Несколько минут спустя, когда Орландо надоело работать посредником между Фредериксом и Сладким Уильямом и он уставился на гигантский древесный ствол, возвышающийся над берегом подобно цилиндрическому утесу, ему вспомнились слова Т‑четыре‑Б.
– Погодите, – сказал он. – Может, нам действительнонужен наш старый лист. Или другой лист.
– Конечно, нужен, – поддакнул Сладкий Уильям, закатывая глаза. – И от первого же толчка он перевернется, как перевернулся прежний, а остаток пути до реального мира нам придется проплыть. Весело будет, правда?
– Да ты послушай. Мы можем сделать плот, как предложил Фредерикс, но поместить его налист – как палубу. Это придаст ему… как же это называется?..
– Оттенок кича? – предположил Уильям.
– Структурную целостность. Плот укрепит стенки листа. И тогда мы сможем прикрепить еще и балансиры, как на гавайских каноэ. Понтоны… так они называются? Они не дадут листу перевернуться.
– Гавайские каноэ? – Уильям невольно улыбнулся, подрагивая уголками узких губ. – Точно чокнутый парень. Ты что, так всю жизнь и прожил в фантазийных мирах?
– А мне нравится, – неожиданно заявил Т‑четыре‑Б. – Клевая получится лодка. И не кувырнется.
– Что ж, может быть. – Уильям приподнял бровь. – Понтоны, говоришь? Допустим, попытка – не пытка. Хуже не будет. То есть не будет, пока не утонем.
Солнце стояло высоко над головой, уже пройдя меридиан и клонясь к точке заката где‑то на другом берегу реки. Орландо выяснял, сколько еще должно пройти времени, прежде чем он вернется к своему нормальному физическому уровню. То ли такторные параметры здесь были установлены на более низкие значения, то ли некоторые из сверхчеловеческих характеристик Таргора не транслировались в Сеть Иноземья. Знаменитой неутомимости варвара он здесь точно лишился: Орландо истекал виртуальным потом и страдал от весьма реальных болей в каждом суставе и мускуле.
Фредерикс тоже не выказывал особой радости – во всяком случае, лицо его сима было покрасневшим и усталым. Заколотив в стенку листа последнюю поперечину и орудуя вместо молотка песчинкой размером с два его кулака, Сэм выпрямился:
– Теперь можно класть настил.
Орландо подал знак Т‑четыре‑Б, проворно перебрался через край листа и спрыгнул на прибрежный песок. На сей раз они выбрали лист поменьше того, на котором приплыли сюда, но чтобы приволочь даже такой лист на берег, команда потратила почти все утро. И еще Орландо казалось, что он несколько дней орудовал мечом, чтобы нарубить достаточное количество похожих на бамбук травяных стеблей, из которых предстояло сплести каркас настила.
Уильям, связывавший стебли тонкими травинками в грубый настил, был вынужден отпиливать лишние концы травинок зазубренным камнем, и эта работа тоже не доставляла ему удовольствия.
– Какому идиоту пришла в голову сия идея? – спросил он, когда к нему подошли Орландо и Т‑четыре‑Б. – Если мне, то возьми эту тяжелую штуковину и врежь вражине как следует.
У Орландо уже не осталось ни настроения, ни сил смеяться над шутками – даже над глупыми, которые прежде помогали ему в тяжелой работе. Он что‑то буркнул, потом наклонился и ухватился за край настила. Через секунду Т‑четыре‑Б, крякнув от натуги, приподнял другой край.
– Господи, раскудахтались, как две тасманийские прачки. – Сидевший на песке Уильям поднялся и подошел к дальнему краю настила. – Вы тянете, я толкаю.
Орудуя втроем, они перетянули настил через загнутый край листа, а затем, помогая себе руганью, более или менее уложили на место.
– Закончили, да? – с надеждой вопросил Т‑четыре‑Б.
– Нет, – Фредерикс задумчиво пожевал нижнюю губу.
– Закончили, да? – с надеждой вопросил Т‑четыре‑Б.
– Нет, – Фредерикс задумчиво пожевал нижнюю губу. – Настил надо привязать к поперечинам. А потом отрезать что‑нибудь длинное и соорудить понтоны Орландо.
– Это не моипонтоны, – прорычал Орландо. – Мнепонтоны не нужны. Они нужны лодке.
Уильям поднялся черным пугалом. Налетавший с реки ветерок трепал кисточки и бахрому на его одежде.
– Вы двое привязывайте настил. А я пойду поищу тростник для долбаных балансиров. Но когда ты отдохнешь, друг мой Орландо, то пойти и срубить тростник придется тебе.В конце концов, именно ты явился на пикник с мечом.
Орландо устало кивнул.
– А тебе, Бабах, хорошо бы пойти со мной, – продолжил Уильям. – Если на меня набросится нечто многоногое, ты отгонишь его своими металлическими кулачищами.
Робот покачал головой, но все же неуклюже поднялся и побрел за удаляющимся черным клоуном.
Орландо посмотрел им вслед, испытывая далеко не полное удовлетворение. Как ни крути, но в одном Сладкий Уильям оказался прав: окажись они сейчас в приключенческой игре, Орландо мог бы полагаться на союзников с четкими и полезными качествами – быстротой, ловкостью, силой, магическими способностями. А сейчас, если не считать способностей, проявившихся у Мартины, единственным реальным умением их группы было, похоже, умение смешно выглядеть и одеваться.
Он уселся, дожидаясь, пока его – неизбежно – позовет Фредерикс, но слишком усталый, чтобы подойти самому. Две гигантские мухи, похожие на старинные самолеты, спикировали с высоты и сделали бочку над чем‑то для них соблазнительным на берегу, чуть выше по течению. От шума огромных крыльев воздух вибрировал все сильнее, пока думать стало невозможно. Мухи оказались по‑своему красивы: глянцевитые тела радужно переливались в солнечных лучах, а быстро работающие крылья создавали почти невидимое сверкание.
Орландо вздохнул. Все Иноземье по сути своей замкнуто. Если бы это была игра, то у нее были бы правила, а ходы к победе пусть не легко, но просчитывались бы. В играх есть смысл. Как выразила эту мысль малышка Зунни из Озлобышей? «Убей монстра, найди сокровище, заработай призовые очки». Пусть не очень‑то похоже на реальную жизнь, да только кому нужна эта реальная жизнь? Или даже этот ее эксцентричный вариант? Ни правил, ни целей и никакого представления о том, с чего начать.
– Эй, Гардинер, ты так и будешь валяться на солнышке или все же поможешь мне доделать лодку?
Орландо встал, снова вздохнув. И что они успели узнать такого, что хотя бы чуть‑чуть приблизило их к цели? Только то, что они каким‑то образом застряли в Сети Иноземья, что необходимо выжить до тех пор, пока Селларс их отсюда не вытащит. Что где‑то, неизвестно в какой из симуляций, бегает парень, которого зовут Джонас, и Селларс хочет, чтобы они его отыскали.
– Иголка в стоге сена размером с галактику, – пробормотал Орландо, забираясь на лист.
Фредерикс взглянул на него и нахмурился:
– Тебе нельзя так долго сидеть на солнце. У тебя от этого крыша едет.
Прошел еще час, но никто из ушедших не вернулся. Солнце опустилось за пирамиды деревьев, отбрасывая на берег огромные полотнища ранней ночи. Лист‑кораблик лежал в одном из них, а к вечеру стало почти холодно. Орландо, радуясь такой перемене, волочил к лодке очередную длинную тростину, которой на мелководье можно будет орудовать как шестом, когда из‑под кучи камней с шипением выползло нечто большое. Перепуганный Фредерикс предупреждающе крикнул, но Орландо уже заметил краем глаза темный расплывчатый силуэт. Он мгновенно бросился в сторону, перекатился и вскочил – без тростины, но уже с мечом в руке. Сердце бешено колотилось.
В длину сороконожка раз в пять‑шесть превышала рост Орландо – тускло‑коричневая, припорошенная комочками земли.