Холод и тьма - вот что было в его глазах, чтоб мне дезинтегрироваться!". С ним согласились - кое-кто из офицеров тоже замечал за начальником экспедиции что-то похожее, - и прозвище "Монстр" стало вторым именем Дагабура.
– Послушай, Квинт, а ты знал его раньше?
– Кого, Дагабура? Знал, конечно, - я ведь знаю всех адмиралов Зет-сектора ещё с тех времён, когда они были кадетами-практикантами, - с оттенком хвастовства ответил старый боцман. - И ты знаешь, ничего такого плохого за ним раньше не замечалось. Да, он всегда был строг, - а каким же ещё должен быть командир? Когда на борту нештатная ситуация, тут уж не до любовной лирики. Но вот потом, после того, как он стал Начальником Четвёртой Экспедиции… И ты знаешь, тут вот какая история тёмная, - Квинт понизил голос, словно кто-то мог их подслушать. - Крейсер "Настырный", на котором прилетел Дагабур, по дороге сюда прошёл сквозь пылевое облако. Ничего особенного, плотность - тьфу, детекторы едва пискнули, и повреждений никаких, только наш адмирал, принимавший в центральном всю интегральную картинку параметров этого облака, вышел из рубки с каким-то странным лицом. Мне об этом рассказал один мой старый знакомый, боцман с "Настырного". А потом всё и началось - я-то знал Дагабура раньше, и могу тебе сказать: очень он изменился, очень. Знать бы ещё, в какую сторону…
– А можно ли поговорить с этим твоим боцманом? - спросил Теллиар. Чутьё ученика Признавших Необъективное подсказывало молодому галактианину: за этим что-то кроется.
– Уже нет, - Квинт помрачнел. - Ты ещё не знаешь, а я видел сводку потерь флота. Она вообще-то секретная, но у нас, боцманов, есть кое-какие привилегии. "Настырный" не вернулся к центру Галактики - погиб со всем экипажем. Разнос ГАЭ - случай вообще-то редкий, хотя я таких помню с десяток. Так что наш славный адмирал - единственный из тех, кто был на борту крейсера во время встречи с тем загадочным облаком и остался в живых, все остальные уже каются в грехах перед богом Галактики. Но кто будет спрашивать его о подробностях этой встречи, верно? Хотел бы я взглянуть на такого смельчака!
"Им буду точно не я" - подумал мичман, но ничего не ответил. Помолчав, он сказал, возвращаясь к прежней теме разговора:
– Мёртвых планет в системе Ореты Зет стало больше. Была на Четвёртой жизнь, не было её - в любом случае эта планета умерла давно, а вот Третья - совсем недавно.
– Третья не умерла - планету убили её обитатели. Там сейчас пустыня вроде этой, - боцман кивнул на окружавший скаут безжизненный ландшафт, - и к тому же радиоактивная. И Третья не совсем умерла - там кое-где прячутся остатки населения. Порасспроси ребят, летавших туда, - они тебе расскажут.
– Расскажут, как же, - усмехнулся Теллиар. - Я ведь не боцман - у меня привилегий нет. Хотя об этом можно догадаться - не зря же экспедицию не свернули. Держать крейсер и полсотни скаутов в звёздной системе, где нет жизни - это слишком расточительно. Адмирал, насколько мне известно, просил оставить здесь и "Настырного", да только командование сочло это уже лишним.
– А жаль, - отозвался Квинт. - Останься "Настырный" здесь, его команда, может статься, была бы жива, и ты смог бы поговорить с моим старым приятелем, упокой космос его душу. А мёртвые - они неразговорчивы: что люди, что планеты.
– Люди - да, а вот планеты… - Теллиар вдруг приподнялся в кресле, впившись глазами в какую-то точку прямо по курсу. - Смотри!
Квинт недоумённо взглянул на псевдоэкран, затем проверил показания сенсоров, следивших за поверхностью планеты, и только потом посмотрел туда, куда напряжённо всматривался молодой галактианин. И увидел…
…впереди монотонность пустыни нарушал невысокий холм. На первый взгляд, вроде ничего особенного, если не принимать во внимание, что холм был не песчаным, а каменным, - сенсоры уже выдали дистанционный анализ породы, - и форму имел странную.
– Беру управление, - почти выкрикнул мичман, опуская руки на сенсорную панель.
– Внимаю, слушаюсь и повинуюсь, Хозяин, - ответил Пилот-Процессор.
Квинт хотел возразить, но Теллиар взглядом дал ему понять, кто здесь командир, и боцман только вздохнул. "Эх, молодёжь, молодёжь, - подумал ветеран. - Ладно, действуй, а старый Квинт последит за твоими действиями, и внимательно последит".
Но вмешательства не потребовалось - Теллиар всё делал правильно. Странный холм быстро приближался, и мичман набрал высоту и описал широкий полукруг, разглядывая его сверху.
– Великий бог Галактики! - прошептал изумлённый боцман. - Такого я ещё не видел!
Перед ними был каменный лик - округлое женское лицо, обращённое к небу. Глаза каменной женщины были закрыты, а в уголке глаза застыла слеза - светлая на фоне тёмного камня, из которого состоял (или был сделан?) этот удивительный барельеф. Что это лицо, а не просто холм, можно было увидеть только сверху, с приличной высоты, и Квинт удивился чутью молодого мичмана. "А ты не прост, - подумал он с уважением, - надо же, заметил эту штуку раньше, чем среагировали приборы! У Демона Плазмы вырос достойный сын".
Но им не удалось опуститься на поверхность и коснуться каменного лика - ожил канал экстренной связи.
– Внимание! - гремел механический голос. - Всем скаутам - срочное возвращение на Базу! Всем - немедленно возвращайтесь! Подтвердить получение приказа! Повторяю…
Теллиар побледнел и через силу выдавил из себя:
– Здесь "базовый-55". Приказ принят и понят. Возвращаемся. - Он хотел сказать что-то ещё - наверное, сообщить о своей удивительной находке, - но вместо этого спросил: - Что случилось?
– Непонятные изменения на Третьей планете, - невидимый оператор снизошёл до объяснений. - Ситуация может быть опасной. Возвращайтесь на форсаже. Конец связи.
– Что там у них ещё? - недовольно проворчал Квинт, провожая взглядом быстро удаляющийся холм-барельеф. - Мёртвые аборигены Коварной Планеты восстали из могил и кинулись на своих утлых космических пирогах к нам, размахивая атомной дубиной?
– Вернёмся - узнаем, - лаконично ответил мичман.
Он задал курс, высоту и скорость полёта и передал управление Процессору. По лицу Теллиара Квинт понял, что тот не склонен продолжать беседу, но всё-таки спросил:
– Как ты думаешь, кого оплакивает эта каменная богиня? Судьбу своей планеты? Или судьбу Третьей? А может, она оплакивает нас, нарушивших её тысячелетний покой?
Сын Даэция не ответил - он думал о своём.
* * *
Эски гордятся своей бесстрастностью. И они действительно избавлены от множества мелких страстей и страстишек, хотя и сохранили кое-какие эмоции, унаследованные от своих древних предков. Но сейчас ледяная броня знаменитой эскианской бесстрастности хрустнула и рассыпалась на стремительно тающие обломки: потрясение было слишком сильным. Все четверо ждали продолжения Контакта, и всё-таки оно стало неожиданностью. И главное - дети магии сразу же ощутили поистине неописуемую мощь обратившейся к ним Сущности. Так мог звучать голос Вселенной и её бессмертных сестёр Бесконечности и Вечности или же голос самого Творца Всего Сущего, а Древние, если верить манускриптам Хранителей, были всего лишь производной Вечнотворящего, Носителями Разума, пусть даже прошедшими долгий путь совершенствования и достигшими головокружительных высот развития.