И другой генерал, с одной звездой. А еще потому, что это канун Нового года, Саммер. Кто летает в канун Нового года, да еще проводит ночь в паршивом отеле? Прошедший год в Германии имел огромное значение. Разрушена Стена. Через сорок пять лет мы все-таки победили. Там наверняка запланированы грандиозные вечеринки. Кто согласится пропустить такое ради не имеющей никакого значения конференции? Чтобы эти ребята сели в самолет накануне Нового года, конференция в Ирвине должна быть очень важной.
– Они расстроились из-за миссис Крамер. Гораздо больше, чем из-за самого Крамера.
– Может, она им нравилась, – кивнув, сказал я.
– Возможно, Крамер им тоже нравился.
– Нет, он для них всего лишь тактическая проблема. На их уровне чувствам нет места. Они летели с ним, а теперь он мертв, и они пытаются понять, какие это будет иметь последствия для них.
– Готовятся к повышению, наверное.
– Наверное, – не стал спорить я. – Но если окажется, что Крамер сделал что-то не то, это может навредить их карьере.
– В таком случае они могут не беспокоиться. Вы обещали им, что все будет шито-крыто.
Я уловил в ее голосе какую-то натянутость, словно она хотела сказать, что я не должен был этого обещать.
– Мы защищаем армию, Саммер, – проговорил я. – Как семью. Мы именно для этого и существуем. – Я помолчал немного. – Но вы заметили, что они и после моего обещания не заткнулись? Им следовало понять намек. Они попросили скрыть неприятные подробности дела и получили подтверждение, что мы именно так и поступим. Вопрос – ответ, дело сделано.
– Они хотели знать, где находятся его вещи.
– Да, хотели. А знаете, что это значит? Их тоже интересует портфель Крамера. Из-за повестки дня конференции. Копия Крамера – единственная, которая находится вне пределов их досягаемости. Они явились сюда, чтобы проверить, у меня ли она.
Саммер посмотрела в ту сторону, куда уехала их машина. В воздухе еще пахло выхлопом.
– Как работают гражданские медики? – спросил я. – Предположим, вы моя жена и у меня случился сердечный приступ. Что вы будете делать?
– Позвоню в «девять-один-один».
– Что дальше?
– Приедет машина «Скорой помощи». Заберет вас в больницу.
– Представим себе, что я скончался по пути в больницу. Где будете вы?
– Я бы поехала в больницу вместе с вами.
– А где будет мой портфель?
– Дома, – сказала она. – Там, где вы его оставили. – Она немного помолчала. – Что? Вы думаете, тот, кто вломился к миссис Крамер вчера ночью, искал там портфель?
– Это правдоподобный порядок действий, – сказал я. – Некто узнает, что Крамер умер от сердечного приступа, решает, что это произошло в машине «Скорой помощи» или в приемном отделении больницы, а тот, с кем он находился в доме, поехал с ним. Этот некто отправляется в пустой, по его мнению, дом, чтобы забрать портфель.
– Но Крамер ведь туда не поехал.
– Однако логично было в первую очередь предположить именно это.
– Вы считаете, это Вассель и Кумер?
Я не ответил.
– Безумие какое-то, – заявила Саммер. – Они не того типа.
– Внешность обманчива. Они из бронетанковых войск. Всю свою жизнь они учились и учили других переезжать через все, что оказывается у них на пути. Но я не думаю, что эта версия укладывается в те временны́е рамки, что у нас имеются. Предположим, Гарбер позвонил в Германию в двенадцать пятнадцать, это самое раннее. В двенадцать тридцать кто-то из Двенадцатого корпуса связался с отелем здесь, в Штатах.
В двенадцать тридцать кто-то из Двенадцатого корпуса связался с отелем здесь, в Штатах. Грин-Вэлли находится в семидесяти минутах езды от Вашингтона, а миссис Крамер умерла в два часа ночи. Получается, у них было всего двадцать минут на то, чтобы начать действовать. Они только что приехали из аэропорта, значит, машины у них не было, и потребовалось бы некоторое время, чтобы ее раздобыть. И уж конечно, у них не было с собой ломика. Никто не путешествует с ломиком в чемодане – так, на всякий случай. И я сомневаюсь, что «Хоум дипоу» работает в новогоднюю ночь.
– Значит, кто-то еще интересуется его портфелем?
– Мы должны выяснить, что они собирались обсуждать на конференции, – сказал я. – Чтобы понять, что к чему.
– Привет, Джо, – сказал я.
– Джек…
– Что?
– Мне позвонили.
– Кто?
– Мамин врач.
– И что он сказал?
– Она умирает.
– Мне нужно слетать в Париж, – сказал я.
– В Париж, который в Техасе? – спросила она. – Или в Париж в Кентукки? Или в Теннесси?
– В Париж, который во Франции, – сказал я.
– Зачем?
– Моя мать больна.
– Ваша мать живет во Франции?
– В Париже, – ответил я.
– Почему?
– Потому что она француженка.
– Это серьезно?
– Быть француженкой?
– Нет, ее болезнь?
Я пожал плечами.
– Точно не знаю. Но думаю, что серьезно.
– Мне очень жаль.
– И мне нужна машина, чтобы прямо сейчас добраться до Даллеса, – сказал я.
– Я вас отвезу, – предложила Саммер. – Я люблю водить машину.
Она оставила бумаги у меня на столе и отправилась за «Шевроле», на котором мы ездили к миссис Крамер. Я же пошел к себе, взял свой вещмешок и сложил туда по одному предмету с каждой полки шкафа. Еще я надел пальто. Здесь было холодно, и я сомневался, что в Европе намного теплее. Только не в начале января. Саммер подогнала машину к моей двери. Она ехала на скорости тридцать миль до тех пор, пока мы не миновали пост. Потом сорвалась с места, точно ракета, и помчалась на север. Некоторое время она ничего не говорила. Думала. Ее веки подрагивали.
– Мы должны сообщить копам из Грин-Вэлли, – сказала она. – Если мы считаем, что миссис Крамер убили из-за портфеля.
Я покачал головой.
– Это ее уже не вернет. А если ее действительно убили из-за портфеля, мы найдем убийцу сами.
– Что я должна сделать, пока вас не будет?
– Займитесь списками, – посоветовал я. – Проверьте записи на проходной. Найдите женщину, найдите портфель, выясните повестку дня конференции, затем проверьте, кому Вассель и Кумер звонили из отеля. Может, они посылали ночью курьера с каким-нибудь поручением.
– Вы думаете, такое возможно?
– Возможно все.
– Но они не знали, где находится Крамер.
– Именно поэтому они отправились не туда.
– А кого они могли послать?
– Человека, для которого их интересы имеют первостепенное значение.
– Хорошо, – сказала Саммер.
– И выясните, кто сидел за рулем их машины.
– Хорошо, – повторила она.
Больше до самого аэропорта мы не сказали ни слова.
– Доброе утро, братишка, – сказал он.
Он был в пальто и костюме с галстуком и великолепно во всем этом выглядел.