Кафе "Метелица" и пиццерия, ети ее мать, "Буратино" подписалась нам дань платить, так сказать, за защиту, а это соседняя от тебя улица. Балаган с веселящими аттракционами, что на улице Карлы Маркса, мы такоже собираемся брать, может даже приступом, и это опять-таки недалече. У нас, понимаешь, замыслы широкие, и твоя халупа в их середине, как пуп мира. Чего тут средневекового? Да ты не волнуйся, мы тебе отстегивать будем, сытно и хорошо тебе станет.
- Станешь большой и заметный, как аэродром, не такой сопляк как сейчас, - добавил Мал, глядя на Митю как на мелкогабаритную собачонку вроде болонки.
- Но это же моя квартира, приватизированная, и у меня на нее свои планы. - тихо, но твердо молвил Митя.
- А ты кто будешь? - повысил голос высоченный бандит с белыми грязными волосами, - благородный муж, что ли? Чубайс тебе теремок дал, мы взяли. На время. Понял, Митрий? Я, кстати, Ракша зовусь, с Ильмень-озера родом.
- Фир лейк сторванн стендр линапалдр минум, - сказал человек в рогатом шлеме и ударил кулаком по столу. Сильно.
- О чем это он? - опешил Митя.
- Эйнар - скальд, то есть обязан все время страдать по юной деве, хотя он только по старым блядям ходит, - пояснил Ракша.
- Смирись, тлен это все. И компьютер - тление одно, ржавление. Толико душа нетленна, - сказал бандит с постным лицом и представился. - Глеб я, божий человек. Жил в пещере с костями праведников, ночевал во гробе, плоть умерщвлял, с блудными призраками боролся.
В бессильной тоске Митя рухнул на диван и забормотал:
- Послушайте, инок, этими праведными костями даже гвоздь не забьешь, а я за свой ящик две тысячи кровных зеленых отдал, работает так, что душа радуется ... Был заказ, договор. Были надежды на лучшее будущее. Все пошло нафиг из-за этих незванных гостей, которые хуже татарина.
- Чего растенался тут? Еще начни ручонки заламывать будто плакальщица. - пристыдил его Путята. - "Надежды на лучшее будущее" тьфу, сусло какое-то. Да сейчас Ерманик домудрит и сдаст обратно твой счетный ящик, балуйся с ним, если он для тебя бабы милее.
- Как вы меня нашли, почему ко мне? Тут, возле рынка, квартир много. - воскликнул в патетическом отчаянии Митя.
- Много-то много, а твоя горница лучшая. Я тебе в рюкзак "жучок" подсадил - простенький такой с одновольтовой батареечкой. И следил с пеленгатором. Отпозиционировал тебя, а потом еще за квартирой наблюдал. Что ты человек несемейный, бирюк, это нам тоже пригодно, лишних глаз нет, никто тебя не хватится.
- Я - разведенный. - с чувством собственного достоинства сообщил Митя.
- Дак нам все равно, драпанула она от тебя иль не было ее вовсе. Главное, нет у тебя хозяйки, а квартира вместительная.
Галкин понял, что столкнулся не с просто бандитами, а с бандитами бездушными. То ли из-за нервов, то ли из-за бузы прихватило живот, но туалет был нагло оккупирован захватчиками. И тогда Митя пустил в ход свой последний козырь.
- А если я милицию позову?
Козырь не произвел никакого впечатления.
- Не успеешь, поскольку мы тебя немножко того, - Путята вытащил на треть свой меч, но голос его оставался покойным. - Угостим слегонца по шее.
- Разве что пукнуть поспеешь. Затем мы не милицию, а лекаря тебе вызовем. Придет он, послушает, понюхает и в "причину кончины" запишет "падение головы с шеи", - неудачно пошутил рэкетир в медвежьей шапке по имени Еруслан.
- А одному моему знакомому голову снесли, так она еще долго очами хлопала, - вспомнил беловолосый Ракша, который только что вышел из туалета, явно не спустив воду.
Но Мите было не до этого, он представил свою отрубленную голову, озадаченно хлопающую глазами, и практически остался без чувств.
Эйнар сочувственно положил тяжелую лапу на плечо Мити и сказал:
- Гранд фак аф стод стундум стренгс.
- Не нюнься, свет Митрий, горе твое невеликое. - добавил неизменно умиротворенный Путята.
- Не нюнься, свет Митрий, горе твое невеликое. - добавил неизменно умиротворенный Путята. - А вот представь себе княжество Рязань, год 6465 от сотворения мира. Вокруг еще целые княжества стоят, князь Володимерский, от которого подмоги мы не дождались, веселится покамест в хоромах своих белокаменных, а у нас, у рязанцев, пустынь. Где дом был, там гроб, где пажить - прах один. На Сити богатыри лежат без погребения, их собрать из кусочков сложнее, чем твой пазл. И оплакивать их некому. На городе и селе все от младенца до собаки иссечены, все разом к престолу царя небесного вознеслись, в райские кущи очередью длинной выстроились...
Путята сделал паузу, чтобы выпить и крепко закусить, это он не забывал. Затем продолжил с чавканьем:
- ... Те, значит, на вечные отдых, а на земле нашей грешной несколько тысяч уцелевших спешат в леса, и, заметь, никакой им гуманитарной помощи. Разбойники последнее отбирают, кружат как воронье, бабы с замерзшими младенцами тащатся на север, оставляя кровавые следы на снегу. И ты знаешь, даже в такой ситуевине находились шутники, которые могли их за задницу ущипнуть... А ты разнылся тут.
- Да уж, бабы. Половина из них под татарами полежать успела, добавил Ракша, гневно согнув ложку в узелок своими жилистыми пальцами. - То-то я смотрю народец нынешний, куда как невзрачен с виду, носы бульбочки, глаза - бусинки.
- "Полежать". Тоже мне знаток. Татары разве полежать бабе дадут? Они ее в позишн намбер три, то есть раком выставят... А может и мы, Митрий, пойдем красных девок ловить. - вдруг предложил Путята, подмигнув блеклым маленьким глазом. - Ибо... ибо передний конец заскучал. Евпраксия, понимаешь, уж никогда меня не дождется. Да, впрочем, и тогда я ей особливо верность не хранил. Попу грешно не молится, а вояке грех девку не заловить, если без призора ходит.
Особенно если вояка - урка позорный. Все ясно, сам хочет кого-нибудь изнасиловать, а на меня статью повесить, сообразил Митя. Если против воли, то кому-то сесть придется. А за красную девку компартия строго спросит.
- Зачем супротив воли? - как будто удивился Путята. - Чай не уроды, полюбимся - я, конечно, в основном про себя, а тебе еще подрасти не мешало бы.
И, получив дружеский шлепок по шее, Митя оказался на улице вместе с человеком, у которого за спину закинут был меч, а на поясе висела смешная штука, напоминающая яблоко на веревочке, но называемая кистенем. Разве что шлем свой Путята оставил "дома".
- Я тебе, Митя, вот что... Некоторые наши хотели тебя сразу порешить, чтобы без лишних хлопот. Некоторые хотели рассказать все, проверить впечатление и тоже чикнуть. Как раз рядом новый дом строят, цемента много - лежи там в сохранности хоть до второго пришествия. Я был против. Я хотел по чести. Рассказать тебе кое-что, чтобы ты мог присоединиться к нам по доброй воле и своему разумению. А коли не присоединишься, тогда уж пеняй на себя...
Митя сглотнул набухший в горле комок и попробовал по-старинной китайской психотехнологии "цигун" взять себя в руки.
- Да что уж там рассказывать. Все и так понятно. Колхозный рынок и кафе "Метелица" - вот круг ваших интересов.
Путята слегка, но внушительно свел брови.
- Ты уж нас, Митрий, совсем за какую-то шантрапу пузатую держишь. Мы пришли к тебе с приветом, не за ради того, чтобы мелочь по карманам тырить. Нам кирпичевский институт нужен.
И хотя в словах разбойничьего предводителя содержалась нешуточная угроза, Митя не стерпел и почти что заорал:
- Как это кирпичевский! Только не это! Это ж секретнейший центр биотехнологических исследований. Его зеки при Берии строили, никто не выжил. Да одного взгляда на него было достаточно, чтобы в ГБ загреметь.
- Да нет уже ни Берии, ни КГБ, как нет Батыя и Малюты Скуратова. Все это лишь буквицы в летописях. Палачи и невинноубиенные смешались во прахе. - не без удовольствия сказал Путята. - Ну, коли девок красных пока не видно, давай-ка пивком отоваримся, вон через дорогу круглосуточный лабаз стоит.