Так вот и на меня иногда находят отчаяние и слепая
вера. Тянет меня к ее дому!
– Да, хорошо говоришь, – кивнул Казимир. – Только вот не следует тебе забывать, что, бросившись в поход до Питера, я уже в пяти километрах за
МКАДом потерял половину своих товарищей и обе ноги. Хорошо, что не жизнь. Разве ты не понимаешь, что в своих бесполезных вылазках к ее дому
можешь сгинуть… зря?
Бум покачал головой и вздохнул:
– Это верно. Ладно, давай замнем эту тему, Казимир. И вообще… Не хотел я про Риту. Прости, что я тебе о ней напомнил.
Старик с тоской и болью в глазах посмотрел на Сергея и тихо сказал:
– А я о своей дочери никогда и не забывал.
* * *
Бойкая торговля на временно установленных лотках, которую организовали с разрешения администрации челноки, набирала обороты. Людей становилось
все больше. Лоточники как-то отвлекали от напряженного ожидания Кубрика и группы Лося. Хотя, возможно, после того как вернулся уже объявленный
пропавшим Маломальский, люди верили и надеялись, что так же будет и с этими сталкерами.
Сергей молча наблюдал за торговлей. После разговора они со стариком не смотрели друг на друга, потом Казимир укатил за новой порцией кипятка.
Конечно, ему тяжело вспоминать о дочери. Видно, чувствовал себя виноватым, что когда-то ушел из той семьи в другую и мало общался с Ритой до
Катаклизма.
Сергей тоже думал о ней. Разумеется, со временем горе потери притупилось, как все беды уходят в туман по прошествии лет. Но иногда мистический
ветер разгонял эту непроницаемую дымку, и зарубцевавшаяся некогда рана снова начинала кровоточить. Вот как сейчас. Он попытался вспомнить лицо
Риты, ее улыбку. Это было трудно. Легче было представить свет в окне и тень. То, что видел еще в прошлой жизни, и то, что увидел шесть лет назад
во время того выхода.
Вспомнил и вылазку, из которой вернулся сегодня.
Ему ведь оставалось всего два шага до станции, и вдруг он решил побыть наверху еще немного… Дойти до ее дома. Собственно, из-за этого и не успел
попасть в метро до рассвета.
– Кстати, – сказал себе Сергей и стал извлекать из обширного внутреннего кармана куртки сложенную карту поверхности. Воспоминания о том доме, о
горгонах и вое в шахте лифта вернули его в действительность. Он разложил карту на столе, отодвинув подальше опустевшую кружку и миску с
недоеденными корнеплодами и свининой. Стал вглядываться в улицы, в квадратики и прямоугольники зданий. Красноватые трезубцы, рассыпанные по
всему городу, обозначали стоянки горгонов.
– Чего там высматриваешь? – спросил вернувшийся с чайником Казимир.
– Да вот, дом тот хочу отметить, где день пережидал.
– Что-то интересное в нем?
– Ну да. Во-первых, там гнездо этой летающей стервы. Согласись, не каждый день обнаруживаешь логово такой твари. Она, правда, издохла благодаря
Лосю сотоварищи, но вот выводок ее, девять яиц, еще там. Во-вторых, хрень какая-то воет в шахте лифта и носится вверх-вниз. А по ночам вдобавок
шарится по подъезду топотун какой-то. Никогда не слышал таких шагов.
– Да, такой дом стоит отметить и информацию по сталкерам пустить, чтобы стороной обходили.
– С другой стороны, дом не горел, кое-где мебель в хорошем состоянии. Вот эту инфу можно Смердюку продать, он же спец по мебели. Надо будет
заскочить к нему на Павелецкую.
– Да он барыга и жмот еще тот, много не получишь.
– Я знаю… Да где же этот дом? Может, на Мытной? Там еще рядом улица вся в воронках. И высотки разбитые…
– Плюнь ты.
– Я знаю… Да где же этот дом? Может, на Мытной? Там еще рядом улица вся в воронках. И высотки разбитые…
– Плюнь ты. Не полезет Смердюк туда, где гнездо вичухи. Ссыкун он. Людей неопытных за копейки отправит и погубит. Забей!
Сергей вздохнул:
– Ладно. Но все равно не успокоюсь, пока не соображу, где этот дом. И вот еще что – я видел, как горгоны ходят.
– Чего-чего? – Казимир удивленно уставился на Маломальского. – Это как же?
– Ну, вот так! – Сергей стал перебирать указательными пальцами обеих рук, пытаясь наглядно показать горгоний способ передвижения.
– Да быть такого не может!
– Говорю, видел. Своими глазами. Только не надо мне опять про глюки.
– Я что-то ни от одного сталкера про такое не слыхал.
– А много шансов у сталкера, который понял, что горгон ходит, вернуться живым? – невесело усмехнулся Сергей. – Но главное знаешь что? Что нашей
картой теперь подтереться можно.
– Ну, чего ты кипятишься? Проверим информацию и пустим по сталкерам. Не переживай так. Это, конечно, многое усложняет…
Сергей снова взглянул на толкотню у торговых лотков.
Женщина примеряла потрепанные лайковые перчатки. Натянула одну на ладонь, растопырила пальцы и начала разглядывать. Чуть в стороне стоял высокий
мужчина, чья внешность не позволяла судить о его возрасте. Он был невероятно худым и большеглазым, а одежда на нем висела так, что, казалось,
туда можно засунуть еще одного такого дистрофика. Черные волосы на голове были прилизаны, словно нарисованы углем, а взгляд огромных черных глаз
выражал совершеннейший идиотизм. Мужчина широко и глупо улыбался, разглядывая людей. Глядя на женщину в перчатке, он тоже поднял перед собой
широкую ладонь с длинными пальцами и, растопырив их, стал с изумлением разглядывать. Потом быстро подошел к женщине, протягивая ей руку, но та
испуганно отшатнулась. Странный тип развернулся и пошел куда-то. Его руки болтались вдоль туловища, как обрубки канатов. Теперь он уставился на
одного из охранников челноков, на плече которого дулами вверх висела двустволка. Человек смело подошел к охраннику и, улыбаясь, начал засовывать
пальцы прямо в стволы оружия.
– Казимир, глянь, что это за чудак?
Старик взглянул в сторону дурачка, который был на голову выше всей толпы, и усмехнулся:
– А-а, – так это и есть тот самый наш гость с Нагатинской. Я же говорил, юродивый.
Тем временем охранники стали довольно грубо прогонять мужчину, и тут он заметил детей, игравших неподалеку. Дети были увлечены новыми игрушками,
которые принесли на станцию челноки. Это были цилиндры из стальной сетки с запаянными торцами, внутри которых сидели крупные живые крысы. Дети
шумно катали цилиндры по полу, тыкали через ячейки куски проволоки и радостно смеялись, дразня крыс и слушая, как те пищат. Бум заметил, как
юродивый преобразился, наблюдая эту сцену. Он замер и внимательно смотрел на детей, с каждой секундой все меньше походя на идиота. Его взгляд
был пристальным и сосредоточенным. Не мигая, юродивый буравил детей этим взглядом, медленно подбираясь поближе.
– Слушай, Казимир, не нравится мне этот гость.
– Почему?
– Уж больно он детей любит. Тут что-то не то.
– Ты думаешь, он из этих?..
– Ага, из католических священников. – И Сергей ухмыльнулся, поднимаясь со стула.
Глава 3
Знакомство
Юродивый пристально смотрел на детей, стараясь заглянуть им в глаза. Маленькие, худые, бледные ребятишки продолжали играть, не обращая внимания
на толчею у лотков и на этого странного пришельца.