Джо сошел с выложенной плиткой площадки патио на траву и двинулся через лужайку. Мальчик по-прежнему изображал самолет, он забежал в тень на краю лужайки, скрывшись за деревьями. Джо слышал, как он гудит где-то в темноте.
Джо дошел примерно до середины лужайки, когда его окликнули шепотом откуда-то справа.
– Мистер Коглин? Сэр? Джо?
Рука Коглина нырнула под смокинг, остановившись в нескольких дюймах от маленького черного дерринджера, которым Джо обычно не пользовался, но брал с собой на парадные вечеринки под пару к черному галстуку.
– Это я, – сказал Бобо Фречетти, выходя из-за огромного баньяна на краю лужайки.
Джо опустил руку:
– Как дела, малыш Бобо?
– Все в порядке, Джо. А ты как?
– Нормально. – Джо всмотрелся в ряд деревьев, но там было темно. Детский голос умолк.
– Кто привел ребенка, Бобо? – спросил он.
– Что?
– Мальчика. – Джо махнул рукой. – Который играл в самолет.
Бобо уставился на него.
– Ты не видел там мальчишку? – Джо снова махнул рукой.
Бобо помотал головой. Бобо – такой маленький, что все сразу верили, будто раньше он был жокеем, – снял шляпу и держал ее в руках.
– Ты слышал о сейфе в Лутце?
Джо покачал головой, хотя знал, что Бобо говорит про сейф, из которого взяли шесть тысяч долларов, на камнедробильном заводе «Бей-Палмз агрегат», дочернем предприятии одной из транспортных компаний его Семьи.
– Мы с напарником понятия не имели, что его хозяин Винсент Имбрулья. – Он взмахнул руками, словно судья, выкликающий игрока на базе. – Вообще.
Джо его понимал. Вся его жизнь была предопределена раз и навсегда, когда он вместе с Дионом Бартоло, еще только что выбравшиеся из пеленок сосунки, грабанули по неведению гангстерское казино.
– Ладно, слушай, невелика беда. – Джо закурил сигарету, протянул пачку маленькому «медвежатнику». – Верните деньги.
– Мы пытались. – Бобо взял у Джо сигарету и зажигалку, покивал, благодаря. – Мой напарник… ты ведь знаешь Фила?
Фил Кантор. Фил-Рубильник, как его прозвали из-за огромного носа. Джо кивнул.
– Фил пошел к Винсенту. Объяснил, что мы ошиблись. Сказал, что деньги в целости и сохранности и мы готовы вернуть их. Знаешь, что сделал Винсент?
Джо покачал головой, хотя догадывался.
– Толкнул его под машину. На Лафайет-стрит, среди бела дня, черт побери. Под «шеви». Фил отлетел от радиатора, как мячик от стенки. Бедро раздроблено, колени всмятку, челюсть на сторону. Он лежит, значит, посреди Лафайет, а Винсент ему говорит: «Вернешь в двойном размере. У тебя неделя». И плюнул на него. Какой скотиной нужно быть, чтобы плюнуть на человека? На любого человека, Джо? Ответь. Ничего, что тот валяется посреди улицы с переломанными костями?
Джо покачал головой, а затем развел руками:
– Что я могу поделать?
Бобо протянул ему бумажный пакет:
– Тут всё.
– Все, что взяли, или все, что велел Винсент?
Бобо занервничал, покосился на деревья, прежде чем снова взглянуть на Джо.
– Ты же можешь с ними поговорить. Ты же не скотина. Можешь объяснить им, что мы ошиблись, что Фил в больнице и лежать ему, наверное, месяц. По-моему, это и так высокая цена. Можешь ты им сказать?
Джо молча курил.
– Если я вытащу вас из этой передряги…
Бобо схватил руку Джо и поцеловал, угодив губами в часы.
– Если. – Джо отнял руку. – Что я буду с этого иметь?
– Только скажи, Джо.
Джо посмотрел на пакет:
– Здесь все?
– До последнего доллара.
Джо затянулся, медленно выдохнул дым. Он ждал, что мальчик вернется или снова раздастся его голос, однако за деревьями было тихо.
Джо взглянул на Бобо и сказал:
– Ладно.
– Ладно? Господи! Ладно?
Джо покивал:
– Только помни, Бобо, ничего не бывает даром.
– Знаю. Знаю. Спасибо, спасибо тебе!
– Если я когда-нибудь попрошу тебя о чем-нибудь… – он придвинулся ближе, – о чем угодно, ты явишься мигом и сделаешь это. Ясно?
– Как божий день, Джо. Как божий день.
– А если решишь надуть?
– Нет, ни за что!
– Тогда я наложу на тебя проклятье. И не абы какое. У меня в Гаване есть знакомый колдун. Этот сукин сын никогда не подводит.
Бобо, как и многие, кто рос при ипподромах, был суеверным. Он показал Джо раскрытые ладони:
– Не беспокойся. Я не подведу.
– Это будет не какая-нибудь там заурядная порча, наведенная усатой итальянской старухой из Нью-Джерси.
– Даже не думай об этом. Я всегда отдаю долги.
– Я говорю о настоящем кубинском проклятии. Оно и на твоих потомков перейдет.
– Обещаю. – Он поглядел на Джо. На лбу и веках у него выступила испарина. – Разрази меня Господь.
– Ну, вот этого не нужно, Бобо. – Джо потрепал его по щеке. – Тогда ты не сможешь отдать мне долг.
Джо нашел Рико в баре. Отдал ему пакет с деньгами и разъяснил ситуацию.
Рико неспешно потягивал напиток из своего бокала и хмурился, пока Джо пересказывал ему историю несчастного Фила.
– Бросил под машину?
– Вот именно. – Джо тоже сделал глоток.
– Что за поступок. Никакого стиля.
– Согласен.
– По-моему, просто низость.
– Не спорю.
Рико заказал себе еще порцию, тем временем немного поразмыслил.
– По-моему, наказание с лихвой искупило преступление. Да, вот еще что. Скажи Бобо, что он снят с крючка, но пусть пока не показывается в наших барах. Пусть все поостынут. Так, значит, сломал бедняге челюсть?
Джо кивнул:
– Да, так он сказал.
– Жалко, что не нос. Может быть, это пошло бы ему на пользу, а то Фил выглядит так, словно Бог по пьяной лавочке приделал ему вместо носа локоть. – Рико умолк, обводя взглядом комнату. – Отличная вечеринка, босс.
– Я больше не твой босс, – сказал Джо. – И вообще ничей.
Рико молча согласился, поведя бровью, и снова окинул комнату взглядом.
– Все равно шикарная вечеринка. Твое здоровье.
Джо посмотрел на танцпол, где уважаемые бизнесмены танцевали с бывшими плохими девчонками, на всех этих людей с безупречными репутациями. Вдруг среди развевавшихся в танце фрачных фалд и широких юбок он снова увидел мальчика – или ему показалось, что увидел. Мальчик стоял к Джо спиной, на затылке торчал небольшой хохолок, бейсболку он снял, но был в тех же никербокерах.
А потом мальчик снова исчез.
Джо отставил в сторону свой стакан и дал себе слово не пить до конца вечера.
Позже он будет вспоминать об этой вечеринке как про последний заезд на финишной прямой, пока еще не наступил безжалостный март и все не рухнуло.
Но в тот вечер они просто все веселились.
Из дела миссис Дель Фреско
Но какие бы мысли ни терзали Тони, в начале зимы сорок третьего года они все разом испарились, когда Тереза раскроила ему череп. Следователи установили, что, вырубив мужа первым же сокрушительным ударом, Тереза поставила ногу ему на скуловую кость, зафиксировав таким образом голову, и била молотком по затылку до тех пор, пока затылок не стал похож на пирог, упавший с подоконника на пол.