Чем не повод для гордости: Макс Край опаснее разъяренного чудовища!
Сержант стоял чуть впереди меня. Его и кабана-переростка разделяли метров десять, не больше, когда я понял, что помощи ждать неоткуда. Я вырвал
автомат из ослабевших рук Гримова и вскинул к плечу, но нажать на спуск не успел.
Общая суматоха и рев танкового двигателя заглушили грохот выстрела. Откуда стреляли, кто — я не заметил. Но из черепа кабана вырвало кусок. На
мгновение в воздухе повисло яркое облачко брызг. Зверь по инерции пробежал еще чуть-чуть, его передние лапы подогнулись, он ткнулся мордой в асфальт
и в агонии засучил копытами.
На всякий случай я выпустил в кабана полный рожок. Лишние три десятка пуль еще ни одному мутанту не помешали. Тот, кто остановил монстра, —
настоящий снайпер, но я не раз видал зверье, которое никак не могло выжить от полученных ран, но вставало, ползло и клацало клыками. Если не надо
беречь боеприпасы, лучше перебдеть. Оружейные склады у Периметра бездонны, а я нынче не в Зоне, где каждый патрон на счету.
Автомат замолчал, я извлек опустевший рожок, к которому изолентой был примотан второй, полный. Так удобней перезаряжать — быстрее.
На миг в голове мелькнула шальная мысль: прорваться с боем? Но я тут же подавил в себе безумный порыв. Танки, забор, винтокрылые машины и
пулеметы на вышках… Предположим, я перебью весь гарнизон, человек эдак триста. А как я пересеку минное поле? Минное поле на пути — это всегда плохая
примета. Я же бандит, а не камикадзе. Моя задача — выжить, а не геройски погибнуть. Выжить и при этом извлечь максимальную выгоду. В конце концов, у
меня есть планы, и армия не платит за простой.
— Держи! — Я швырнул Гримову автомат.
И вдруг почувствовал: я был на прицеле, а как только расстался с оружием, опасность миновала. Неприятное ощущение. Надеюсь, тот, кто любовался
мною в оптику, остался доволен небритой рожей Макса Края.
Поймав свой АК, Васька ойкнул, ведь ему пришлось протянуть руку, а ребра так быстро не срастаются. На парне совсем лица нет, вот-вот хлопнется
в обморок.
Я покачал головой:
— Эй, сержант, отправил бы Ваську в санчасть. Он хоть и сволочь, а всё-таки жалко, если окочурится, молодой еще.
Толстяк сделал вид, что не услышал. Я пожал плечами: мол, дело ваше, я хотел как лучше. Мимо нас прошелестели три смазливые девчонки в белых
халатах. На миг мне захотелось оказаться на плацу и быть немножко раненым.
— А зверушка откуда взялась? На территории?
Сержант вновь проигнорировал мой вопрос, но непроизвольно повернул голову к штабу, трехэтажному кирпичному зданию, до которого было метров сто.
Проследив за взглядом военного, я увидел на крыльце человека в камуфляже. Высокий, хорошо сложенный, в натовской конфедератке, будто приросшей
к черепу, он показался мне слишком чужим для местного пейзажа. В руке он держал не какой-нибудь «Винторез» или однозарядку, похожую на
противотанковое ружье времен Великой Отечественной, но классическую СВД. Едва заметно кивнув мне, стрелок скрылся за дверью штаба.
Тушу кабана уложили на носилки и унесли, а мне велели меньше вертеть головой и быстрее топать. Проходя мимо склада ГСМ, я заметил здоровенную
дыру в рабице. Сетка прикрывала с трех сторон площадку, примыкающую к стене склада.
Сетка прикрывала с трех сторон площадку, примыкающую к стене склада. Судя по зловонию и громадному тазу с объедками, именно здесь
секачу устроили временную прописку. М-да, странно, что он вырвался на волю только сейчас, при такой-то ограде.
А потом я услышал надрывный лай, который ни с чем не спутаю. Очень плохо, что среди соляры и бензина содержат животных. И особенно если эти
животные — слепые собаки Зоны. Исключительно из гуманных соображений мутантов надо уничтожать, пока они маленькие и похожи на обычных щенков.
Гниющих заживо сук и кобелей тоже рекомендуется валить направо и налево, без разбору и наплевав на общечеловеческие ценности.
— Собаки-то вам зачем? — спросил я и, конечно, не дождался ответа.
Минимум три группы сталкеров и редкие одиночки вроде Лесника промышляют отловом мутантов. Это очень выгодный бизнес, если знаешь, кому сбывать
товар. Принеси я крысу или тушкана в зоомагазин Чернобыля-4, меня тут же сдали бы ментам или пристрелили, как бешеного псевдопса. Ходить в Зону за
артефактами — это одно, а тащить оттуда всякую дрянь — другое.
Военные ловят монстров? Отстреливать, нещадно выжигать лежбища и норы — это их работа, а вот живьем брать… Кому-то из ученых понадобились
экземпляры для вивисекции? Может быть. Но на базе я пока не повстречал ни одного яйцеголового. Что-то здесь нечисто. Кажан затеял очередную аферу?…
Устроили зоопарк, блин. Логично предположить, что кто-то наблюдает за поведением зверья. Но если этот кто-то не научник, зачем ему это надо?…
У меня был только один ответ на эти вопросы. В вотчине Кажана гостит человек (или группа людей), которому заблаговременно, до выхода в Зону,
надо познакомиться с особенностями поведения мутагенной фауны. Но кабан случайно вырвался из клетки, и его пришлось пристрелить из снайперской
винтовки Драгунова.
Перед глазами встала картинка: плац, тела, лужи крови… Я покачал головой: все у нас через тыл. Могли ведь сетку двойную сделать, а еще лучше
тройную? Да, могли, но не сделали! Кто-то схалтурил, а в результате пострадали люди…
Наверное, я чересчур расслабился, думать вредно. Стоило отвлечься, шагая по коридору, застеленному ковровой дорожкой, как мне сразу же двинули
прикладом в затылок. Ну, Гримов, вот сволочь!…
Падая, я почувствовал, как что-то холодное обхватило мою шею. Что-то мерзкое и смертельно опасное.
Милена, всплыло вдруг имя. Ну почему я вспомнил о тебе именно сейчас?…
Глава 3. Месть
Подумаешь, в детстве я дергал ее за косы. Если вам одиннадцать лет, а перед вами сидит прелестное существо с голубыми глазами и косой до попки,
разве можно удержаться от того, чтобы разок-другой не тронуть пахнущие шампунем волосы?!
— Алла Семеновна, а Краевой опять! — Голос у Милены ломкий, плаксивый.
— У-у, ябеда-корябеда, соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест!…
— Краевой, встань! — Голос у географички Аллы Семеновны громкий, властный.
Она учила еще мою мать, поэтому слыла большим авторитетом в нашей семье.
Я тут же вскочил, всем своим видом выражая готовность понести заслуженное наказание. И даже схватил дневник, чтобы по первой же отмашке
ринуться к учительскому столу.