Полосы
света пробегали по небу. Дарлин глянула на них, но это не задержала еена
долгом пути к ярко-красному "Камаро", припаркованному намостовойпозади
злополучного тягача Томми марки"Шевроле".Дарлиншвырнулачемоданна
заднее сиденье и села за руль, в то времякакСвон,всеещевночной
рубашке, села на пассажирское место.
- Ублюдок! - выдохнула Дарлин, пока возилась с ключами.-Япокажу
ему задницу!
- Эй! Смотри сюда! - закричал Томми, и Свон посмотрела.
Она с ужасом увидела, что он танцует по еесадику,острыминосками
ботинок разбрасываяземлю,каблукаминасмертьраздавливаяцветы.Она
прижала руки к ушам, потому что слышала их предсмертные звуки, похожиена
то, как рвутся перетянутые струныгитары.Томмиухмылялсяидурашливо
подпрыгивал, сорвал свою кепочку и подбросил ее вверх. Ярость внутриСвон
раскалилась добела, и она пожелала, чтобыдядяТоммиумерзато,что
уничтожил ее садик, - но потом вспышкаяростипрошла,отнееосталось
только чувство рези в животе. Она теперь ясно увидела его таким, какойон
был: жирный, лысеющий дурак, все, чем он обладал, были разбитый трейлери
тягач. Здесь он состарится и помрет, и не даст себе кого-либополюбить-
потому что боится, также как и ее мать, слишком близко сходиться с людьми.
Все это она увидела и поняла за одну секунду, и оназнала,чтовсеего
удовольствие от уничтожения ее садика закончится, как всегда, тем, чтоон
будет на коленках мучиться в ванной над унитазом, а когдаоблегчится,то
уснет одиноким и проснется одиноким. А онавсегдасможетвыраститьеще
один садик, и вырастит его, в том месте, куда они приедут в этот раз,где
бы оно ни было.
Она сказала:
- Дядя Томми?
Он перестал вытанцовывать, рот его кривился от злобы.
- Я прощаю тебя, - мягко сказала Свон, и онуставилсянанее,как
будто она ударила его по лицу.
Но Дарлин Прескотт закричала ему:
- Да пропади ты, ублюдок! - Имотор"Камаро"загрохотал,какрев
орудия. Дарлин вдавила ногой акселератор, оставляя тридцатифутовыеполосы
стертой с шин резины, пока те неподхватилиоборотымотора,иракетой
покинула навсегда трейлерный поселок на шоссе номер 15.
- Куда мы едем? - спросила Свон, тесно прижимая "ПирожковогоОбжору"
к себе, когда прекратился визг шин.
- Ну, я думаю, что мы поищем мотель, чтобыпровестиночь.Потомя
проеду утром к бару и попытаюсь выжать сколько-нибудь денег изФрэнки.-
Она пожала плечами. - Может, он даст мне полсотни долларов. Может быть.
- Ты собираешься вернуться к дяде Томми?
- Нет, - твердо сказала Дарлин. - С нимпокончено.Самыйничтожный
человек, какого я когда-либо знала, и, клянусь Богом, непонимаю,чтоя
нашла когда-то в нем?
Свон вспомнила, что то же самое она говорила про "дядю" Рика и "дядю"
Алекса.
Она задумалась, пытаясь решить, задать вопросилинет,апотом
сделала глубокий вдох и сказала:
- Разве это правда, мама? Что Томми сказал, будто ты незнаешь,кем
на самом деле был мой отец?
- Не говори так, - огрызнулась она.Онасосредоточенногляделана
длинную ленту дороги. - Даже и думать не думай, юная леди! Я тебе говорила
раньше: твой отец известная звезда рок-н-рола. У него белокурые,курчавые
волосы и голубые, как у тебя, глаза. Голубые глаза ангела, сброшенногона
землю. А может ли он играть на гитаре и петь? Может ли птицалетать?Бог
мой, да! Я говорила тебе не один раз, чтокактолькоонразведетсясо
своей женой, мы собираемся сойтисьижитьвГолливуде.Развеэтоне
кое-что? Ты и я - в том клубе на бульваре Сансет?
- Да, мам, - равнодушно ответила Свон. Она уже слышалаэтотрассказ
раньше. Все, чего хотелось Свон, - это жить наодномместедольше,чем
четыре или пять месяцев, так, чтобы она могла дружить, небоясьпотерять
друзей, и ходить в одну школу весь год. Поскольку у неенебылодрузей,
она свою энергию и внимание перенесла на цветы ирастения,проводячасы
над созданием садиков на грубой почве трейлерных парков, наемного жильяи
дешевых мотелей.
- Давай найдем какую-нибудь музыку, - сказалаДарлин.Онавключила
радио, и из динамиков понесся рок-н-ролл. Звуки былитакиегромкие,что
Дарлин не пришлосьдуматьпроложь,которуюонаговориладочерине
впервой; на самом деле она знала только, что он был высоким,блондинистым
и сгорбленным, и у него резинкапорваласьпосредиакта.Случилосьэто
совсем не кстати: вечеринка шла вовсю, и в соседней комнате все стоялина
ушах, а Дарлин и горбун находились в трансе от смеси ЛСД, ангельскойпыли
и опиума. Это было, когда она жила в Лас-Вегасе девять лет назад,работая
с карточными шулерами, и с тех пор она со Свон кочевала повсемузападу,
следуя за мужчинами, которые обещали хоть на время радость,иливыполняя
работу танцовщицы без верхней одежды, когда ей удавалось найти ее.
Теперь, однако, Дарлин не знала, куда ехать. Ей надоел Томми, ноона
в то же время и боялась его; он был слишком дурной, слишком подлый. Вполне
вероятно, что он мог найти их черездень-другой,еслионанеуберется
подальше. Фрэнки, из салуна "Жаркий Полдень", где она танцевала, могдать
ей авансом немного денег под ее следующий чек, но что потом?
Домой,подумалаона.Домомбыломаленькоепятнышконакарте,
называвшееся Блейкмен, на севере Роулинса всеверо-западнойчастиштата
Канзас. Она сбежала оттуда, когда ей былошестнадцать,послетого,как
мать ее умерла от рака, а отец помешался на религии. Она знала, что старик
ненавидит ее, вот почему она сбежала. Интересно, на что теперь похождом?
Она представила, как у отца отвалится челюсть, когда он узнает, что у него
внучка. К черту, нет! Я не могу вернуться туда.
Но она уже рассчитала маршрут, которым нужно ехать, реши онапопасть
в Блейкмен: на север по 135-мудоСалины,назапад,черезбескрайние
кукурузные и пшеничные поля по Межштатному-70 и опять на северпопрямой
как стрела проселочной дороге.