В результате создается сила тяжести, равная земной, – специально для женщин и маленьких детей. После этого скорость вращения будет постепенно уменьшаться – день за днем, – и через месяц мы будем снова в состоянии невесомости. Так что вы сможете привыкнуть к свободному падению постепенно или смириться с тем, что придется покинуть Патрульную Службу.
– Но для этого потребуется огромная мощность! воскликнул кто-то.
– Вы что, шутите? – удивился Лопес. – Вращение корабля начинается при электрическом торможении маховиков, расположенных на главной продольной оси. На валу установлены электрические обмотки: главный механик включает систему в режиме генератора, и взаимодействие между маховиком и массой корабля приводит «Рэпдольф» во вращение. При этом вырабатывается электричество, накапливаемое аккумуляторами. А когда нужно замедлить или прекратить вращение, в обмотки поступает электрический ток, и система начинает работать в режиме двигателя. Таким образом, никаких потерь: ну, может быть, очень незначительные. Усекли?
– Да, сэр.
– Зайдите в корабельную библиотеку, мистер Додсон, сделайте чертеж электрической схемы и покажите мне после ужина.
Мэтт молчал.
– В чем дело, мистер? – резко бросил Лопес. – Вы что, не слышали?
– Да, сэр. Так точно, сэр.
– Вот это другое дело.
Курсанты очень медленно подплыли к продольной переборке, оттолкнулись от нее и начали скользить к переборке, к которой были прикреплены столы и скамейки. К тому времени, когда они достигли переборки, скорость вращения корабля была уже достаточной, чтобы начала ощущаться сила тяжести. Курсанты встали на палубу, столы и скамейки оказались в привычном положении рядом с ними, а люк, через который они попали в отсек, стал всего лишь квадратным отверстием в потолке.
Мэтт заметил, что чувство головокружения отсутствует: он ощущал всего лишь возрастающую силу тяжести. Ему все еще казалось, что он легок как пушинка, но и этого веса было достаточно, чтобы он сел за стол и удержался на скамейке: шли минуты за минутами, и Мэтт чувствовал, что становится тяжелее.
Он посмотрел на поверхность стола, надеясь увидеть кнопки, с помощью которых можно выбрать блюда. На столе были углубления и зажимы, применявшиеся, как подумал Мэтт, в невесомости, но ничего больше.
Лопес резко постучал по столу.
– Вы не в санатории, джентльмены. Рассчитаться вокруг стола! – Он подождал, когда закончился расчет, и продолжил. – Запомните свои номера и порядок, как вы сидите. Номера один и два займутся сегодня подносом калорий. Завтра эта честь выпадет следующей паре, и так далее.
– А где получать пишу, сэр?
– Откройте глаза! Вон там.
«Вон там» находилась дверца, за которой проплывала лента конвейера. Курсанты с других столов уже собрались около нее. Двое из девятнадцатого взвода, которым было суждено сегодня играть роль официантов, отправились к дверце и скоро вернулись с большим подносом, на котором стояло двадцать порций, упакованных в пластик. К каждой порции были прикреплены ложка, нож и вилка, а также трубки для питья.
Мэтт развернул свою порцию и увидел, что внутри находятся тарелки с твердой пищей, накрытые крышками, которые закрывались сразу после того, как ложка с пищей подносилась ко рту. Жидкая пища содержалась в контейнерах, снабженных клапанами, через которые просовывались трубки для питья. Ему еще ни разу не приходилось видеть столовые приборы, приспособленные для принятия пищи в невесомости, и Мэтт с восхищением смотрел на тарелки и стаканы. Правда, пока «Рэндольф» вращается, искусственная сила тяжести позволит пользоваться обычными земными приборами.
На обед подали горячий ростбиф с картошкой, салат, лимонный шербет и чай.
Во время обеда Лопес непрерывно расспрашивал курсантов, однако к Мэтту не обращался. Через двадцать минут металлический поднос перед Мэттом был отполирован до блеска. Сытый, он с удовлетворением откинулся на спинку стула, решив, что Патрульная Служба отлично кормит тех, кто в ней служит, а учебный корабль «Рэндольф» – настоящий дом для курсантов.
Перед тем как отпустить своих подчиненных, Лопес объяснил, что им предстоит сегодня. Мэтта разместили в каюте А-5197. Все жилые помещения находились на палубе "А", примыкающей вплотную к изолированной наружной оболочке корабля. Лопес даже снизошел до того, что рассказал курсантам про систему нумерации различных помещений на «Рэндольфе» и отпустил их. Судя по его поведению, было трудно предположить, что после прибытия сюда год назад он сам блуждал по кораблю целый день. Мэтт, разумеется, сразу заблудился. Выйдя из с головой, он попытался пройти через внутренние отсеки корабля, послушавшись совета космического пехотинца, который встретился ему по пути. Скоро он оказался рядом с продольной осью корабля, где господствовала невесомость. Выбравшись из внутренних отсеков «Рэндольфа», Мэтт направился к наружной обшивке корабля, руководствуясь возрастающей силой тяжести. Наконец он добрался до наружной обшивки, встретил курсанта с черной повязкой на рукаве и взмолился о помощи. Через несколько минут Мэтт оказался в третьем коридоре и отыскал свою комнату.
Текс был уже там. «Привет, Мэтт, – воскликнул он. – Как тебе нравится наша небесная каюта?»
Мэтт положил на палубу свой рюкзак. – Вроде неплохо, но в следующий раз, когда мне понадобится выйти куда-нибудь, я привяжу конец шнурка к койке и буду разматывать клубок по дороге, чтобы не заблудиться на обратном пути. А где иллюминатор?
– Может быть, тебе нужен и балкон?
– Нет, на балкон я не надеялся. Просто думал еще раз посмотреть на Землю. – Он принялся ходить по маленькой каюте, заглядывая в углы и открывая дверцы.
– Где тут освежитель?
– Принимайся разматывать свой шнур. Освежитель в конце коридора.
– Да, здесь примитивная сантехника. Ну что ж, справимся как-нибудь. – Мэтт продолжил осмотр. Каюта представляла собой общую комнату размером пятнадцать футов на пятнадцать футов. По обеим сторонам находились две дверцы, ведущие в еще более крохотные помещения.
– Послушай, Текс, – заметил Мэтт, заглянув во все четыре комнатушки, – наша каюта рассчитана на четырех человек.
– Обратись к старшине класса.
– Интересно, кто будет жить с нами?
– И мне тоже. – Текс показал на лист бумаги с напечатанными правилами. – Здесь сказано, что курсанты могут – по взаимному согласию – поменяться каютами до завтрашнего ужина. У тебя есть предложения, Мэтт?
– Нет, Текс. Я вообще ни с кем не знаком, кроме тебя. Неважно, кто поселится с нами, лишь бы не храпел. И, конечно, мне не хотелось бы жить с Берком.
Стук в дверь прервал их разговор. Текс крикнул: Входите! – и в каюту просунулась светлая голова Оскара Йенсена.
– Заняты чем-нибудь?
– Нет, заходи.
– Видите ли, ребята, у нас возникла проблема. Нас поселили – меня и Пита – в одной из таких же четырехместных кают, и наши соседи просят нас уступить место двум их товарищам. У вас уже есть товарищи по каюте?
Текс взглянул на Мэтта, который кивнул. – Можешь расцеловать меня, Оскар, – Текс повернулся к Йенсену, – считай, что вы поселились у нас.
Еще через час четверка юношей удобно разместилась в своей новой каюте. Пит был в отличном настроении.
– «Рэндольф»-это именно то, о чем я мечтал, – заявил он.