Тополя нежно серебрились. Туман вдали рассеялся, сквозь жемчужно белые полосы
просачивался изменчивый свет, делая их похожими на горы со срезанными вершинами.
Люди Вод продолжали свой танец. От воды начало исходить тихое хрустальное пение. Призывно зазвучали голоса, и юноши с нашего острова
присоединились к ночному празднеству.
Я наслаждался бы этим очаровательным и волнующим зрелищем, если бы не тревога за Сабину. Какая радость – изучать нравы существ, ведущих свой род
от древней под водной цивилизации, которая некогда, возможно, господствовала над целыми континентами.
Иногда я забывался, упиваясь красотой происходящего. Но затем меня снова начинала мучить неясная тревога. Безусловно, между этими двумя
племенами существовало какое то недоверие, возникшее, вероятно, в результате давней вражды. Их союз был заключен скорее из тактических
соображений.
Внезапно луна скрылась за плотными облаками. Стало совсем темно. Я забеспокоился, подошел к хижине Сабины и лег у самого входа.
Там, вдали, праздник уже завершился. Вернулись юноши нашего племени. Над водой нависла глубокая тишина.
Я не спал. Раза два три мне послышались как будто шаги по траве. Заснул я только под утро.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
До конца недели все шло без происшествий. Ежедневно синекожие Люди Вод посылали группу своих соплеменников на наш остров, а наши друзья наносили
ответные визиты на ближайший большой остров, где синекожие раскинули свой лагерь. Молодежь обоих племен устраивала праздники. Воодушевление все
нарастало; ночи проходили в чудных танцах, пышных балетах при свете месяца. Погода стояла теплая. Эти редкие ощущения примешивались к чувству
тревоги, которое неотступно меня мучило. Я плохо спал, часто просыпался от кошмаров, на лбу выступал пот, меня лихорадило.
Казалось бы, можно успокоиться. Во первых, мы находились под надежной защитой, во вторых, пришельцы словно вообще забыли о нашем существовании.
Вполне возможно, что молодой вождь, даже если у него и были поначалу какие то нехорошие намерения, забыл о них с непостоянством, присущим людям
его племени.
Безуспешно я убеждал себя в этом, спокойнее мне не становилось.
Меня преследовало предчувствие, более сильное, чем любые доводы. К тому же наши друзья по прежнему выказывали недоверие к синекожим, и это
немало способствовало тому, что мое беспокойство не утихало: у них то наверняка есть веские причины не доверять пришельцам!
Однажды вечером, когда взошла луна, синекожие явились целой толпой, в сопровождении своих старейшин. Вновь совершили торжественную церемонию,
обменялись еще более многочисленными подарками. Я догадывался, что речь шла об отъезде: незаметно для самого себя, я стал разбираться в их
обычаях.
Небо было на три четверти чистым, особенно на востоке. Желтый свет скользил по воде. Водяные твари издавали какие то звуки, сидя на листьях
лилий, на длинных стеблях ириса. Все водное пространство излучало волнующую поэзию. Во всем угадывалась безмерная плодовитость, мягкие радостные
порывы пробегали по верхушкам тростника, касались крыльев ночных бабочек и летучих мышей, листвы задумчивых ив. То был один из дней, когда
природа созидательница поет гимн вечному обновлению жизни.
Люди Вод чувствовали это – их прощание вылилось в. неповторимый праздник. Никогда еще я не видел в этом озерном краю более прекрасного балета,
гармонии мечты и движений. Темные и светлые тела бесконечно сплетались в плавных арабесках, в божественной симфонии линий. Игра лунного света на
их телах, то появляющихся на поверхности, то исчезающих в прозрачной глубине, сине зеленые, отливающие перламутром волны, – все это было так
прекрасно, что я забыл о своих тревогах.
Около часу ночи все стихло. Сцена расставания была величественной: словно плыла целая живая эскадра.
– Неужели они уходят? – сказал я Сабине, стоявшей рядом.
– Надеюсь, что да! – ответила она.
Она подняла на меня испуганные глаза, в которых отражался лунный свет. Я обнял ее со смешанным чувством волнения и нежности:
– Я так за тебя боюсь!
– Только бы мой отец поскорей вернулся, – со вздохом сказала она, – я очень беспокоюсь.
– Он обязательно вернется!
Но я не был до конца спокоен. Смутный, безотчетный страх по прежнему терзал меня, и даже приход нашего друга, знаками показавшего, что те,
другие, ушли, полностью не рассеял его.
Все таки около двух часов ночи, усталый от волнения, я наконец уснул. Сначала погрузился в очень глубокий сон – в отличие от прошлых ночей,
когда меня терзала бессонница. Под утро приснился кошмар, от которого я внезапно проснулся. Сердце учащенно билось. Давящий ужас овладел мною:
– Сабина!
Я вскочил на ноги. Ко мне возвращалось обычное хладнокровие.
Выглянул из хижины. Уже рассвело, на утреннем ветерке шелестели ясени. Луна была еще видна в зените. Все дышало покоем. Последние отголоски
кошмарного сна развеялись, несколько минут я постоял, созерцая мягкие неопределенные краски неба.
– Как прекрасно было бы жить здесь!
Подошел к хижине Сабины и оцепенел от изумления и ужаса: хижина была пуста!
Часть II
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ СИНЕКОЖИХ
От моего яростного крика проснулось все племя, и раньше всех – наш друг. Я бросился к нему и в отчаянии стал умолять о помощи, жестикулируя, как
безумный, и показывая на пустую постель Сабины. При бледном свете зари мужчины и женщины окружили меня, их глаза, блестящие, как карбункулы, с
большими неподвижными зрачками, смотрели на меня с явным состраданием.
С восходом солнца туман рассеялся, на севере и юге горизонт прояснился, и я увидел далеко на севере едва заметно движущуюся точку. Указал на нее
другу. Тот определил направление, подбежал к озеру и нырнул… Я смотрел, как он плывет под водой, легкая рябь искажала очертания его тела. Я
догадался, что его большие зрачки улавливают под водой медленно идущие лучи света, и к моему нетерпению примешивалось ощущение чуда. Наконец, он
вынырнул, гортанным криком что то возвестил своим собратьям и с молниеносной быстротой исчез под водой, держа направление на север. Около сотни
его товарищей, вооруженных гарпунами, устремились вслед за ним.
Плот, на котором совсем недавно мы с Сабиной катались по озеру, был спущен на воду. Взяв с собой нож и карабин, я сел на плот и поплыл с
поразительной быстротой, но – увы! – не настолько быстро, чтобы догнать другой плот, который двигался там, вдали, унося мою невесту навстречу
ужасной опасности.
Тем временем быстрое движение, безмятежная гладь вод, ясное небо немного рассеяли мою тревогу. Я более хладнокровно оценил происходящее. Я уже
немного знал Людей Вод, и потому мог с некоторой уверенностью предположить, что молодой похититель не сразу воспользуется своей силой. Разве сам
я не был свидетелем их терпеливых ухаживаний, долгих любовных игр, грациозных уловок и нежной мольбы, обращенной к избраннице, чтобы добиться ее
расположения? Вряд ли смуглый вождь станет вести себя иначе с Сабиной. И разве необычайность самого приключения не должна пробудить в нем лучшие
качества, свойственные людям его племени: стремление скорее очаровать, нежели учинить насилие? К тому же первобытные люди не так то легко
нарушают законы племени. Даже если предположить, что племя согласится отдать Сабину в жены вождю, он, вероятно, будет вынужден подчиниться
существующему обычаю.