Сто тридцать пять. О чудо! Невесомость. Он парит в свободном
полете. Черная бездна усеяна звездами — синими, красными, фиолетовыми. Какое блаженство! Если
бы только так не жал загубник кислородного аппарата. Какой болван придумал эти новые
скафандры...
— Спокойно, Климов! Глотайте, глотайте. — Врач вынул у него изо рта ложку и взглянул на
часы, проверяя пульс. — Сколько вам лет?
— Там написано... пятьдесят два.
— Вы же давно имеете право на пенсию. Какого черта...
— Я не могу.
— Глупости! — Врач подошел к столу и открыл личное дело, — С моей стороны было бы
преступлением выпустить вас в полет. Ничего не поделаешь, батенька, возраст есть возраст.
Сколько лет вы летаете?
— Тридцать... из них три — в резерве.
— Вот видите, — он перелистывал послужной список, — две аварии за последние пять лет, а до
этого... постойте! Вы что, и есть тот самый Виктор Климов?!
— Тот самый.
Врач тихонько свистнул.
"Решайся, пилот! Это твой последний шанс".
— Один рейс. Очень прошу вас...
— С кем вы летите?
— Первый пилот — Притчард.
— Хорошо, — помедлив мгновение, он поставил размашистую подпись на путевке, — я поговорю с
ним, чтобы он вас щадил, особенно на перегрузках. Счастливого полета!
— Спасибо!
— Минутку! Вы помните наш уговор? Последний рейс. Вот таблетки. Без особой надобности не
принимайте. Так помните?
— Помню.
***
— Простите, вы Притчард?
Широкоплечий верзила, расправлявшийся с полукилограммовым бифштексом, поднял рыжеволосую
голову.
— Угу.
— Виктор Климов. Назначен к вам вторым пилотом.
П ритчард исподлобья бросил на него взгляд. Уважение пополам с жалостью. Самые опытные
всегда смотрели на него таким взглядом.
— Очень приятно. Садитесь. Что вы будете есть?
— Спасибо, я никогда не ем перед стартом.
— Напрасно. Может быть, кофе?
— Я уже пил.
Первый пилот молча жевал.
"Начальство, — подумал Климов, — сосунок, а начальство".
— Вы летали на шестой серии?
Климов замялся.
— Вообще не приходилось, но я прошел курсы переподготовки.
— Великолепно, — В голосе Притчарда было все, что угодно, кроме восторга.
— Старт в двадцать три тридцать, — сказал он, отодвигая тарелку. — Сейчас объявят посадку.
Я пойду оформлю документы, а вы пока проверьте укладку груза.
— Я не должен присутствовать при посадке?
— Нет, там Рита, она справится.
Объявили посадку, и пассажиры устремились к выходу на летное поле. Климов зашел в бар.
— Я улетаю на ноль шестнадцатом.
— Ох, Витька! — радостное выражение на лице Ружены быстро сменилось тревожным. — Да разве
ты можешь такой?!
— Ерунда. Врач сказал, что я вполне в форме.
— Ну, поздравляю! — Она перегнулась через стойку и неловко чмокнула его в щеку.
— Буду
ждать.
— Прощай.
— Подожди, Витенька. — Она торопливо расстегнула халат и оторвала пуговицу от блузки. — На
счастье!
Благодарить не полагалось.
У служебного выхода он небрежно показал дежурному путевку.
— Летите, Климов?
— Лечу, вторым пилотом на ноль шестнадцатом.
— Вторая площадка налево.
Климов вышел на поле. Вдали, за железобетонной оградой, высилась стальная громада стартовой
башни с устремленной ввысь ракетой.
Он поднял голову и посмотрел на маленькую красноватую звездочку в небе.
"Тебе здорово повезло, пилот!" — Рука нащупала в кармане пуговицу и судорожно сжала ее.
У подножия башни высокая тонкая стюардесса усаживала пассажиров в лифт.
Климов взглянул наверх и направился к трапу.
Он уже был на высоте грузового отсека, когда вновь почувствовал тяжелый, горький комок в
груди. Прислонившись к перилам, он взглянул вниз и сжал зубы, чтобы побороть головокружение.
Только этого не хватало. Неужели боязнь высоты?! Он поднял взгляд вверх, и вид мерцающих звезд
неожиданно принес облегчение...
Грузовой отсек был забит до отказа. Путаясь в многочисленных оттяжках креплений, Климов
ползком пробрался в кормовую часть. Кажется, все в порядке, можно идти в кабину.
— Вот черт! — Выбираясь через люк в тамбур, он ударился головой об один из оцинкованных
ящиков, укрепленных по стенам. — Однако загрузочка выше нормы!
После полумрака грузового отсека матовый свет плафонов салона казался нестерпимо ярким.
Последние пассажиры усаживались в кресла. Стюардесса разносила на маленьком подносе розовые
пилюли стартового наркоза.
Идя по проходу, он увидел марсианку. Она посмотрела на него внимательным, изучающим
взглядом и насмешливо улыбнулась.
Первый пилот был уже на месте. Климов сел в свое кресло и застегнул ремень. Притчард
вопросительно на него посмотрел.
— Все в порядке, но мне кажется, что загрузка превышает допустимую для кораблей этого
класса.
Притчард хмыкнул.
— Не беспокойтесь. Есть разрешение инспекции.
В двери появилась голова стюардессы.
— Все! Двадцать шесть пассажиров.
— О'кэй!
Притчард включил микрофон, но вдруг передумал и вновь щелкнул тумблером.
— Слушайте, Климов. Вы ведь опытный астролетчик. Еще в академии я изучал ваши полеты... Вам
нечего меня стесняться... Мне говорил врач... Может быть, стартовый наркоз?..
— Чепуха! Я себя отлично чувствую.
— Как знаете. — Он нагнулся к микрофону. — Я ноль шестнадцатый, прошу старт.
— Ноль шестнадцатый, даю старт! — раздался голос в динамике. — Пять... четыре... три...
два... один... старт!
Стрелка указателя ускорения медленно тронулась с места и, нерешительно задержавшись на
какое-то мгновение, стремительно двинулась дальше.
Климов почувствовал на себе взгляд Притчарда и улыбнулся слабой, вымученной улыбкой. Затем,
выждав немного, вытащил из-за обшлага таблетку и отправил ее в рот налитой свинцовой тяжестью
рукой.
Первый пилот внимательно глядел на щит приборов. Прием допинга на взлете и посадке был
категорически запрещен уставом.
Действие таблетки сказалось мгновенно. Теперь вибрация и тяжесть не казались такими
мучительными.