Я слышал хрип, звуки ударов, скребущий шорох, в слабо освещенном
коридоре колыхались тени.
Когда я наконец сумел перезарядить «Макаров», глаза привыкли к полумраку, теперь я видел, что происходило в коридорчике. Хурылев исчез — думаю,
он отполз на четвереньках и выскочил в центральный коридор, а тот парень, которого я застрелил первым, не подавал признаков жизни. Третий противник
прижался спиной к крупноячеистой стальной сетке, которая отгораживала большую часть помещения. Стрелять он не мог потому, что один из пленников
умудрился просунуть руки сквозь сетку, ухватить автомат за ствол и притянуть к ограде вместе с владельцем. Пленник был парнем крупным, так что
бедняга автоматчик скреб ногами по полу и никак не мог вырваться. Должно быть, отшатнувшись, когда доска полетела в его сторону, он оказался спиной
к пленным, ну и попался.
Дядя Сережа встал на четвереньки и поднял фонарь — в луче света я увидел, как стрелок, пыхтя, старается выползти из-под прижимающего его к
сетке автомата. Этим он лишь ухудшил ситуацию — пленный сдавил его шею. Я поднялся и сделал шаг, стрелок Хурылева рванулся из последних сил,
державший его парень разжал одну руку — автоматчик вылетел из объятий, с размаху ударился о стену, развернулся ко мне, и тут я начал стрелять.
Первые пули угодили в грудь, отшвырнули человека на пол, я продолжал нажимать на спусковой крючок. Нервы сдавали, я давил снова и снова, даже после
того как выпустил всю обойму. Отовсюду неслись лай, завывания, хриплые стоны мутантов.
— Отоприте нас. — Сиплый повысил голос, чтобы перекрыть шум, поднятый дьявольским зверинцем.
Дядя Сережа повел фонарем — и я узнал обоих арестантов. Мои попутчики по электричке. Мы вместе приехали в Кольчевск… Здоровяк, сумевший
обезоружить бандита, — сержант, а второго, который попросил отпереть, я видел в кафе «Снежинка».
— У того ключи должны быть, — здоровенный сержант указал на парня, которого я уложил вначале. Руки так и остались просунуты в ячейки сетчатой
ограды. Я заметил кровь на его лице — сержанту рассадили кожу на голове, когда брали. От усилий корочка на ране лопнула, и поверх засохших подтеков
полило снова.
Дядя перевернул труп, вывернул карманы, луч его фонарика заплясал вверх-вниз, в темноте звякнул металл… А хор мутантов все не думал униматься,
звери выли и рычали, дребезжали стальные сетки. Звук доносился из дальних коридоров, отражался от бетонных стен, от низких потолков, накладывался и
умножался эхом, какофония получалась дикая. Из-за этого я нервничал еще сильнее. Дядя Сережа, наверное, волновался и того больше, поэтому мучительно
долго попадал ключом в замочную скважину. Наконец замок лязгнул, со скрежетом распахнулась дверь.
— Старший следователь Шацкин, — будничным тоном представился толстяк, потом добавил: — Петр. А это сержант Иващенко.
Говорил он с одышкой, в груди его что-то сипело и булькало, возможно в спертом воздухе подземелья этому увальню трудно дышалось. Сержант
дернулся раз, другой — я только теперь догадался, что его ручищи застряли. Ничего смешного, парень, может, нам всем жизнь спас, когда втиснул
мускулистые конечности в узкие сегменты сетки. А теперь вот застрял, не может освободиться. Он тянет, а сетка мягко прогибается…
— Сергей Щелоков, — назвался дядя, — пенсионер.
А теперь вот застрял, не может освободиться. Он тянет, а сетка мягко прогибается…
— Сергей Щелоков, — назвался дядя, — пенсионер. Эй, парень, ты на шаг отойди. Вот… еще раз. Теперь тяни и прокручивай, прокручивай.
В темноте за сеткой зашуршала одежда, с треском пополз рукав. Ячейки со скрежетом терлись друг о друга, наконец парень сумел высвободить одну
руку, уперся…
— Вы, Петр, старший следователь чего? — поинтересовался дядя. — Какой службы?
Толстяк не ответил — он прислушивался, склонив круглую голову набок. Наконец бросил:
— Идут.
Похоже, слух у старшего следователя просто феноменальный.
— Кто идет?
— Эти, сверху. Хурылев вызвал… Сержант! К лестнице. Остановить.
— Есть!
Здоровяк, которому все-таки удалось освободиться, схватил автомат, с лязгом и шорохом выгреб из карманов мертвеца запасные рожки. Я вспомнил,
что у меня остается последняя обойма, и с запозданием сообразил, что не подумал обыскать другого мертвеца, но оказалось, старший следователь
неизвестно чего уже успел распорядиться трофеями — пистолет парня, которого я застрелил первым, был у него. Шустрый дядечка.
Тем временем Иващенко потопал к выходу. Шацкин направился в противоположную сторону. К нам он не обращался, но я двинул следом, мне казалось
более важным добраться до Хурылева. Задержался я только для того, чтобы снять с запястья одного из покойников ПДА — точно такой же, какие носят
сталкеры в Зоне. Спутниковый сигнал под многометровую толщу перекрытий, понятное дело, не доставал, но на экране в пассивном режиме светилась карта
коридоров — наверняка именно наш уровень. Ничего сложного, осевой коридор, справа и слева широкие залы, теперь их отгораживала сетка. А за сетками
подвывали псы, я различал кабаний визг, где-то глухо ухала псевдоплоть… Зверинец. Впереди раздались автоматные очереди и слабые крики, этот шум,
похоже, вдохновил зверей, мутанты взвыли с новой силой и принялись бросаться на сетки, к реву и визгу прибавились удары, которые сопровождались
дребезжанием металла. Я догнал старшего следователя, тот сопел, отхаркивался, но двигался вполне шустро. Мне хотелось на ходу задать пару вопросов,
благо стрельба стихла, но тут и сзади застучали автоматные очереди — сержант встретил бандюков. Звери ошалели окончательно, теперь они бесились по-
настоящему. Я прибавил шагу и обогнал Шацкина. Кое-какие догадки стали появляться в голове и без разъяснений следователя, и когда я всё понял —
сбился с шага и тихо выругался.
А ведь этот Хурылев хочет Зону создать! Еще одну — в Кольчевске! Зону-бис, так сказать… Потому и завладел заводом, подвал переоборудовал,
привез сюда мутантов. И может, он не один такой? Может, новый владелец завода — лишь часть большого плана, элемент мозаики, о которой я и понятия не
имею? Ведь не маленький же Кольчевск — цель крупной игры? Святые мутанты, во что я вляпался, кто и какую партию здесь разыгрывает?!
Справа от нас послышался совсем уж оглушительный грохот, а потом и топот, громом отдававшийся в узких коридорчиках. Я отпрыгнул назад — в
галерею вылетел подсвинок. Это был мутант, совсем молоденький. Он вырвался на освещенное пространство, копыта проехали по гладкому бетонному полу,
из-под разъезжающихся лап полетели кости, с треском развалился под ударом череп.