– У нас, как везде, супермаркет есть большой, прямо напротив, за горсоветом. Называется «Мини-маркет «Лужок». Рынок есть, но сейчас уже закрыт, конечно. Другие магазины всякие. Рядом с вами булочная, называется «Калачная № 3», прямо здесь, на Красной площади, а дальше «Мясо-рыба». Модест Петрович ресторан держит для туристов, трактир «Монпансье» называется, тоже тут рядом, по правую руку. Вкусно, но дорого очень. Теперь всех на старину тянет, особенно столичных жителей. Очень им нравятся трактиры, калачные! У нас гостиница, и та – «Меблированные комнаты мещанки Зыковой»!
– А что? Хорошо придумано.
– Так закрывать нас приехали или только перепрофилировать?..
Боголюбов, которому надоел заместитель с его заискивающим видом и нелепой клетчатой рубашкой, объявил, что музей как пить дать будет перепрофилирован в развлекательный комплекс, а территория поделена между лечебницей для наркоманов и стрельбищем, а он, Александр Иванушкин, возглавит направление по работе с трудными подростками.
Александр моргнул.
– Спасибо большое, – сказал Андрей Ильич. – За теплый прием, за любовь, за ласку! Завтра часов в десять заходите за мной. Отправимся на рабочее место, посмотрим, что нужно сделать в плане будущего пейнтбола. А сейчас – прошу прощения. Мне бы вещи разобрать.
Гость – или, наоборот, хозяин?.. – закивал и поспешно ретировался. Между старыми яблонями мелькнула клетчатая рубашка и пропала за штакетником.
Андрей Ильич перетаскал из машины вещи, простирнул в тазу джинсы. Затем вышел из дома. Мерзкая собака кинулась ему под ноги, давясь и захлебываясь лаем. Цепь не пускала ее, но Боголюбов все же шарахнулся в сторону и опять чуть не упал.
Он подошел к машине и не поверил своим глазам. Правая передняя покрышка была порезана, отчего казалось, что машина внезапно охромела на одну ногу. Из резинового обода торчал нож, пришпиливший грязный лист бумаги. Боголюбов присел и посмотрел.
«Убирайся, пока не поздно», – было накалякано черным маркером.
Боголюбов с трудом вытащил нож, скомкал бумагу и огляделся.
Никого не было на площади, только в отдалении мужик катил тачку, громыхавшую по древнему булыжнику, и длинная фигура в черных одеждах крошила из пакета хлеб совавшимся голубям.
В центре накрыт длинный стол – посередине букет и композиция из бананов и ананаса.
Андрей Ильич вздохнул, сел у окна, потрогал герань и понюхал ладонь – до чего вонючий цветок, невозможно!.. Хозяйственные дела – и вообще дела! – на сегодня закончены: он добрался до «места назначения», познакомился с заместителем, свалился в лужу, «заселился», получил предложение убраться вон, простирнул штаны, перетаскал из машины вещи. Теперь ему хотелось поесть и выпить. Он еще понюхал ладонь. Запах герани напоминал детство и болезнь под названием «свинка». Бабушка всегда подкладывала в компресс листы герани: почему-то считалось, что они «лечат».
За стойкой произошло какое-то движение, мелькнул свет, открылась и закрылась дверь. Боголюбов ждал. Из-за стойки выскочил бойкий молодой человек, причесанный на пробор, с кожаной папкой в руках и в длинном белом фартуке. Папку он держал перед собой, как щит.
– Добрый вечер! – выпалил молодой человек. – Мы закрыты на спецобслуживание, там на двери табличка.
– Поужинать дадите?
Официант загородился папкой.
– Мы закрыты, – повторил он.
– Мы закрыты, – повторил он. – На двери висит табличка. У нас сегодня большой банкет.
– Мне бы горячего чего-нибудь. Скажем, супу. Есть солянка? Ну и мяса, что ли. И кофе сразу. У вас кофемашина варит, или вы своими силами справляетесь?.. Если своими силами, тогда лучше чаю.
Официант затосковал.
– Спецобслуживание у нас, – повторил он. – Вы что? Не понимаете?.. Я сейчас.
И ринулся за стойку.
– Потише звук сделайте! – вслед ему крикнул Боголюбов. – А лучше совсем выключите!
Фиолетовую блондинку на экране сменил изможденный брюнет и наддал про любовь. Рядом с боголюбовским столом неслышно материализовался большой серый кот, уселся посреди половика, подумал и стал умываться. Вид у него был заспанный.
Боголюбов, которому надоело ждать, когда на кухне закончится совещание, встал и подошел к разорявшемуся телевизору. Как же его выключить, а?.. Из розетки, что ли, выдернуть?..
– Добрый вечер, – выговорил сочный бас. Боголюбов заглянул за панель в поисках розетки. – Мы в нашем трактире всегда рады гостям, но сегодня, к сожалению, не можем вас угостить! У нас мероприятие…
Розетка оказалась высоко. Боголюбов, придерживая пластмассовый угол, потянулся и выдернул штепсель. Экран погас, песнопения прекратились.
– Вот как прекрасно, – в наступившей тишине пробормотал Андрей Ильич и вылез из-за телевизионной панели.
Обладатель сочного баса оказался крепким седым мужиком, одетым в черный залоснившийся костюм и почему-то в галоши. На носу нелепо торчали очки. Давешний молодой человек маячил у него за плечом.
– Здрасте, – поздоровался Боголюбов. – До чего я эту музыку не люблю! Вот не люблю, и все тут!..
– Многие гости любят, – ответил мужик, рассматривая его. – Как же в ресторане без музыки?..
– Модест Петрович, – душевно произнес Андрей Ильич, – вы мне дайте поужинать, и дело с концом. На банкет и спецобслуживание я не претендую. Есть очень хочется!.. И выпить бы неплохо тоже. А «Калачная № 3» на замке. Что нам делать?
– Вот так даже, – задумчиво протянул мужик. – А вы, значит, кем будете?..
– Я буду директором музея, – сообщил Боголюбов. – Да я уже, собственно, и есть директор!.. Ваш сосед, проживаю по адресу Красная площадь, дом один!..
– Я даже не видел, как он зашел, – сунулся официант.
– А Слава где? – не поворачивая головы, спросил Модест Петрович, и официант сорвался и куда-то побежал, видимо, искать Славу, проглядевшего Боголюбова. – А вы проходите, присаживайтесь! Конечно, покормим, раз такое дело. Давно приехали?..
– Сегодня и приехал.
– Так это ваша машина с лодкой на прицепе?
– Моя, – признался Боголюбов, обошел кота и уселся на прежнее место под геранью.
– Рыбак? Охотник?
Андрей Ильич покивал – и рыбак, и охотник.
– А… откуда имя мое знаете?
– Разведка донесла, Модест Петрович!..
– А вас как именовать прикажете?
Андрей Ильич назвался. Несмотря на все странности и неприятности сегодняшнего дня, у него было хорошее настроение. Самое главное – начать. Он долго готовился, собирался, примеривался, зная, что дело его ждет трудное. Сегодня трудности начались, и это очень хорошо. Раз начались, значит, дальше они пойдут к концу, обратного хода нет.