Но это и не важно, – Сойер наклонился к Коскинену. – Где эта штука?
– Какая? – Коскинена охватила дрожь.
– Экранирующее устройство. Ты взял его с корабля со своим багажом.
Где багаж?
– Это почти единственный мой багаж, – пронеслось у него в голове.
– Что‑что вам нужно, – услышал он свой заплетающийся шепот. – Я… никогда не воровал. Я только хотел иметь его при себе… пока не сделаю официального сообщения.
– Никто не считает тебя вором, – сказал человек у двери. – Просто служба безопасности считает гаджет опасной штукой. Кто еще знает о нем, кроме других членов экспедиции?
– Никто, – Коскинен облизнул губы. Страх понемногу начал оставлять его. – Он у меня здесь… в этой комнате.
– Отлично. Давай его сюда.
Коскинен прошел в кабинет и нажал кнопку. Стена скользнула в сторону и появилась кое‑какая одежда, плащ и сверток, размером два на один фут. Он был завернут во вчерашнюю газету и перевязан шнурком.
– Вот, – сказал Коскинен.
– И это все? – подозрительно спросил Сойер.
– Устройство небольшое. Я покажу вам, – Коскинен наклонился, но Сойер положил руку ему на плечо и оттянул назад.
– Не надо. Держись подальше от него.
Коскинен постарался подавить гнев, снова завладевший им. Он свободный американский гражданин, который хорошо поработал для своей страны. Кто они такие, эти плоскостопие, чтобы так обращаться с ним?
Служба Безопасности, вот кто. Это заставило его содрогнуться. Нет, конечно, он мало знал о них, никогда не слышал, чтобы они хватали людей без вины. Но о Службе Безопасности всегда говорили приглушенным тоном.
Сойер быстро осмотрел комнату.
– Больше ничего, – кивнул он. – О, кей, Коскинен, расплатись здесь и мы уходим.
Коскинен начал складывать вещи в чемодан, а потом подошел к телефону набрал номер и невразумительным тоном пробормотал, что чрезвычайные обстоятельства вынуждают его срочно уехать. Затем он подписал чек и клерк, принявший внизу его факсимиле спросил, не нужен ли ему носильщик.
– Нет, благодарю, – Коскинен отключил связь и посмотрел в лицо агента, имени которого он так и не узнал. – Я надолго? – спросил он.
– Я только работаю здесь, – агент пожал плечами. – Идем.
Коскинен понес сам свой чемодан, а Сойер взял сверток. Второй человек стоял возле стены, недвусмысленно держа руку в кармане.
Скользящая дорожка понесла их вдоль коридора. На третьем перекрестке они сели в лифт, который поднял их прямо на крышу. По пути им встретились девушка и юноша, спускающиеся вниз. Ее полупрозрачная легкая туника переливалась нежными цветами, волосы ее были уложены в высокую прическу и спрыснуты михалятом. Смех ее показался Коскинену серебряными колокольчиками, звонившими откуда‑то издалека. Коскинен почувствовал себя таким же одиноким, каким чувствовал себя в ту ночь, когда стоял под деревом ночью и видел, как умирает его мать.
Чепуха, сказал он себе. Все должно быть под контролем. Именно этого и хочет Протекторат – контролировать все, сохранить города от радиоактивного дыма. И Служба Безопасности не более чем служба разведки Протектората. Все понятно. Ведь этот потенциальный барьер открывает возможности войн. Хотя и не агрессивных. Или я ошибаюсь? Может быть Служба Безопасности – или сам Харкус – хочет иметь твердую уверенность в этом вопросе?
А пока Сойер крепко держал его за локоть, у второго агента наверняка в кармане было оружие, и они ведут его куда‑то, где проникнут в его мозг с помощью психонаркотиков… И внезапно ему до боли захотелось снова очутиться на Марсе.
На окраине Тривиум Сароятис, где начиналась Элезианская пустыня, которую заливало морем света маленькое сверкающее солнце с неба, похожего на пурпурное стекло, по которой перекатывались темно‑красные и коричневатые песчаные дюны и на горизонте виднелся песчаный вихрь, увенчанный ледяными кристаллами, стояла каменная башня. Она стояла здесь еще в те времена, когда жители Земли еще охотились на мамонтов.
Из‑за башни появилась огромная фигура Эльнора. Его шагов не было слышно в разреженном воздухе. Он положил руку на шею Коскинена. Это была сильная рука, и Коскинен чувствовал ее прикосновение даже через термокостюм, но в то же время это прикосновение было мягким и нежным, как прикосновение женской руки. И вот Коскинен ощутит кодированную вибрацию, пронизывающую все его существо, он теперь понимал этот код также просто, как английский язык.
– Когда я прошлой ночью растворился в звездном свете ко мне пришла идея о новом аспекте реальности, которая может решить проблему и дать нам взаимную радость.
Затем они втроем вышли из кабины на крышу. Поодаль от припаркованных каров стоял ничем не выделяющийся воздушный кар. Сойер кивнул служителю и открыл дверцу кара:
– Заходи.
Коскинен сел на переднее сиденье. Агенты заняли места слева и справа от него. Они застегнули ремни безопасности. На радарном посту вспыхнул зеленый сигнал. Сойер двинул рычаг и кар взмыл к небу.
Сойер напрягся.
– Заткнись! – рявкнул он. – Я не желаю этого слышать.
– Но ты же из Службы Безопасности, – сказал удивленный Коскинен.
– Я не босс. И я не хочу подвергаться промыванию мозгов, чтобы я не знал того, чего не должен знать.
– Заткнись, – сказал его компаньон.
Сойер поджал губы. Коскинен откинулся на спинку сидения. Неужели они сотрут мою память?
Второй агент повернулся и посмотрел в заднее окно.
– Что‑то долго этот кар летит за нами, – сказал он.
Сойер тоже посмотрел. И Коскинен не мог удержаться, но не увидел ничего, кроме ничем не примечательного кара, летящего за ними. В небе было много таких каров.
– Мы не одни, кто летит в Вашингтон – сказал Сойер.
Агент достал из отделения для перчаток бинокль и посмотрел на кар.