Это общение с природой, общение с миром. Ты, — Игорь прижал ладони к груди, — и мир… — Он обвел руками вокруг себя, при этом лицо Игоря было очень серьезно. — Вспомни, что главное в христианстве? Любовь. Мой мир — мир шамана — тоже основан на любви. Надо любить этот мир, Максим — каждую травинку, каждую птицу, каждого зверя. Каждого человека. Любовь, красота, гармония — основа всего. Ты наверняка хорошо знаешь учение Кастанеды и читал о том, что маги очень холодны. Многие замечают только это — избавившись от влияния мира людей, они становятся холодными и черствыми. Это неправильно, Максим. Любовь — главная созидающая сила во вселенной. Беда, если человек этого не понимает. Избавляясь от людских глупостей, люди часто избавляются и от любви. Они теряют основу жизни, основу гармонии. В итоге многие из них получают болезни и погибают — потому что жизнь без любви губительна. Мы — дети этой Земли, и мы должны любить ее. Даже не должны — мы не можем не любить ее. Всё связано, Максим — журчание ручья и шорох ветра, пробежавшая мышь и пролетевший орел. Это части целого, и мы часть целого. Осознай себя частью этого мира, Максим, полюби его — искренне, по-настоящему, и он ответит тебе взаимностью. Защитит от бед, поможет, укроет в трудную минуту. Твоя жизнь будет наполнена до краев светом и радостью. Кастанеда говорит о магах-воинах — мне очень не нравится этот термин, я его не понимаю. С кем воевать? Зачем? Мне говорили, что маг воюет с собой, стремится освободиться от всех человеческих глупостей. Но это тоже неверно — не надо воевать с собой, надо любить себя. Ведь ты сам — тоже частичка мира. Никакого насилия, только любовь и гармония. Ты стоишь лицом к миру, и мир поворачивается к тебе лицом. Понимаешь меня?
— Понимаю, — дипломатично ответил Максим, подавив невольное желание усмехнуться. Уж слишком серьезно обо всем этом говорил Игорь. А что, в сущности, он сказал нового? Ничего. Любовь, красота… Об этом говорили до него, будут говорить и потом.
— Ты не чувствуешь, — покачал головой Игорь. — Я много говорил об этом с Борисом, и он меня понял. Как поняла Айрис, понял Роман. Они теперь другие — не такие, как прежде. И ты станешь другим. Не сразу, но станешь. Вот смотри: вы называете себя хакерами сновидений. Но хакер — это тот, кто ломает — я прав?
— В какой-то мере, — согласился Максим. — Хотя я бы сказал, что мы просто пытаемся во всем разобраться, пытаемся понять, как все устроено.
— Понимать можно по-разному, — не согласился Игорь. — Можно взять ружье и убить птичку. Ощипать ее, посмотреть, что у нее внутри. А можно просто сидеть и наслаждаться ее пением. Чувствуешь разницу? Не должно быть насилия. Борис говорил, что вы лентяи, халявщики, и вместо того, чтобы найти ключ, предпочитаете подобрать отмычку. Но если дверь заперта, значит, это зачем-то нужно. От ребенка тоже прячут спички и порох. Но подрастет он, и отец сам даст ему ружье. Всему свое время, Максим. Если в душе у тебя любовь и гармония, двери откроются для тебя сами. Понимаешь, Максим? Сами, их не нужно взламывать. Прикасайся к миру нежно, люби его. Взгляни на себя — ты такой молодой, а душа у тебя уже черствая. И не спорь! — Игорь остановил попытавшегося было возразить Максима. — Я знаю, что говорю. Я ведь это вижу. Ты как в скорлупе, ты постоянно ждешь от мира подвохов. Ты всегда настороже, ты разучился видеть красоту мира. Есть в тебе искорки, я их вижу, но их очень мало. Ты не светишься, ты мрачен. Ты замкнут в себе. Вспомни детство, вспомни себя ребенком. Вспомни, как радовался ты этому миру. Ты был связан с ним тысячами нитей. Но потом ты взрослел, у тебя появлялись заботы. И ниточки рвались, их становилось все меньше и меньше. Теперь ты отгорожен от мира толстой скорлупой — есть мир, а есть ты.
Теперь ты отгорожен от мира толстой скорлупой — есть мир, а есть ты. Это неправильно, Максим. Ты — часть мира. Так должно быть. Не ты и ветер — а вы с ветром. Не ты и солнце — а вы с солнцем. Не ты и река — а вы с рекой. Понимаешь? При случае поговори об этом с Радой — у нее свет в душе, она лучше всех меня понимает.
Борис улыбался, его глаза блестели в свете керосиновой лампы.
Максим задумался, в его душе появились первые сомнения. Возможно, в том, что говорил Игорь, были свои рациональные зерна.
— Я подумаю над этим, — тихо ответил Максим. — Наверное, ты прав.
— Я прав, — с улыбкой согласился Игорь. — Вот увидишь — когда поймешь свою связь с миром, когда станешь его частью, мир изменится. Сейчас звери убегают от тебя — потом будут служить тебе. Ты идешь по лесу, а лес разговаривает с тобой. Шевелением веточек, порывами ветра. Криками птиц. Если где-то человек худой, лес тебе обязательно об этом скажет. Или если беда где какая, ты тоже сразу все знать будешь. Ты и мир будете вместе.
— А как ты относишься к охоте? — поинтересовался Максим. — У тебя гильзы на подоконнике — значит, и ружье есть?
— Есть ружье, — согласился Игорь. — Только охота ведь тоже разная бывает. Одно дело, когда бьешь зверя для себя — тебе ведь тоже есть надо, иначе ты умрешь. И другое, когда для забавы. Можно брать столько, сколько тебе действительно нужно, не больше. Опять же, не всякого зверя бить можно. Какого-то мало совсем — кабарги, например. Увидел — отпусти ее, пусть бежит. Не стреляй. Мир тебя трижды отблагодарит потом.
— Я понял, — кивнул Максим. — Я примерно так и думал… — Он немного помолчал. — Я все спросить хотел — мы куда-то еще поедем?
— Ты поедешь, — улыбнулся Игорь. — Поплывешь. Смотри… — Он быстро убрал со стола лишнюю посуду, смел тряпкой крошки. Вышел в соседнюю комнату, потом вернулся оттуда со сложенной вчетверо картой. Расстелил ее на столе, Максим отметил, что карта ламинирована. Потом, присмотревшись, понял, что ее просто аккуратно заклеили полосками скотча.
— Смотри, Максим… — Игорь вгляделся в карту. — В сантиметре — два километра. Хорошая карта. Мы вот здесь… — Его толстый палец коснулся карты. — Вот тут, видишь? А вот река, до нее отсюда метров сто. Я дам тебе надувную лодку, она в сарае. Спустишься по реке вот до этого места… — Палец Игоря пополз по карте. — Здесь точкой отмечено, видишь? Не ошибешься, там на берегу старый сарай. За ним метров через пятьсот будет протока, вот она. Здесь вылезешь и потянешь лодку вверх по протоке. Это километра два. Иди осторожно, там есть глубокие места. И вот здесь, — Игорь снова коснулся карты, — увидишь домик. Там и остановишься. До него отсюда километров восемьдесят. Пять-семь дней, и будешь там.
— Там живет кто-нибудь? — поинтересовался Максим.
— Нет, — улыбнулся Игорь. — Только ты и мир. Весной тебя оттуда заберут. У тебя будет время подружиться с миром.
Худшие опасения Максима подтвердились. Провести год одному в глухой избушке… О таком он никогда и не думал.
— А чем там топить зимой? — спросил он. — Там есть пила, или топор?
— Я все объясню, Максим, — снова улыбнулся Игорь. — У нас впереди еще весь вечер…
Максим ожидал, что у Игоря будет обычная магазинная «надувнушка» — и ошибся. Лодка оказалась довольно большой, из черной резины. Не иначе, армейская. Когда Игорь достал ее из сарая, развернул и надул насосом-«лягушкой», она показалась Максиму просто огромной.