Теперь все в полном порядке. Мне воздалось за это наделавшее столько шума совращение малолетних. Отдал пятьсот часов общественным работам и лечился у доктора Лектера. Приглашая доктора к себе, я рассчитывал втянуть его во что‑нибудь неблаговидное, чтобы он дал мне послабление в лечении и не жаловался, если я пропущу один‑другой сеанс или окажусь слегка под кайфом во время наших встреч.
– У вас в то время был дом в Оуинг Миллз, не так ли?
– Да. Я рассказал доктору Лектеру все. Об Африке. Об Иди Амине
– Да. Я встретил его у дверей, затянутым в черную кожу и с плетью в руках. Ну вы понимаете… Мне было интересно, испугается ли он меня. Но он, похоже, не испугался. Испугаться меня – как смешно это звучит теперь… Я пригласил его наверх и показал двух собачек, которых взял в приюте для бездомных животных. Собачки были очень дружны между собой. Я их держал в одной клетке и давал много воды, но оставлял без еды. Мне было страшно интересно узнать, что из этого получится.
Я показал ему прибор с петлей, ну вы знаете, тот, с помощью которого можно добиться автоэротической асфиксии. Вы как будто вешаете себя, но не до конца. При этом получаете удовольствие… Вы улавливаете ход моих мыслей?
– Улавливаю.
– А доктор Лектер, похоже, не улавливал. Он спросил, как прибор работает, а я ответил: «Какой же вы психиатр, если этого не знаете?» Доктор улыбнулся – я никогда не забуду эту улыбку – и сказал: «Продемонстрируйте». Ну наконец‑то ты попался, подумал я.
– И вы продемонстрировали.
– Я этого не стыжусь. Мы учимся на своих ошибках, и кроме того, я прошел очищение.
– Прошу вас, мистер Вергер, продолжайте.
– Я отнес прибор к большому зеркалу, надел петлю на шею и стал смотреть на свое отражение, удерживая механизм автоматического отключения в руке. Одновременно краем глаза я следил за его реакцией, но ничего уловить не мог. Обычно я прекрасно вижу человеческие эмоции. Но не в этом случае… Он сидел в кресле в углу комнаты, скрестив ноги и обхватив руками колени. Затем доктор Лектер поднялся и погрузил руку во внутренний карман пиджака. При этом он выглядел не менее элегантно, чем извлекающий из кармана зажигалку Джеймс Мейсон. «Не желаете ли стекляшечку амила?» – спросил Лектер. Вот это да, подумал я. Сейчас он даст мне одну ампулу, а затем будет давать вечно, если не хочет лишиться лицензии. Но вы читали отчет и знаете, что это было нечто значительно превосходящее по мощи простой амилнитрит.
– Ангельская пыль [13] , кое‑какие амфетамины и ЛСД.
– Это была та еще смесь! Лектер между тем подошел к зеркалу, в которое я смотрелся, и что есть силы ударил по нему ногой. Зеркало разбилось вдребезги. Я же в это время парил в небесах. Он поднял осколок побольше, передал мне и, глядя в глаза, поинтересовался, не желаю ли я счистить с лица кожу. После этого он выпустил собак из клетки, и я накормил их мясом со своего лица. Мне потом сказали, что это заняло довольно много времени. Я ничего не помню. Доктор Лектер с помощью петли сломал мне шею.
Я ничего не помню. Доктор Лектер с помощью петли сломал мне шею. Промывая собакам желудки в приюте, врачи извлекли мой нос, но прирастить его не сумели.
Услышав эти слова, Старлинг перебирала листки блокнота гораздо дольше, чем до этого.
– Мистер Вергер, после того как доктор Лектер бежал из‑под стражи в Мемфисе, ваша семья обещала выплатить большое вознаграждение.
– Да. Миллион долларов. Ровно один миллион. Мы дали объявления по всему миру.
– И вы, насколько мне известно, были готовы платить за любую имеющую к делу информацию, а не только в случае ареста, ведущего к осуждению. Предполагалось, что вы станете делиться информацией с нами. Вы это делали?
– Вообще‑то нет, но, строго говоря, не было ничего такого, чем бы стоило делиться.
– Как вы могли это определить? Разрабатывали ли вы самостоятельно какие‑нибудь версии?
– Лишь для того, чтобы убедиться в том, что они никуда не ведут. Но с другой стороны, с какой стати мы должны были с вами делиться сведениями? Ваши люди нас никак не информировали. У нас было одно сообщение с Крита, оказавшееся пустышкой, и одно из Уругвая, которое так и не подтвердилось. Я хочу, мисс Старлинг, чтобы вы поняли – речь идет не о мести. Я простил доктора Лектера точно так, как Наш Спаситель простил римских легионеров.
– Мистер Вергер, вы дали понять Федеральному бюро расследований, что располагаете новыми сведениями.
– Посмотрите в ящике, в дальнем конце стола. Старлинг достала из сумочки белые нитяные перчатки и натянула их на руки. В ящике стола оказался большой конверт из плотной желтой бумаги. Содержимое конверта было достаточно тяжелым и твердым на ощупь. Старлинг извлекла из конверта рентгеновский снимок и просмотрела его на свет. На рентгенограмме была изображена левая, видимо поврежденная, рука. Старлинг пересчитала пальцы. Пять.
– Взгляните на пясть [14] , если понимаете, о чем я говорю.
– Понимаю.
– Пересчитайте костяшки пальцев. Пять суставов.
– С учетом большого пальца у данного лица на левой руке шесть пальцев. Так же как у доктора Лектера.
– Да, как у доктора Лектера.
Угол снимка, там где помещаются дата и номер истории болезни, был аккуратно срезан.
– Откуда пришел пакет, мистер Вергер?
– Из Рио‑де‑Жанейро. Чтобы получить дополнительные сведения, мне придется платить. И очень много. Не могли бы вы мне сказать, действительно ли это доктор Лектер? Мне надо знать точно, прежде чем расстаться с деньгами.
– Попытаюсь, мистер Вергер. Мы сделаем все, что в наших силах. Сохранилась ли упаковка, в которой поступил снимок?
– Марго хранит ее в пластиковой сумке. Она вам ее передаст. А сейчас, мисс Старлинг, я прошу меня извинить. Я очень устал, и мне требуется кое‑какой уход.
– ФБР свяжется с вами, мистер Вергер. Старлинг не успела как следует отойти от комнаты, как Мейсон прикоснулся языком к крайней трубке и позвал:
– Корделл?
Из игровой комнаты появился человек в медицинском халате и, держа перед собой папку с надписью «Департамент социального обеспечения неимущих детей г. Балтимора», приступил к чтению.
– Так, значит, его зовут Франклин? Что ж, пусть будет Франклин, – сказал Мейсон и выключил свет.
Маленький мальчик стоял в потоке льющегося с потолка света и, прищурившись, вглядывался во тьму.
До его слуха донесся глубокий вибрирующий голос:
– Ты Франклин? – спросил голос.
– Франклин, – ответил малыш.
– С кем ты живешь, Франклин?
– С мамой, с Ширли и со Стрингбином.
– Стрингбин живет с вами все время?
– Он приходит и уходит.