Сразу, на месте… – Славка Локатор скривился, как от зубной боли. – Не зря ведь говорят: чего боишься –
того не миновать…
Данил склонился над лежащим в ступоре сталкером и, сквозь стекла противогаза заглядывая ему в глаза, пытаясь угадать реакцию, легонько потряс за
плечи:
– Слышь, Илья! Иллюзия это, аномалия! Ни горыныча не было, ни яда!
Он понимал, что шансы малы, – но не попытаться все-таки не мог.
– Поднимайся, Ариец! Твою мать, вставай! Не было ничего, гипноз это! Морок!
Бесполезно. Сталкер все так же без движения лежал на спине, глядя в одну точку.
– Что ж Родионычу теперь скажем?.. – спросил Сашка.
– Родионыч – военный человек, полковник. Сам все прекрасно понимает… – буркнул Данил.
– Ариец, черт тебя дери… – Счетчик со вздохом опустился рядом, заглядывая Илюхе в глаза. – Как же так?!
– Хватит скулить! – пытаясь злостью прогнать охватившую его вдруг щемящую тоску и апатию, огрызнулся Данил. Поднялся. – Как полковник говорил,
помните? «Как показывает практика, самый верный выход в такой ситуации – добить раненого. Это бывает гораздо милосерднее, чем бросить его на
издевательства и пытки, которым может подвергнуть его противник…» – на память процитировал он. – А я-то, дурак, не верил тогда…
– Это пострашнее пыток будет… – пробормотал Сашка.
Данил, вынув «Пернач», щелкнул предохранителем. Оглядел сталкеров.
– Кто?..
Он пытался заглянуть в глаза каждому из них, но тщетно – бойцы, словно чувствуя в случившемся и свою вину, отводили глаза.
– Кто выполнит последнее желание товарища?! – обозлившись и на себя, и на друзей, да и вообще не весь этот гребаный мир, заставляющий собственной
рукой добивать близких тебе людей, заорал Данил. – Мать вашу, кто?! Пашка!? Твой командир лежит или нет? Локатор?! Кто?!
Бармаглот, взяв пистолет, подержал в руках… и протянул обратно.
– Не смогу. Просто не смогу – и все…
– Локатор?
Славка мотнул головой и сделал маленький шажок назад, не сводя глаз с «Пернача».
– Я за всех отдуваться буду? – переводя взгляд с одного на другого, с тихой ненавистью спросил Данил. – Вы что же, суки, в палачи меня записали?!
Сначала Соник, теперь – Ариец…
Локатор молчал.
Данил еще раз оглядел друзей, нагнулся над Ильей и посмотрел в его глаза.
– Моргать можешь? – голосом, осипшим от предчувствия того, что ему сейчас придется совершить, спросил он.
Ариец моргнул.
– Что мне делать, Илюха? Моргни еще раз, если твердо решил…
Веки опустились и спустя долгую-долгую секунду поднялись вновь. Сталкер твердым взглядом смотрел на товарища. Голова его дернулась судорожно, словно
он пытался что-то произнести, и Данил скорее почувствовал, нежели услышал:
– Отдай… свой долг.
Его вдруг бросило в жар от осознания того, каких усилий стоило Арийцу произнести эти простые и вместе с тем невероятно сложные слова. Тело больше не
повиновалось, и сознание его до конца дней своих обречено было существовать в этом живом саркофаге… Что еще могло быть страшнее этого кошмара?
И тогда Данил, с полным сознанием того, что все делает правильно, приставил к виску товарища ствол и нажал на спуск.
Глава 2 Первые странности
И потянулись дни, наполненные бездельем и ожиданием. Караван двигался по радиоактивной местности, фон иногда взлетал под сотню рентген – это если не
считать попадающихся по пути локалок с излучением за триста-четыреста – и вылезать из кунгов поразмять ноги совсем не хотелось. Две недели – срок
немалый, на машине можно умотать черт знает куда, но только при условии, что дорога чиста и движешься на хорошей скорости, а не ползешь черепашьим
шагом. Несколько раз им попадались радиоактивные пепелища городов, цифры в окошках дозиметров взлетали в заоблачные выси, и колонна, спешно
разворачиваясь, отходила назад, выискивая обходные пути. Все эти метания удлиняли дорогу чуть ли не вдвое, и Данил все время волновался – успеют ли?
На кону стояли жизни – жизни не абстрактные, жизни родных и любимых людей.
Безделье постепенно становилось всеобъемлющим. Бойцы либо валялись и тупо пялились в одну точку, либо – если Хасан по внутренней связи передавал
команду «внимание по всем направлениям» – вставали по окнам и глазели на унылую местность. В такие моменты в душе Данила царила щемящая сердце
всепоглощающая тоска – другого настроения окружающий пейзаж навеять был не способен.
Ржавые остовы автомобилей под откосами, поваленные столбы линий электропередач, обвалившиеся мосты, мусор, песок, листва, грязь, истлевший хлам на
дорогах, выбеленные дождями и солнцем костяки, среди которых человеческих скелетов было гораздо больше, чем костей животных… и – руины, руины,
руины. Большинство из них стояли мертвыми, но в некоторых все еще копошилась вялая, полузадохшаяся жизнь – пару раз он видел какие-то бледные тени,
шмыгающие между остатков строений, возвышающихся как осколки гнилых зубов, и ныряющие в черные провалы дыр в кучах мусора… И так было везде, везде,
где б они ни проезжали. От человеческой цивилизации, веками поднимавшейся по ступеням эволюции, остались лишь агонизирующие останки, опаленные огнем
радиоактивного излучения. И теперь эти останки судорожно дергались, хрипели, пуская кровавые пузыри, и, в попытках подняться, сучили изувеченными
апокалипсисом ядерной войны конечностями.
Тряская тягомотина дороги, пейзаж, щемящий сердце, скука… В такие дни чем заниматься? Известно: либо байки травить – либо оружие начищать. Можно то
и другое сразу. Стволу, оно понятно, такой уход только на пользу, а вот мозгам от баек пользы никакой, одно разложение. Спасибо Семеныч выручал.
Вероятно, он и впрямь когда-то был ученым, потому как сведений об окружающем мире в его голове содержалось не перечесть, и послушать его всегда было
одним удовольствием.
Сеанса, обещанного связистами, ждали двое суток, и когда все-таки пришло известие, что тревога была ложной, бойцы повеселели, – потеря бронепоезда
означала бы, что путешествие пора заканчивать. Поворачивай оглобли – и домой. Возможно, для Братства это и было бы неприятно – но и только, а вот
для Убежища это означало медленную и мучительную гибель. Поэтому Добрынин – как, впрочем, и остальные сталкеры – услышав о том, что бронепоезд в
норме и следует по заданному маршруту, вздохнул с облегчением. И тут же, вспомнив о поставленной на днях галочке, принялся допрашивать Семеныча на
предмет дальнобойности связи.
– Тут вот ведь в чем дело… – Профессор, валявшийся на нижней полке, от скуки был готов рассказывать о чем угодно. – Таскать с собой что-то типа Р-
140 на сто тридцать первом ЗИЛе у нас возможности нет.