На самом же деле
количество мыслей и предположений, высказываемых дураком, ничуть не меньше, чем так называемым
гением или просто умным человеком.Все дело в том, что гений или умный человек обладают
свойством селективности, позволяющим им отсеивать глупые мысли и высказывать только умные.
Дурак же, по своей глупости, болтает все, что придет ему в голову.
Изобретенная мною машина — Селектор Умственных Способностей, или, сокращенно, СУС,
позволяет отсеивать у любого человека глупые мысли и оставлять только то, что представляет
несомненную ценность для общества.
Голос из зала: Как же это она делает? Не заимствована ли ваша идея у Свифта?
Докладчик: Я ждал этого вопроса. СУС работает совсем по иному принципу, чем знаменитая машина
лапутян, описанная Свифтом в «Путешествиях Гулливера». Речь идет не о поисках скрытых идей в
случайных словообразованиях. Абсурдность такой машины уже давно доказана. Мое изобретение
отличается также от Усилителя Умственных Способностей, предложенного Эшби, где идея Свифта
дополнена алгоритмом поиска здравого смысла. СУС — не усилитель, а селектор, машина с весьма
совершенной логической схемой. Все высказываемые человеком мысли она делит на три категории:
вначале она отсеивает те, которые не имеют логической связи; затем она бракует мысли,
логически связанные, но настолько банальные, что иначе как глупостью они названы быть не
могут. В результате, через выходной блок проходит только то, что свежо, оригинально и
безукоризненно с точки зрения логики.
Голос из зала: Забавно!
Докладчик: Не только забавно, но и весьма полезно. Отныне десять так называемых дураков могут
сделать гораздо больше полезного, чем один умный, потому что суммироваться у них будет не
глупость, а ум.
Голос из зала: А как это проверить?
Докладчик: Чрезвычайно просто! Сегодняшние прения по моему докладу будут анализироваться
СУСом. Надеюсь, что это поможет нам выработать единую правильную точку зрения по поставленной
проблеме.
Председатель: Вы кончили? Кто хочет высказаться? (Молчание в зале.) Есть ли желающие
выступить? (Молчание.)
Голос из зала: Пропустите-ка раньше через СУС тезисы своего доклада.
Докладчик: Охотно! Давайте начнем с этого. (Вкладывает рукопись в машину.) Прошу следить за
машиной. Зажглась зеленая лампочка. СУС приступил к анализу. На счетчике справа количество
проведенных логических операций, сейчас их число уже достигло двух тысяч. Желтый свет на табло
показывает, что машина закончила анализ, результаты его она объявит, когда я нажму эту кнопку.
(Нажимает кнопку. Из машины ползет белая лента.) Так, посмотрим. Гм... Прошу подождать одну
минуту, я проверю схему выходного каскада... Странно, схема в порядке.
Голос из зала: Каков же результат анализа?
Докладчик: Машина почему-то выдала только наименование доклада. Все остальное бесследно
исчезло... Гм... По-видимому, здесь налицо досадная неисправность. Придется окончательно
проверить СУС во время прений.
Председатель: Кто хочет высказаться? (Молчание в зале.) Желающих нет? (Молчание). Тогда
разрешите поблагодарить докладчика за интересное сообщение. Мне кажется, что демонстрация
машины была... э... весьма убедительной.
Перпетуум
мобиле
(Памфлет)
Метакибернетикам, серьезно думающим,
что то, о чем они думают,—
серьезно.
ожка немного задержится, — сказал электронный секретарь, — я только что получил информацию.
Это было очень удобное изобретение: каждый человек именовался предметом, изображение
которого носил на груди, что избавляло собеседников от необходимости помнить, как его зовут.
Больше того: люди старались выбрать имя, соответствующее своей профессии или наклонностям,
поэтому вы всегда заранее знали, с кем имеете дело.
Скальпель глубоко вздохнул.
— Опять придется проторчать тут не меньше тридцати минут! Мне еще сегодня предстоит
посмотреть эту новую электронную балеринку, от которой все сходят с ума.
— Электролетту? — спросил Магнитофон. — Она действительно очаровательна! Я думаю посвятить
ей свою новую поэму.
— Очень электродинамична, — подтвердил Кровать, — настоящий триггерный темперамент! Сейчас
она — кумир молодежи. Все девушки красят кожу под ее пластмассу и рисуют на спине
конденсаторы.
— Правда, что Рюмка сделал ей предложение? — поинтересовался Скальпель.
— Весь город только об этом я говорит. Она решительно отвергла его ухаживание. Заявила, что
ее как машину устраивает муж только с высокоразвитым интеллектом. Разве вы не читали об этой
шутке в «Машинном Юморе»?
— Я ничего не читаю. Мой кибер делает периодические обзоры самых смешных анекдотов, но в
последнее время это меня начало утомлять. Я совершенно измотался. Представьте себе: две
операции за полгода.
— Не может быть! — изумился Кровать. — Как же вы выдерживаете такую нагрузку? Сколько у вас
электронных помощников?
— Два, но оба никуда не годятся. На прошлой операции один из них вошел в генераторный режим
и скис, а я, как назло, забыл дома электронную память и никак не мог вспомнить, с какой
стороны у человека находится аппендикс. Пришлось делать три разреза. При этом, естественно, я
не мог учесть, что никто не следит за пульсом.
— И что же?
— Летальный исход. Обычная история при неисправной аппаратуре.
— Эти машины становятся просто невыносимыми, — томно вздохнул Магнитофон, откидывая назад
спинку кресла. — Я был вынужден забраковать три варианта своей новой поэмы. Кибер последнее
время перестал понимать специфику моего таланта.
— Ложка входит в зал заседаний, — доложил секретарь. Взоры членов Совета обратились к
двери. Председатель бодрой походкой прошел на свое место.
— Прошу извинить за опоздание. Задержался у Розового Чулка. Она совершенно измучена своей
электронной портнихой, и мы решили с ней поехать на шесть месяцев отдохнуть в... э...
Ложка вынул из кармана коробочку с электронной памятью и нажал кнопку.
— Неаполь, — произнес мелодичный голос в коробочке.
— ...в Неаполь,— подтвердил Ложка,— это, кажется, где-то на юге. Итак, не будем терять
времени. Что у нас сегодня на обсуждении?
— Постройка Дворцов Наслаждений, — доложил электронный секретарь. — Тысяча двести дворцов с
залами Внушаемых Ощущений на двадцать миллионов человек.
— Есть ли какие-нибудь суждения? — спросил Ложка, обводя присутствующих взглядом.
— Пусть только не делают больше этих дурацких кресел, — сказал Кровать, — в них очень
неудобно лежать.