ставить дублер.
-Схему надо менять, Алешенька, - сказал Михаил Антонович. - Устарело это все - и фазоциклеры, и вертикальная развертка, и телетакторы… Вот я помню, мы ходили к Урану на «Хиусе-8»… в две тысячи первом…
-Не в две тысячи первом, а в девяносто девятом, - сказал Юрковский, не отрываясь от отчета. - Мемуарщик…
-А по-моему… - сказал Михаил Антонович и задумался.
-Не слушай ты его, Михаил, - сказал Быков. - Какое кому дело, когда это было? Главное - кто ходил. На чем ходил. Как ходил.
Юра тихонько поерзал на стуле. Начинался традиционный утренний разговор. Бойцы вспоминали минувшие дни. Михаил Антонович, собираясь в отставку, писал мемуары.
-То есть как это? - сказал Юрковский, поднимая глаза от рукописи. - А приоритет?
-Какой еще приоритет? - сказал Быков.
-Мой приоритет.
-Зачем это тебе понадобился приоритет?
-По-моему, очень приятно быть… э-э… первым.
-Да на что тебе быть первым? - удивился Быков.
Юрковский подумал.
-Честно говоря, не знаю, - сказал он. - Мне просто приятно.
-Лично мне это совершенно безразлично, - сказал Быков.
Юрковский, снисходительно улыбаясь, помотал в воздухе указательным пальцем.
-Так ли, Алексей?
-Может быть, и неплохо оказаться первым, - сказал Быков, - но лезть из кожи вон, чтобы быть первым - занятие нескромное. По крайней мере для ученого.
Жилин подмигнул Юре. Юра понял это так: «Мотай на ус».
-Не знаю, не знаю, - сказал Юрковский, демонстративно возвращаясь к отчету. - Во всяком случае, Михаил обязан придерживаться исторической правды. В девяносто девятом году экспедиционная группа Дауге и Юрковского впервые в истории науки открыла и исследовала бомбозондами так называемое аморфное поле на северном полюсе Урана. Следующее исследование пятна было проведено годом позже.
-Кем? - с очень большим интересом спросил Жилин.
-Не помню, - сказал рассеянно Юрковский. - Кажется, Лекруа. Михаил, нельзя ли… э-э… освободить стол? Мне надо работать.
Наступали священные часы работы Юрковского. Юрковский всегда работал в кают-компании. Он так привык. Михаил Антонович и Жилин ушли в рубку. Юра хотел последовать за ними было очень интересно посмотреть, как настраивают недублированный фазоциклер, - но Юрковский остановил его.
-Э-э… кадет, - сказал он, - не сочтите за труд, принесите мне, пожалуйста, бювар из моей каюты. Он лежит на койке.
Юра сходил за бюваром. Когда он вернулся, Юрковский что-то печатал на портативной электромашинке, небрежно порхая по контактам пальцами левой руки.