Демонстрация силы, дьявол его подери!".
А Стэрди, провожая глазами исчезающую в стенном проёме тёмную фигуру, подумала: "Штампы, насколько мне известно, создания бесполые. А как с этим делом у гремлинов?".
Потом она несмело протянула руку и осторожно погладила Хайка по жёстким волосам, и это было так неожиданно и… приятно, что у мальчишки перехватило дыхание. Наташа тут же сконфузилась и отняла ладонь, но они ещё несколько минут сидели рядом, старательно глядя в разные стороны. К счастью, неловкость разрядило появление Андрея, позвавшего их ужинать. Сын Диего прекрасно видел, что творится с его сестрой, но великодушно делал вид, будто ничего не замечает - с него хватило и того, что Наташа перестала донимать его постоянным упоминанием "прекрасной аргентинки" к месту и не к месту.
Охватившее Публо-дель-Рио безумие не коснулось Катакомб, да и размах волнений в Городе-на-Реке был далеко не тот, что на севере.
Охватившее Публо-дель-Рио безумие не коснулось Катакомб, да и размах волнений в Городе-на-Реке был далеко не тот, что на севере. Жители этих мест вообще скептически относились к "россказням гринго", считая, что "всё зло идёт с севера". Погромы устраивали в основном разношёрстные уличные банды, надеявшиеся половить рыбку в мутной водичке, и полиция быстро их утихомирила. А в Катакомбах за несколько дней прибавилось учеников - сюда бежали опасавшиеся за свою жизнь и за жизнь своих детей. По большей части это были самые обычные люди, но среди них оказалось и несколько детей-индиго - Эухенья вдвоём с Аланом распознавали таких за считанные мгновения.
Разведчики Родриго вели себя в городе очень осторожно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания и всячески избегая любых конфликтных ситуаций. "У вас в руках Сила - не обрушивайте её на беспомощных, - говорила Эухенья. - Если на вас бросается безумец - отойдите в сторону, и он пробежит мимо. Бойтесь зря лить кровь - её запах пьянит, и очень легко войти во вкус". Но однажды взбудораженная кем-то толпа переправилась через реку и двинулась к пещерам Миктекасиуатль.
Встревоженный Родриго вызвал наверх на помощь воинам всех мальчишек и девчонок, владеющих боевыми заклятьями, и Хайк, глядя сверху вниз на приближающуюся толпу, уже предвкушал, как он будет хлестать это многоголовое тупое стадо огненными плетями. Но до этого дело не дошло - навстречу людям вышла сама мать Эухенья. Колдунья остановилась в нескольких шагах от волнующейся человеческой массы, негромко что-то сказала, и… толпа дрогнула: люди, виновато опустив головы, поспешно двинулись обратно к реке. Хайк не мог сказать, пускала ли ведьма в ход магию - во всяком случае, он ничего не почувствовал.
Зато сама Мать-Ведунья почувствовала: проходя мимо учеников, она коснулась их аур, прочла возбуждённые мысли готовых к бою людей-индиго и сурово сказала Волчонку:
– В тебе растёт змея - берегись.
Алан бросил на Хайка укоризненный взгляд, и мальчишке снова стало стыдно - так стыдно, что ему захотелось забиться в самый тёмный закуток Катакомб и не высовываться оттуда неопределённо долгое время. Его спасли от этого жгучего стыда только понимающие и ласковые глаза Наташи, очень вовремя - как всегда - оказавшейся рядом с ним.
Шли дни. Минуло около трёх недель.
Голос Матери-Ведуньи заполнял весь Зал учеников, втекая в каждый его уголок. Она говорила - её слушали. Понимали. Запоминали.
– Были и есть Миры, которые и далеки, и рядом. Они невидимы, неощутимы, но они есть. Они сцеплены в единое Целое и пронизывают друг друга; они привязаны к нашему Миру, как тень к её обладателю. Точнее, как множество теней, отбрасываемых одним и тем же предметом, освещённым с разных сторон. Вот только трудно сказать, что есть тень, а что есть то, что отбрасывает эту тень - все Миры равнозначимы. И этих Миров можно достичь, надо только научиться летать…
– Прости меня, мать Эухенья, - плечистый парень переминался с ноги на ногу у входа в Зал, явно сожалея, что ему пришлось прервать Мудрую. - Меня послал Гонсало, старший вечерней стражи. Пришли две девушки - одна постарше, другая помоложе. Обе - индиго. Сильные - особенно та, что постарше. Они с севера, мать Эухенья, - Гонсало считает, что это важно.
По пещере пронёсся лёгкий шорох: о том, что творится на севере, здесь знали все. И если оттуда пришли индиго-беглянки, то Гонсало прав - это действительно важно.