Нет же. Нет. Не обязательно. Миллион объяснений…
Коваленко взялся за рацию, но еще до того, как начал вызывать оставшихся у входа, раздался зуммер. Вызывали они сами.
-Петр Петрович! Петр Петрович! - было очень тихо, и слова из динамика разносились далеко и отчетливо. - Возвращайтесь скорее! Тут такое!..
-Что именно?
-Убили девчонку из телевидения! Но она засняла того, кто ее… Короче, это видеть надо!
-Причем тут мы?
-Так это, наверное, одни и те же - и детей утащили, и ее! Понимаете, это и не люди вовсе! То есть, может быть, и люди…
-Митя, - Коваленко вздохнул. - Ты переутомился, наверное. Ладно, мы возвращаемся, а ты вызови-ка мне двух проводников с собачками - и сгоняй за ними вертолет.
-Вы идите, - сказал Краюхин. - Я побуду здесь.
-Анатолий Михайлович, - сказал Саломатов, - не пори горячку. Потом тебя искать…
-Искать меня не придется, - сказал Краюхин.
Через пять минут, оставшись в одиночестве и погасив фонарь, он начал медленно привыкать к темноте.
-…Айболитик, миленький, выпусти меня отсюда… Выпусти, я домой хочу… Выпусти, меня мама ждет… Она испугается, что меня так долго нет… Айболитик, выпусти, хороший… Ну, пожалуйста… Ты же хороший… Ты же даже этих страшненьких жалеешь… Выпусти, я никому про тебя не скажу…
И так - час за часом. Вроде бы тепло, а ноги замерзли. Будто бы лед под полом. Может, и вправду лед. Крепка решетка, и никак не дотянуться до засова. Его ли эта серая тень? Забрал все, только курточку оставил, и ушел. Хорошо, хоть одеяло дал. Зачем ушел?
-Айболитик, ты где?.. Выпусти меня, мне страшно… Я пить хочу… Зачем ты меня запер?.. Пожалуйста, хороший Айболитик, выпусти меня отсюда, я к маме хочу, выпусти меня…
Свеча на столе все короче…
Город взорвался. С полей, с огородов, с ферм примчались люди, толпились перед Советом, многие с детьми, многие с оружием: вилами, дробовиками… Из Тарасовки прилетел вертолет со следователями; выехал, но застрял где-то в дороге автобус с вооруженными полицейскими. Дивизия прислала три десятка сержантов и младших офицеров: с автоматами за спиной, они стояли на перекрестках, прочесывали дворы, заглядывали в подвалы. Это успокаивало. Инспекторов их охранники запихнули в вертолет, но улетать они пока не собирались. Телевизионщики, ставшие героями дня, внезапно размножились: теперь их было человек десять, посерьезневших, в легких касках и брониках, быстрых и пронырливых. Чьи-то вертолеты кругами ходили над городом. Стахов чувствовал, что и его начинает затягивать темный азарт. Будто начало войны. Ужас и восторг…
Маруся Шелухина, полицейский, рассказала только что обо всем том, что накапливалось за год - тихо, исподволь: слухи о гигантских крысах, выходящих в лунные ночи из дыр в земле; слухи о том, что ребятишки повадились голыми шнырять по пустырям и в развалинах заводских недостроенных корпусов; постоянное исчезновение каких-то неценных, а потому оставленных без присмотра вещей… И люди, конечно. Вот сегодня: нет нигде Виктора Чендрова с электростанции (с работы ушел, домой не вернулся), и нет Эльвиры Булак, которая из дому ушла, а на работе ее нет, и склад стоит открытый, хотя и было предписано: склады запирать…
На экране в сотый раз прокручивали: в ярком пятне света тело старушки, а из-за него приподнимается и замирает на секунду чудовище: маленькая головка с огромными рубиновыми глазами, за головой плечи буквой V, и все это похоже немного на атакующую кобру; потом голова чуть поворачивается, рубиновый отсвет исчезает, и становится видно, что это не глаза, а странной формы очки; идут - медленно - снизу косо вверх и вперед и чуть влево две тонкие напряженные руки с вытянутыми пальцами, и вслед за руками начинает приближаться голова, плечи опускаются… Смена кадра: мальчишка у стены в позе готовой прыгнуть собаки, зубы оскалены, очки непроницаемы - прыгает, все так же вытянув руки вперед, плывет, плывет по воздуху…
-Маруся, - сказал Стахов, - возьми-ка пару армейских ребят да сходи на этот Эльвирин склад.
Что-то там не чисто…
Дверь за Марусей закрылась и тут же открылась вновь. Вожатая Лиза привела из лагеря Гарика Шваба, пятого из звена Артема Краюхина. Стахову уже позвонили, что Гарик был в курсе преступного умысла четверки, но никому не сказал ни слова. Теперь он был уверен, что его с родителями выкинут вон.
-Ты не реви, - сказал Стахов ушастому белобрысенькому парнишке, испуганному и дрожащему. - Что не сказал - ладно. Ты еще молодой, чтобы различать, когда закладывать друзей грех, а когда наоборот. Со временем поймешь… Ты вот что скажи: почему ты сам с ними не пошел?
-Не знаю… - прошептал Гарик. - Так что - мне ничего не будет? - он посмотрел на Стахова недоверчиво.
-А ты орден хотел?
-Н-нет… Вы мамку с отцом не выгоните?
-Нет, конечно. Хотя выпороть тебя - потом - не помешало бы… Ладно, доживем до потом… а пока рассказывай.
-А чего рассказывать? Боялся я. Все же знают, что подземников трогать нельзя. А Темка говорит: не бывает их! А все же знают, что бывают… Ну, и… все. Ветка говорит: слабо в пещеру залезть. Вот. А Темка туда уже ходил, да дойти не смог: болото. А тут жара… Ну, и пошли. Я говорю… вот. А они: никаких не бывает, потому что… и все. А только Сега ружье-то прихватил. Хоть и говорил, что не бывает… А мне сказали, что трус - ну и сиди. А я что? Я не потому что трус, а просто… Ну, я же сам видел! Маленького, как первоклашку, голого, а с ножами. Спарту как раз прогуливал… она залаяла, он в канаву - и все…
-И ты молчал?
-Так все же знают…
-А я почему не знаю? Краюхин-отец почему не знает? Эх, детки! Или уж мы такое говно в ваших глазах, что нам ни доверия, ни… а, да что с вами говорить… В общем, парень, знай: в том, что ребята пропали, не только их глупость виной, но и твоя. Иди пока. Вспомнишь что ценное - скажешь. Мне, или тете Клаве, тете Марусе…
-Так не верят же! - закричал вдруг Гарик. - Не верит мне никто! Я же говорил - не верят!!!
-Говорил? - тупо повторил Стахов.
-Ну… говорил… - Гарик судорожно вздохнул, давя рыдание.
-Лиза, - Стахов повернулся к вожатой, внимающей изумленно. - Ты возле детей. Слышала что-нибудь такое: про подземных жителей, про голых малышей?
-Так ведь… они же всякие страшилки все время рассказывают, я уж их отвлекать пыталась…
-Ясно с нами все. Иди, Лизавета. А ты, парень, подожди. Нужно мне, чтобы ты - сейчас, немедленно - поговорил с ребятами и узнал про этих подземников как можно больше. Кто они, чем занимаются… Через, - он посмотрел на часы, - через четыре часа придешь сюда и расскажешь все, что узнал, мне или тому, кто будет здесь вместо меня. Понял? Теперь беги.
Курлыкнула рация. Маруся сообщала, что на полу в мучном складе под слоем муки обнаружена кровь, много крови, очень много крови…
Вначале Артем услышал шорох, потом уловил движение. Комната - целый зал - где его поместили, освещалась не светодиодами, а какой-то липкой сиреневато-зеленой дрянью, размазанной по потолку и стенам. Свет от нее шел довольно сильный - по сравнению со светодиодами, конечно, - но из-за того, что шел он со всех сторон, казалось: зал полон дыма. Было плохо видно, что в очках, что без очков…
В дальнем конце что-то шевелилось.
Артем сидел неподвижно, закутавшись в почти не греющий брезент.