-- Теперь вы чистые?
-- Так точно, господин капрал!
-- Разойдись! Быстро по койкам, марш!
Они бежалипо каменным плитам и сыройземле,подстегиваемыеколючим
ветром; из темного коридора, толкаясь и налетая друг на друга, они влетели в
казарму. Повалилисьв постели, мокрые, какбыли,натянули до ушей одеяла.
Свет еще горел. Глухо зазвучали шаги капрала.
-- Среди вас естьгрязнаясвинья, немоющаякак следует копыта. Ему
плевать,что за это расплачивается весь взвод. Парни!--прорычал капрал.--Вы
сами позаботитесь о том, чтобы подобное не повторилось! Надеюсь,вы знаете,
что следует предпринять! Спокойной ночи!
-- Спокойной ночи, господин капрал!
Дверьзахлопнулась, светпогас. Мгновениене былослышно низвука.
Потомначалосьсопенье,толкотня,кого-то тащили покомнате,раздались
первые удары, пинки ногами, потом донеслись вздохи, стоны и пыхтенье, слабые
вскрики ихрипы, толпа бушевала, пока злоба не улеглась,потому что злость
не прошла и не осталось ничего, что могло бы сопротивляться.
Стало тихо.
И воцарился ночной покой.
4
Сами сны были не так приятны, как это парение в полудремоте, между сном
и бодрствованием, пусть даже никаких подробностей он не запоминал. Он открыл
глазаи тут же зажмурился-- ярчайшее солнцеослепило его. Онпопробовал
повернутьголову, но это не удалось, как и впрошлый раз.Последовательно
пытался напрячьмускулы--результатбыл далеко не обнадеживающим. Пальцы на
руках и ногах -- вот все, что повиновалось его воле. И еще глаза.
Дышаллион?Этогоонне ощущал.Грудная клеткасловнозастила,
окостенела. А между тем удушья не было. И объяснения всему этому тоже.
Онпошевелилпальцамирукиног,попробовалсогнутьих,потом
выпрямить.Сначалаэтоудавалосьс трудом, миллиметр за миллиметром,но
постепенно они подчинились ему.
Он попробовал представитьсебя со стороны...Скореевсего, он лежал.
Тела он не ощущал вовсе, ногибыли вытянуты. Руки, как ему показалось, тоже
были вытянуты, да еще широко разведены в стороны, словно на кресте.
Он продолжил упражнения с пальцами, пока кончик указательного на правой
руке ненаткнулся на какое-то препятствие... Он явно до чего-то дотронулся.
Сновымиусилиямипопробовал он согнутьи вытянутьпальцы,теперьуже
средний и безымянный тоже до чего-то дотронулись, тоже твердый предмет, чуть
встороне от указательного.И на него можно былонажать... Раздался тихий
щелчок.
-- Вы проснулись,--произнеснезнакомый голос.--Вы очень долго спали...
Говорить -- пронзило его мозг... Сможет ли он говорить?
--Успокойтесь!Всебудет вполномпорядке.--Голосбыл нежным,и
слушать его было приятно. Еще хоть бы несколько слов!
--С каждым днем вам будетстановиться лучше.
Еще хоть бы несколько слов!
--С каждым днем вам будетстановиться лучше. Доктор сейчасосмотрит
вас.
Оннаходилсявбольнице.Теперьпонятно. Но почему в больнице?Он
заболел. Или ранен. Что с ним произошло?
-- Непытайтесь сейчасговорить! Вскоре речь вернетсясама собой.А
сейчас говорить не надо. Опустите векив знак того, что вы меня поняли.
Он на мгновение прикрыл глаза. Он понял.
-- Вы хорошо себя чувствуете? Вам что-нибудь нужно? Вы ощущаете боли?
У него не было болей.
--Боли недолжнывасмучить,--продолжал голос.--Доктор Миер с этим
прекрасно справится.-- И после короткой паузы:--Я медсестра Кристина. Но все
зовут меня Крис. Есливам что-то понадобится, нажмите снова кнопку. Я здесь
специально для вас.
Намгновениев поле егозрения появилось лицо. Кариеглаза, чистая,
слегказагорелая, отливающаярумянцемкожа,нежно очерченный рот,волна
белокурых волос, выбившихся из-подбелой повязки. Лицо исчезло. Снова тихий
щелчок. И тишина... Только тихое гудение приборов, равномерное периодическое
посвистывание баллона.
Крис.Оназдесьспециальнодлянего.Вновьпочувствовалон
удовлетворение собственным состоянием и всем, что его окружает.
Онболен. Нучтож, с этим ничегонеподелаешь.И потом, онведь
поправится. Он этого не хотел, но, если б он знал,как все будет, он бы сам
стремилсяк этому. Теперь он понималтехребят, что сознательно старались
надышаться радиоактивными аэрозолями или чуть-чуть смазывали кожуфосфором,
а потом поджигали. Но то, что онслышал прежде о госпиталях, что видел сам,
не соотносилось с тем, что он переживал в настоящий момент. Добро быон был
государственнымдеятелемилигенералом!Ноонбылвсеголишь
лейтенантом--лейтенантом резерва-- и никакой особой ценности не представлял.
Когдакаждуюсекундутысячи разрываютсянакуски,сжигаютсявадском
пламени, задыхаются вядовитыхиспарениях,жизнь отдельногочеловекане
имеет значения. Произошло, должно быть, что-то невероятное, пока он пребывал
без сознания.Ноэто что-то небылоплохим--иначебы его,скромного,
незначительного человека, не окружили столь расточительной заботой.
Онподумал о Крис. Всего несколько дружеских слов. Милое, нежное лицо.
Какприятно,когдарядом такоесоздание.У негобыломногознакомых,
несколько оченьблизкихдрузей, но никто сейчас не былему ближе Крис. Он
попробовалпредставить себе,какаяу неефигура, какона ходит. Желание
вернуть речьукрепилосьвнем. Но сейчас он устал, емунужно поспать. Он
почувствовал, как наваливается на негоусталость, и, прежде чем провалиться
в сон, он твердо решил вновь научиться говорить...
Проснувшись, он лежалкакое-то время без сна, осознаваянынешнее свое
положениеивспоминаясобытияпоследних часов.