Что удивительно, у него получалось или же просто рабочие били слабее. Но как бы там ни было, боль уходила. Впрочем, он не был йогом, и иногда все же приходилось вздрагивать и неподдельно кривиться.
На его теле уже появились синюшные мешки гематом, и рабочие стали бить с оттяжкой, рвя кожу, позволяя скопившейся крови вытечь наружу. Тут уже не помогало никакое мысленное выпрямление болевых линий.
Джерри вдруг понял, что его убьют. Просто потому, что нельзя оставить человека в живых, после того как с ним сделано такое, иначе он может посвятить всю свою оставшуюся жизнь тому, чтобы найти своих мучителей и уничтожить их. И кто знает, вдруг ему это удастся? Пусть случайно, но удастся?..
Осознание этой истины разозлило его, а потом ему стало так легко, что он улыбнулся. Ему вдруг стало все до лампочки. В том числе и Дерикензи, которого Дональдан обвинял в создавшемся положении. Так все запутано… Почему бы у него не спросить напрямую про диски?
Но с другой стороны, если он не объявится и диски с компроматом уйдут на сторону, то не следует спрашивать напрямик об интересующем предмете, поскольку, возможно, его придется отпустить, и тогда компромат все равно выйдет наружу. Впрочем, Дональдан не мог сконцентрироваться и сформулировать свои выводы более точно и логически правильно. Апатия подавляла всякие мыслительные способности.
Он считал, что не боится смерти, раньше она представлялась чем-то далеким, а сейчас, потому что она маячила совсем рядом и улыбалась ему, нужно было лишь улыбнуться ей в ответ…
Человек с тросточкой, наблюдавший за избиением, жестом приказал боксерам остановиться. Улыбка на лице клиента для него стала новинкой. Еще никто на его памяти не улыбался.
«Уж не сошел ли этот придурок с ума?» – с некоторым беспокойством подумал мистер Эйрон и спросил:
– Мистер Дональдан, вы что-то хотите сказать нам?
– Да.
– Замечательно, говорите.
– Э-э… значит, родился я на Каталане в славном городе Карсане… кстати, вы знаете, почему называется так город? Говорят, его основали…
– Это меня не интересует.
– Хмм… что ж, учился я плохо, потому в институт попал по блату, но прежде опять же по блату я попал в ПТУ…
– Это меня тоже не интересует.
– Понятно… – усмехнулся Джерри. – Что же вам тогда рассказать-то? Может, вас интересует, что девственность я потерял позднее всех своих сверстников от проститутки по вызову?
– Это уже интересно само по себе, но нам не нужна ваша личная жизнь.
– Зато мне нужна; впрочем, с какой стороны посмотреть…
– Я вижу, вы издеваетесь над нами, мистер Дональдан, – улыбнулся истязатель. – Это вам дорого обойдется.
– Если вы что-то хотите узнать, почему бы вам просто не накачать меня спецпрепаратами и не спросить?
– Вас подобным образом уже спрашивали, – признался Эйрон.
– Ага… И что? Неужто ничего не узнали? – неподдельно удивился Джерри. – Вот уж не думал, что я такой непробиваемый…
– Тут с вами такая интересная штука приключилась, – неподдельно удивлялся истязатель. – У вас аллергия на препарат.
– Как так?
– А вот так… Вкололи, а вы сразу же задергались, сердечко стало барахлить, начали дышать надсадно и задыхаться. Если бы я не знал, что ты обычный раздолбай, то решил бы, что у тебя блокировка. Пришлось воспользоваться более древним способом дознания.
«Врет или нет?» – не без надежды подумал Джерри Дональдан. Это свойство собственного организма его несколько удивило.
– Тогда полиграф…
– Бесполезная штукения.
– Тогда полиграф…
– Бесполезная штукения. Он может сказать, врете вы или нет, но не более того.
«Точно! – усмехнулся Джерри. – Для применения полиграфа нужно знать, какие вопросы задавать и о чем. А они, такое впечатление, даже не знают, что спрашивать!»
От осознания этого Джерри широко улыбнулся, за что его тут же наказали. Мистер Эйрон слегка кивнул, и боксеры снова принялись за работу.
Через пять минут Джерри в очередной раз потерял сознание.
– Ну что там, Крайс? – спросил Эйрон компьютерщика. Характер его составлен? Определили его тип и все прочее в том же духе?
– Да, мистер Эйрон.
– Хорошо, тогда проведем окончательный тест, и можно заканчивать. А то дышать этой вонью уже сил нет…
– По делу, мистер Дональдан…
– По делу, так по делу. Знаете, мистер Эйрон, где-то я уже слышал про этот метод, с которым вы работаете. Дубасите человека почем зря, ломаете его «внутренний стержень», после чего он вам выкладывает все, что вы хотите, а точнее, правду и только правду, лишь бы умереть. Не «сломав» человека, вы не можете быть уверенными в том, что клиент сказал правду или, точнее, всю правду, ничего не утаив, не «забыв» сказать что-то важное, унеся что-то вроде ключика с собой в могилу. Ведь даже «сыворотка правды» не может дать стопроцентный результат, слишком много у человека неизведанного, чтобы была абсолютная гарантия, или у него стоит блокировка, которую можно снять только через непереносимую боль. Признаться, я плохо верю, что у меня аллергия на сыворотку… значит, что-то я вам все-таки рассказал… но все же недостаточно, раз вы продолжаете. И я не ломаюсь. Мир, как известно, жесток, и меня пытались сломать. В том же училище, о котором вы не пожелали слышать. Я видел «сломанных» людей – жалкое зрелище. Они сносят все обиды, делая вид, что не замечают их, а может, они действительно ничего не замечали?.. я не знаю. А потому я не хочу быть таким, даже на короткий момент, когда я вам буду нужен, чтобы рассказать все без остатка, и вы меня убьете. На эти пару минут я потерял бы человеческий облик, но вы не дождетесь, я останусь человеком до конца.
– Вы уверены в том, что мы вас не сломаем? Ведь вы еще вполне восстановимы, – как бы между прочим подарил надежду истязатель. – Вы не знаете нас, даже где мы находимся, потому мы вас запросто можем отпустить, после того как все расскажете, ведь несмотря на известное выражение: «нет человека – нет проблемы», иметь дело с трупом всегда проблема, его еще нужно спрятать, а это не так-то просто, как утверждают некоторые детективные книжки и фильмы. Ты даже не представляешь, сколько банд засыпалось на трупах. Можно десять раз остаться непойманным, двадцать, тридцать, сто, но рано или поздно совершается ошибка и тебя ловят…
«Дарит мне надежду», – понял Джерри, но сейчас ему было безразлично.